Это отвратительно – видеть, как преданная бабушка в ужасе от своей внучки.
Арабель игнорирует ее.
– Открой тот аккаунт в Instagram.
– The Fertility Warrior? – спрашиваю я, хотя знаю, что она имеет в виду.
Она машет пистолетом.
– Нет. Аккаунт, из-за которого ты воображала себя такой умной. Ты не подозревала, что это я, не так ли?
Я с трудом сглатываю.
– Я думала, это Джейд.
Она улыбается.
– Ты нашла резинку для волос.
– Ты хотела, чтобы я ее нашла, – медленно произношу я.
– Конечно. А ты захотела отомстить.
Я киваю. Какой бессмысленный план. Я даже не могу назвать это планом. Просто жгучее желание разоблачить Джейд самым унизительным образом. Как я была неправа. Как я была неправа абсолютно во всем.
– Что ж, давай придумаем тебе другой мотив для моего убийства, почему бы и нет? Потому что мы даже не обсудили наиболее перспективный. Я же украла твоего мужа! Я забираю не только половину твоего наследства, но и Олли тоже.
О мой Бог! От мысли, что это действительно идеальный мотив, у меня перехватывает дыхание.
Она права. Никто не усомнится, что это сделала я. Даже Викс и Джейд. И если Арабель избавится от меня и Сильви, она уйдет безнаказанной. С моим мужем и моими детьми.
– Заходи в аккаунт, – повторяет она. – Теперь давай добавим еще один пост, почему бы и нет? Как насчет прощального поста?
Мои пальцы не слушаются и едва двигаются по экрану.
– Да ладно, у нас не весь день в запасе, по крайней мере, у тебя. Теперь пост. Давай упростим, просто загрузи красный квадрат.
– Красный? – спрашиваю я, не понимая. – Только цвет?
– Да. Быстрее.
Я делаю то, что она говорит. Что еще мне остается?
– Без глупостей! – предупреждает она меня. – Я наблюдаю. Непохоже, что у тебя есть подписчики, хотя… Последнее, что я проверяла. – Она подмигивает. – Подпись будет состоять из одного предложения. Как насчет: «кровь – цвет мести»?
О боже! Я смотрю на нее, застыв.
– Продолжай!
Она отворачивается, отступая к стене, и я быстро печатаю.
– Покажи мне, – требует она.
Я показываю ей, молясь изо всех сил.
– Хорошо. – Она кивает. – Публикуй.
Я смотрю, как ярко-красный квадрат загружается в ленту дурацкого аккаунта, созданного мной для отмщения в тот момент, когда я абсолютно ничего не знала о своей жизни.
– Готово, – бормочу я.
– Хорошо. Дай мне свой телефон.
Медленно я протягиваю его.
– Все просто идеально, n’est-ce pas? – Она улыбается, и я недоумеваю, как могла не замечать, что за этой идеальной пустой улыбкой скрывается психически неуравновешенный человек. – Полиция, без сомнения, найдет это прекрасным доказательством. Ты ненавидела меня с самого начала поездки. Ты хотела отомстить, еще до того, как узнала, что я претендую на твои деньги. И пока ты стояла надо мной с пистолетом, ты решила выложить последний пост.
Просто продолжать говорить с ней. Продолжать говорить с ней и продолжать молиться.
– Что будет с письмами?
– Я уничтожу их, bien sûr[84]. Я скажу, что ты сожгла их, но рассказала мне содержание, призналась, что я настоящая внучка Ренье. – Арабель поворачивается к Сильви. – Mamie, твое письмо, пожалуйста. Как прекрасно, что в мои руки попала неизвестная дополнительная копия.
Я наблюдаю, как Сильви с недоверием на лице достает записку из кармана.
– А как насчет пакета с окровавленными вещами? – продолжаю я. – Как ты собираешься объяснить это полиции? На нем будет твоя ДНК.
Она смотрит на меня, как на идиота.
– Я избавлюсь от него. Брошу в свою машину и вывезу. Будет настолько очевидно, что здесь произошло, что полиция не станет продолжать поиски.
– Хорошо, но на картине Джейд тоже есть твои отпечатки пальцев, – возражаю я. – Как ты это объяснишь полиции?
– Простое любопытство, – спокойно говорит она. – Пока я ждала полицию, после того как поменялась ролями с нападавшим, естественно, мне стало любопытно взглянуть на картину и письмо. Вот так. – Она щелкает пальцами свободной от пистолета руки. – От тебя больше нет никакой пользы, не так ли? И лучше поторопиться, пока Раф снова не начал поиски или Джейд с Викс не вернулись. Итак, давайте приступим к финалу, почему бы и нет? По крайней мере, твоему финалу. Наконец-то, Дарси, пришло время сказать прощай.
Сильви вкладывает свою руку в мою, я смотрю на нее, мы обе в слезах. Я молюсь. Молюсь усерднее, чем когда-либо в своей жизни.
Глава сорок перваяРаф
С момента, как я услышал крик Дарси, я обыскал все. И что-то подсказало мне продолжать обновлять Instagram. На тот случай, если она отправит мне сообщение в личку.
Она этого не сделала, но опубликовала что-то жуткое и загадочное в своей ленте.
Кровь – цвет мести.
И еще отметила случайный аккаунт, на который даже не подписана, @underthestairs.
