Я натягиваю одеяло до глаз. Гаспачо или вопросы? Гаспачо или вопросы?
В конце концов, голод побеждает. Как-нибудь увильну от вопросов, решаю я. В конце концов, у меня двадцатилетний послужной список, доказывающий, что в этом деле я специалист.
Я иду по коридору мимо комнаты Сильви, подхожу к лестнице, но затем поворачиваю назад.
Дверь Сильви распахнута, что странно. Со дня приезда я видела ее только закрытой. Я медленно возвращаюсь.
– Сильви, – зову я. Я не хочу вторгаться в ее частную жизнь, но есть что-то определенно странное в широко распахнутой двери. – Сильви? – Ее кровать идеально застелена, одеяло и подушки разных оттенков роскошной красной охры. Я подхожу ближе и делаю быстрый мысленный снимок: цветовая гамма кажется идеальной для картины. Красный цвет вызывает смутные ассоциации. Кровь? Я вздрагиваю, затем мое зрение снова фокусируется.
Все в комнате кажется аккуратным и красивым. Сильви, должно быть, вышла, забыв закрыть дверь.
Но как раз в тот момент, когда я собираюсь развернуться, моя нога натыкается на что-то, лежащее у стола, рядом с окном. Я опускаю взгляд и вижу скрюченную фигуру, серые завитки обрамляют безмятежное лицо, глаза закрыты.
– Сильви! – Я бросаюсь к ней, пытаюсь нащупать ее пульс, но, черт возьми, где его искать? На курсах по оказанию первой помощи, которые я так и не закончила, пытаясь стать спасателем во время недолгой фазы увлечения «Спасателями Малибу», у меня это всегда вызывало затруднения. – Кто-нибудь, помогите! – Я все еще не могу обнаружить ее пульс, и это странно, кажется будто я причиняю ей еще большую боль, в тщетной попытке найти его. При этом я натыкаюсь на что-то твердое – перевернутую вверх дном медную кастрюлю рядом с одной из ножек стола. – Кто-нибудь меня слышит? Сильви плохо! Помогите!
Мы все снова расположились в гостиной вместе с полицейскими. С Сильви, слава богу, все в порядке, или, по крайней мере, так кажется. Она сидит рядом с Арабель, и та одной рукой прикладывает пакет со льдом к голове своей бабушки, а другой, словно защищая, обнимает ее за плечи. Она обводит взглядом каждого из нас, будто кто-то может в любой момент нанести удар.
Мое сердце все еще учащенно бьется, когда я вспоминаю, как обнаружила пожилую женщину на полу. Мне повезло, на этой неделе именно я случайно наткнулась на двух леди, лежащих без сознания.
По крайней мере, эта выжила.
Слава богу, я нашла Сильви вовремя. Слава богу! Она отказалась ехать в больницу, но Арабель позвонила местному врачу, который обычно навещал Серафину. Тот измерил все жизненно важные показатели и сказал, что у женщины будет серьезный синяк, но, похоже, все остальное в норме. Она помнит, какой сейчас год, я проверила это, когда она, наконец, пришла в себя на полу спальни. И когда я подняла четыре пальца, она сказала: «Quatre». Я не была уверена, означает ли это четыре или пять, но Дарси сказала, что это четыре, и я смогла немного расслабиться.
Это ложь. Я совсем не расслаблена. Ни в малейшей степени. Зачем кому-то причинять боль Сильви? Но, помимо этого, на первый план выходит куда более ужасный вопрос. Кто это сделал? Потому что это не мог быть Раф, который все еще под стражей, насколько я знаю. Что означает…
Я яростно мотаю головой, чтобы прогнать эту мысль. Должно быть другое объяснение.
Должно быть.
После того, как я обнаружила Сильви, одна из девочек позвонила в полицию, вскоре прибыл врач, и началась бурная деятельность. Приехали два знакомых нам офицера с куда большим количеством сотрудников, и теперь часть из них рассредоточилась по дому. Я не слишком понимаю, что они все делают, но нам сообщили, что у них имеется ордер. Подозреваю, что они оцепляют комнату Сильви. Дом обрастает полицейской лентой, с каждым днем в огражденную зону добавляется все больше помещений.
Сейчас два главных офицера разговаривают у двери приглушенными голосами. Офицер Дерманен сверяется со своим блокнотом. У нее длинные каштановые волосы, которые локонами спадают ей на грудь. В прошлый раз, когда они было собраны, она чуть меньше походила на королеву красоты, но теперь, с новой прической, она напоминает великолепную, пугающую женщину-полицейского из нереалистичного полицейского шоу, которое все смотрят больше из-за личных проблем героини, чем детективных расследований. Эти суждения не очень-то прогрессивны и, вероятно, несправедливы. Надеюсь, у нее хорошие детективные навыки. В противном случае нам крышка.
– Мадам Карно. – Офицер подходит к дивану и присаживается на подлокотник рядом с Сильви. – Вы можете рассказать нам, что произошло?
Сильви кивает.
– Но сначала, не могли бы вы сказать мне…
В глазах офицера Дарманен мелькает неуверенность.
– Что сказать?
– Мое письмо, – шепчет Сильви. – Мое письмо от Серафины пропало?
Офицеры обмениваются взглядами, и офицер Вальер послушно выскальзывает, чтобы это проверить. Когда он возвращается, по его невозмутимому лицу видно, что так оно и есть. Письмо пропало. Сильви в смятении.
Снова наворачиваются слезы, которые я пытаюсь заглушить, уставившись в окно.
– Почему бы вам не рассказать нам, что произошло, мадам Карно? – произносит офицер Вальер, переводя взгляд на офицера Дарманен. Она коротко кивает, не оставляя сомнений: она главная. Мне нравятся сильные женщины. Джулиет была такой. Ее мнение всегда было немного выше моего. Даже не обязательно для нее, скорее для меня. Я позволяла ему парить над моим, хотя, как правило, я довольно самоуверенна. Полагаю, то же касается моих отношений с Серафиной. Я чувствую, что ерзаю, не желая признавать, как это меня характеризует. Почему я не хочу сама распоряжаться своей жизнью?
– Я была измучена, когда поднялась наверх после встречи с адвокатом, – говорит Сильви. – Мое сердце просто выскакивало из груди. Я не могла поверить, что у меня в руках письмо от Серафины. Оно казалось важным, что бы там ни говорилось. Я хотела быть сосредоточена, когда буду читать, поэтому решила прилечь. Недолго, не более двадцати минут. Я закрыла глаза, просто задремала. Очнулась, сжимая в руке письмо и спустилась вниз, чтобы поставить чайник. Я люблю, когда чай обжигающий.
Едва заметная улыбка трогает ее губы.
– Вернувшись, я села за свой стол, с которого открывается вид на парадный вход. Там пустынно, все в коричневом цвете. Сосны, конечно, прекрасны, но они очень суровы. Я говорила Серафине, что мы должны смягчить пейзаж, но она не согласилась. На заднем дворе все по-другому, вид на бассейн, виноградник и пышная зелень. Серафина предложила мне выбрать любую комнату в доме.
– Да, да, – нетерпеливо перебивает офицер Вальер. Я стреляю в него глазами. – Почему бы не позволить пожилой леди предаться воспоминаниям?
– В любом случае. – Сильви неровно потирает руки. – Вы не нашли письмо. Вы уверены?
– В вашей комнате его нигде не было, – кивает он. – И мы обыскали комнаты других девушек…
– Вы уже обыскали наши комнаты? – У Дарси забавное, почти виноватое выражение лица.
Интересно, видно ли на моем лице то же самое. Они и раньше обыскивали наши комнаты, но сейчас все иначе. Тогда быстро стало очевидно, что вероятный убийца – Раф. Однако теперь, хотя никто не произносил этого вслух, я думаю, что все в комнате сомневаются в этой версии, по крайней мере слегка.
– Да. Мы делаем то, что необходимо. И в настоящее время мы действуем в соответствии с теорией, что человек, напавший на мадам Карно, мог быть связан с человеком, убившим мадам Демаржеласс.
– Вы имеете в виду, это может быть один и тот же человек? – уточняет Арабель.
– Да. Мадам Карно, не могли бы вы, пожалуйста, закончить свой рассказ?
Сильви внезапно отталкивает пакет со льдом и вырывается из объятий внучки и отодвигается от нее на диване.
– Прости, ma petit. Мне просто нужно немного пространства, чтобы дышать. И я чувствую себя как в… будто я в России или Исландии. Точно в ледяной комнате. – Она указывает на пакет со льдом и потирает голову. – Хотя это очень мило с твоей стороны. В любом случае рассказывать особо нечего. Я сидела за своим столом, пытаясь заставить себя открыть письмо. В моей голове столько всего промелькнуло. Почерк Серафины вызвал у меня столько воспоминаний о нашей прошлой переписке.
– Значит, ты прочла его? – спрашивает Арабель. – Что там было, Mamie?
– Нет. Не прочла. – Голос Сильви срывается. – Только надпись на конверте. У нее был такой красивый почерк. Она как-то сказала мне, что научилась у матери Ренье. А потом я просто помню, как что-то твердое ударило меня по голове, боль и тьму. Это все.
– Удар по голове чем-то твердым. Кастрюлей? – Лицо Арабеллы искажается от ярости. – Кто-то ударил мою бабушку по голове и украл конверт. Вы так считаете? – Она пристально смотрит на офицера Дарманен, и мне приходит в голову, что людям – как мужчинам, так и женщинам – легче выместить свой гнев на женщине.
– Да, это наша рабочая версия, – спокойно отвечает та.
– Тогда вы можете найти на ней отпечатки пальцев? Что-нибудь, указывающее на то, кто совершил эту… ужасную вещь? – настаивает Арабель.
Отпечатки пальцев. Вот это хорошая идея.
– Отпечатков нет, – отрезает офицер Вальер. – Тот, кто это сделал, был в перчатках или стер их.
– Итак?.. – спрашивает Арабель.
– Итак?.. – повторяет офицер Дарманен тем же тоном, и я уверена, это разозлит Арабель, потому что меня точно раздражает.
– Что теперь? Что вы собираетесь делать? – Арабель разговаривает с офицером немного снисходительно, словно та – су-шеф, которая испортила соус, а не офицер, ответственный за поиски лжеца, сидящего в этой комнате.
Значит, один из нас ударил милую Сильви по голове и украл ее письмо. Я никогда не была сильна в математике, но здесь расчеты довольно просты.
– Прежде всего я собираюсь спросить, слышал ли кто-нибудь из вас что-нибудь подозрительное? А также уточнить, где все были, когда произошло нападение?