– Я сама найду выход, – бросаю я и спешу мимо нее, не попрощавшись.
Глава двадцать восьмаяВикс
Я нахожу Дарси на лужайке за террасой, она лежит на турецком полотенце, ее задранные ноги упираются в ствол дерева. Я плюхаюсь на траву рядом.
– Если сосредоточиться на облаке, можно заметить, как оно меняется, – говорит она, не глядя на меня. – Ты знала об этом?
– Что ты здесь делаешь?
Она не отвечает, поэтому я вслед за ней поднимаю глаза к пронзительно-голубому небу, покрытому облаками. Небу, которое было увековечено знаменитыми художниками, запечатлевшими эту часть мира для истории. Возможно, с самой выгодной точки зрения.
– Ну, правда же, на самом деле, – продолжает она, – ты когда-нибудь замечала, что облака постоянно слегка движутся?
– Хм-м. Ну, это не одно и то же небо каждый день, так что, я думаю, в этом есть смысл.
– И все же ты когда-нибудь наблюдала, как движутся облака? – Это звучит несколько безумно. Не сходит ли она с ума? А я? Но не в том смысле, что я одержима облаками.
– Давай посмотрим на облака вместе, Виксен. Ой прости, я забыла, что не должна тебя так называть.
Мне кажется или в ее тоне действительно было раздражение?
– Вы можете меня так называть. Я не знаю, почему вы, девочки, решили, что это имя под запретом.
– О-о! – Дарси поворачивается ко мне с непроницаемым выражением лица. Ее клубничные волосы растрепаны и вьются, совсем не похожи на привычные аккуратные блестящие локоны. – Это очаровательно, не так ли? То, что они делают.
– Кто? И что делают?
– Облака. – В ее голосе опять слышится раздражение. – Они совершенно очаровательны.
Я смотрю на небо, но затем отвожу глаза. Когда мне что-то непонятно, я чувствую себя неполноценной, и вновь начинаю думать о великих художниках, которые создали нечто гениальное из этих обычных природных явлений.
– У меня есть Netflix, чтобы очаровывать меня. – Я пробую другую тактику. – Ты знаешь, что убийца разгуливает на свободе?
Дарси смеется незнакомым смехом.
– О да, я слышала. Но вот тебе загадка. Что, если убийца – ты? Что, если это – я?
У меня нет ответа на этот вопрос.
– На улице безопаснее, – добавляет она. – Больше мест, куда можно убежать.
– Больше мест, где может спрятаться убийца, – возражаю я.
Тишина, затем:
– Ты меня отвлекаешь. Я не вижу все, что делает мое облако.
– Ты чокнутая. Но чокнутая, которую я люблю. – Прямо сейчас я явно ничего не добьюсь от нее. Я даже толком не знаю, чего добиваюсь. – Я ухожу.
– Куда, куда вы удалились?
Я улыбаюсь.
– Послушай, когда закончишь общаться со своим облаком, запрись в своей комнате, хорошо?
– На случай, если убийца доберется до меня? – Дарси снова смеется своим нездоровым смехом. Я почти ожидаю, что она поднесет фонарик к подбородку, как в лагере у костра, и поведает мне какую-нибудь историю о привидениях.
– На случай, если твои облака запудрят тебе мозги окончательно, хотя, думаю, это уже произошло.
При этих словах она вскакивает на ноги, ее лицо внезапно становится серьезным. Я ползу назад по траве и осознаю, что Дарси выглядит не просто серьезно. Она в бешенстве.
– Викс, когда ты собиралась сказать мне, что моя бабушка давала тебе деньги каждый месяц еще с тех пор, как мы были детьми?
О, черт!
– Кто тебе сказал? – тихо спрашиваю я. – Джейд?
– Джейд знала?!
Гребаная идиотка Викс!
– Мне жаль. Дарси, мне очень жаль. Я хотела сказать тебе, сто раз хотела, но Серафина просила меня не делать этого.
– Верно. Моя бабушка просила тебя не делать этого. Это моя бабушка, Викс! А я ничего не знала. Ничего ни о ней, ни, похоже, о всех вас.
Дарси садится на траву, скрестив ноги. Она не смотрит на меня, просто выдергивает пучок травы, затем наблюдает, как травинки осыпаются сквозь пальцы.
– Ты знаешь, она очень сильно тебя любила, – негромко произношу я.
– О, неужели?! Откуда мне это знать?
Некоторое время мы сидим в мучительном молчании. Я думаю обо всем, что мне нужно ей сказать, но не обо всех недостающих фрагментах. Станет ли ей труднее, если я признаю правду? Что вообще такое правда?
– Полиция рассказала мне и о твоих принадлежностях для реставрации.
У меня перехватывает дыхание.
– Ты говорила с ними? – осторожно спрашиваю я. Не признаю и не отрицаю, всплывает у меня в голове.
– Я поехала в участок. Я их главный подозреваемый. – Странная улыбка появляется на лице Дарси. – Можешь себе такое представить?
Я качаю головой, наблюдая, как стая птиц взлетает четким клином. Я действительно не могу себе такого представить. Вся эта неделя будто невероятно закрученная спираль.
– Для чего тебе целый чемодан художественных принадлежностей? – настаивает Дарси. – Вернее принадлежности для реставрации, как сообщила мне офицер. Это имеет какое-то отношение к Ван Гогу?
Я резко вскидываю голову.
– Откуда ты знаешь о Ван Гоге?