Под лестницей? Я знаю, что сообщение для меня, и, расхаживая взад-вперед по фойе, безуспешно пытаюсь понять, что оно значит.
Где ты, Дарси? И почему кричала?
Внезапно я слышу приглушенные голоса и напрягаю слух. Голоса доносятся из-за лестницы. Замечаю небольшую щель. Щель в стене столетней давности? Я прикладываю ухо поближе и прислушиваюсь. Я не могу разобрать, о чем они говорят, но слышу Дарси, а затем Арабель.
Дарси и Арабель. Мой мозг работает, соединяя разрозненные фрагменты воедино. Должен быть какой-то потайной ход, потайная комната. Я начинаю прощупывать панели, крепко сжимая пистолет.
Выйдя из полицейского участка, я размышлял о том, стоит ли возвращаться сюда, в шато. А потом, когда решил, что вернусь, задумался, должен ли я забрать свой пистолет.
Я знаю, почему сделал и то, и другое. Даже если пытался притвориться, что были иные причины. Их не было. Это было ради Дарси. С момента нашего первого разговора у вишневого дерева я чувствовал иррациональную потребность защитить ее.
Наконец я замечаю алое пятно на серой стене – безошибочно кровь. Я вожу по нему пальцем, оно все еще влажное. Наконец нащупываю бороздки, нажимаю. Собираю себя в кулак, затем тихо проникаю внутрь.
На войне, в обороне, внезапность может решительно изменить баланс сил. Лучше всего нанести удар по врагу неожиданно, застать его врасплох.
Возможно, я многого не знаю, но теперь мне известно, кто враг. И я видел дело ее рук.
Она не дрогнет.
Я тоже.
Она стоит ко мне боком, ее пистолет направлен на Дарси, Сильви сидит рядом на полу. Я удивлен присутствием Сильви, но я подготовлен к элементу неожиданности. Во взгляде Дарси мелькает облегчение.
Арабель поворачивается ко мне. Ее лицо темнеет, она нажимает на курок.
– Non! – кричит Сильви. Боковым зрением я вижу, как она вскидывает руки, чтобы закрыть лицо, но мои глаза устремлены на Дарси. – Арабель, non-non-non-non!
Я бросаюсь к Дарси, одновременно стреляя в Арабель с вытянутой руки.
Я лечу на пол. Дарси падает в мои объятия. Везде кровь. Очень много крови.
Кровь Арабель на другом конце комнаты. И еще больше крови вокруг. Моей.
Глава сорок втораяВикс
Две недели спустя
Впервые я хочу рисовать людей. Я всегда писала абстрактные пейзажи. Модернизм, но не тот, который создал Ван Гог, где человек был узнаваемой личностью, а пшеничное поле – узнаваемым пшеничным полем. На моих полотнах сплошь неправильные линии и формы. В этом нет ничего плохого, но, честно говоря, я никогда не была уверена, что я под всем этим подразумеваю. Кто-то находил в моих картинах яблоко, кто-то дикобраза. Я могла увидеть и то, и другое. Я чувствовала страсть, стоящую за этим. Это было по-настоящему. Но я толком не понимала, к чему стремлюсь.
Теперь, когда свет моего нового лофта освещает пушистые пшеничные волосы Джулиет, сидящей в другом конце комнаты, я точно знаю, куда иду.
Я рисую человека. Тело. Серафину. Без кровавого убийства. На моем холсте она сидит с прямой спиной во главе обеденного стола в своей гостиной, в бриллиантовом колье, принадлежащем Джейд. Позади нее, над идеальными занавесками с идеальными складками, блестящей охряно-красной краской написано: «Ничего не закончилось, пока ты не умер».
Жутковато, да. Немного за гранью. Но задумавшись о том, что я в первую очередь хотела бы нарисовать после той ужасной недели, я поняла, что это должна быть Серафина. Она мне столько всего дала. Не только деньги, но и заботу. Она любила меня. И она была зверски убита. Из-за массы секретов и лжи, которые раскрылись на той неделе в шато, я уехала в смятении, ее смерть невольно отодвинула на второй план все остальное.
Поэтому я рисую ее. Возможно, это будет ужасно. Возможно, придется вернуться к абстракции. Хотя я так не думаю. Я чувствую внутри себя гул, которого раньше не было.
Обвинение, брошенное подругой, что мне не хватало страсти в творчестве, ранило так глубоко, потому что было правдой. Где-то в начале пути я удобно устроилась и слишком боялась по-настоящему экспериментировать. Убийственное сочетание для любого творчества. В итоге Франция действительно вновь вдохновила меня, хотя и совсем не так, как я ожидала в начале поездки.
Джулиет улыбается мне через всю комнату, и я все еще ощущаю внутри трепет от того, что она здесь. Реально. После того, как мы с Джейд вернулись в шато и обнаружили всю эту кровь и ужас, после этих непостижимых откровений, я позвонила Джулиет и оставила голосовое сообщение. Позже она сказала мне, что в нем был свой странный смысл, хотя я несла чушь, как помешанная. Кажется, я говорила, что пока не умерла, между нами ничего не кончено. Что я знаю, что такое смерть. Что я видела смерть – и только она означает конец. Самый настоящий конец, и, пожалуйста, просила я, скажи, что для нас он не наступил. Я просила дать мне еще один шанс. Потому что больше никаких секретов. Больше никакой лжи. Клянусь всем, что свято.