Она с любопытством наклоняет голову.
– Ты говорила с Джейд?
– Нет. – Я медленно качаю головой и вспоминаю, как мы с Джейд столкнулись в комнате Серафины в день убийства. – Но я сказала ей, что поеду с ней в санаторий завтра утром. Знаешь, где Ван Гог писал свои самые знаменитые картины в последний год своей жизни?
– Я знаю про санаторий.
– Хорошо. – Значит, Джейд имеет какое-то отношение к этой картине? Я собиралась присоединиться к ней из собственных соображений, но теперь мне любопытно. Более чем любопытно. – Ну… может, ты захочешь поехать с нами?
– Поехать с вами? – Дарси все еще энергично выдергивает траву. – Нет. Я пас.
– Ладно. – Я делаю глубокий вдох. – Что ж, послушай, завтра после санатория я расскажу тебе все, что ты хочешь знать. Мне просто нужно собраться с мыслями. Расставить все по полочкам.
– Нам обеим, сестра. – В том, как она это произносит, чувствуется ирония. Словно мы когда-то были сестрами, наши узы были железными, а теперь все иначе. Но нам все равно нужно оставаться сестрами. По крайней мере, мне это нужно. У остальных есть партнеры, дети. У меня есть родители, но никто, кроме этих девушек, мне по-настоящему не дорог. И если у меня их не будет, кем в этом мире буду я?
– Может быть, тебе стоит повидаться с Милой и Чейзом завтра утром? – Наконец спрашиваю я, подавляя свое огорчение. – Может, встреча с детьми поможет?
– Нет. – Она говорит это решительно, но с болью. – Я не хочу, чтобы они видели меня такой.
Я внимательно смотрю на свою подругу. Она в абсолютном беспорядке – бретелька платья свисает с плеча, в волосах трава, на щеке пятно грязи.
– Я беспокоюсь о тебе, – говорю я.
– Ну, не стоит. Я же воин. – По ее бесцветному голосу я не могу понять, шутит она или нет.
– Точно. – Мой источник мудрости, если он когда-либо существовал, похоже, иссяк. – Это пройдет, Дарси. Так или иначе, это пройдет, и все снова обретет смысл.
– Может быть, – произносит она, – или, может быть, ничто и никогда больше не будет иметь смысла.
Она права. Мне пришлось столкнуться с этим, когда мне сказали, что у меня рак молочной железы. Все могло пойти по-другому. На самом деле все еще может быть. Будущее всегда непрозрачно.
– Я попросила у полиции защиты, понимаешь? А они сказали нет.
– Защиты?
– Кто-нибудь должен охранять этот дом. Убийца на свободе. Убийца среди нас, я бы сказала.
– Не на свободе, – возражаю я. – Это тот парень. Садовник. Это скорее всего он. Раф, верно? Интересно, куда он пошел после того, как полиция его отпустила.
– Куда он пошел? – Дарси выглядит озадаченной. Кажется, она совершенно не в себе. – Ну, сюда, конечно. Я видела, как он вернулся в свой коттедж совсем недавно.
– Ты впустила убийцу обратно на территорию? – У меня отвисает челюсть. Она что, совсем спятила?
– Он не бил Сильви по голове, – возражает Дарси. – Значит, он не может быть убийцей.
– Может, кому-то еще понадобилось письмо, по другой причине! А что насчет листка с его инициалами в постели Серафины? Тебе недостаточно этого доказательства?
Дарси пожимает плечами.
– Я не думаю, что это сделал он. Уже нет. Вещи всегда взаимосвязаны. Абсолютно маловероятно, что в такой короткий срок два разных человека по двум разным причинам напали на мою бабушку и на Сильви. В любом случае не волнуйся. Я поговорю с ним. Проверю свою интуицию. – Она говорит это решительно, точно ее интуиция является высшим источником мудрости, в отличие от интуиции любого из нас.
– У нас у всех ужасная интуиция, Дарси. Разве она подсказала про убийство Серафины или нападение на Сильви?
Дарси молчит.
– Ты просто чувствуешь себя лучше с мужчиной на территории, – наконец говорю я.
– Что, если и так? Допустим, я теперь не знаю, можно ли доверять своим подругам. Может быть, в свете этого не слишком безумно доверять незнакомцу?
– Ты хочешь сказать, что доверяешь… садовнику больше, чем мне?
– Возможно, – говорит она, защищаясь, и я жалею, что давлю на нее. Дарси – Телец до мозга костей. Чертовски упряма. Иногда она хочет чего-то просто потому, что ты ее отговариваешь.
Я встаю. Я больше не могу это слушать.
– Я иду в дом, – тихо произношу я.
Дарси пренебрежительно машет рукой. Она не поднимает глаз, просто бормочет нечто нечленораздельное.
Я спешу внутрь, хотя и не понимаю, от чего бегу или куда. Правда в том, что у меня есть свои дела, с которыми нужно справиться. Есть рак, и мои творческие блоки, и убийство, и нападение на Сильви, и картина, и моя встреча с Серафиной, которая не случилась. Мой мозг перегружен и истощен. Практически закипает. Чтобы восстановиться, нужна пара недель на пляже на Мальдивах.
И хуже всего, существует первоочередная проблема, занимающая большую часть моего внимания.
Прошлой ночью я отправила Джулиет сообщение. Сначала написала: «Ты мне нужна». Но потом удалила и заменила на: