Ах ты мелкий подонок. Значит, использовал артефакт невидимости!
В раздевалке была одна камера, но она была установлена так, что охватывала всё пространство помещения.
Вот открылся мой шкафчик, затем закрылся и… Андрюша спалился. Он так спешил вернуться в зал, что налетел на скамью, стоявшую рядом.
Та опрокинулась, а он появился перед нами, скорчившись от боли, затем вновь исчез.
Этого было достаточно.
Малыши загалдели, недобро посматривая в сторону толстяка. Треть из них не понимала, что произошло. Зато остальным всё было ясно.
— И как это понимать, Андрей⁈ — строгий голос Лены зазвенел в воздухе, заставляя всех затихнуть. — Я сейчас же сообщу о твоём преступлении родителям. И да — это преступление. Ты обвинил Серёжу в том, что он не делал!
— Ни нада-а. Ну пазалуста, — начал канючить Андрюша, сложив ладони лодочкой в умоляющем жесте. — Миня опять в угол поставят.
— Я должна сообщить твоим маме и папе, — продолжила Лена. — Ты даже не понимаешь, что сейчас натворил!
Лена развернулась и, пока остальные воспитательницы сворачивали экран, вышла из зала.
— Я болсе не буду, — услышали мы из коридора плач Андрюши, который побежал за Леной. — Меня убют!
А я довольно улыбнулся и подмигнул Мишке.
— Смоли, — сказал я ему.
Два пацана из лагеря Андрюши, посмотрели вслед своему лидеру — теперь уже бывшему — переглянулись и… подошли ко мне.
— В обсем, много кофет плосить не буем, — деловито обратился ко мне высокий пацанёнок.
— Ага, совсем сюсють, — кивнул крепко сбитый малыш. — Лутсе ты, сем этот товстяк.
— Холосо, — кивнул я. — Добло позаловать в сплаведливый отляд.
И поздоровался с ними. Мишка последовал моему примеру. А следом — и остальные из моего войска.
Андрюша вернулся через пять минут. Опухший от слёз и очень грустный.
Наверное, именно так выглядит поросёнок, когда узнаёт, что его откармливали, чтобы поставить в печь, а затем подать на стол с яблоком в заднице.
Толстячок заметил двух пацанов, которые перебежали к нам и злобно скривился:
— Вы исё позалеете, — прошипел он им.
— Ити отсюта, пвакса, — усмехнулся ему высокий пацан.
Толстяк грозно направился к нему, но я встал у него на пути.
— Это узе мой селовек. Поплобуй тойко, — взглянул я ему в глаза. И этого оказалось достаточно.
Толстяк отвернулся от нас и вернулся в дальний угол со своим поубавившимся отрядом.
А ещё через полчаса в зал заглянул хмурый бородатый мужик.
— Андрей! Пошли домой! — крикнул он ему.
По ходу его батя готов был всыпать ремня. Хорошо так, разков пятьдесят с размаху, чтобы сидеть не мог!
На такой хорошей ноте и меня забрали домой.
— Что-то ты, Серёжка, необычайно весёлый сегодня, — обратился ко мне батя, крутя круглую штуковину, которую он называл рулём. — Делись с родителями.
— Тебя за что-то похвалили? — спросила маман.
— За усё, — засмеялся я. — Я молодес.
Родители, услышав эти слова, улыбнулись в ответ, засияв взглядами.
Они искренне радовались за меня. А я был счастлив, что у меня такая хорошая семья. Пусть и приёмная. Сейчас это не имеет значения.
Бутырская тюрьма, комната для свиданий, в это же время.
Жирнов сидел в небольшой серой комнатке за столом и ожидал Мышинского. Он предвкушал то, что тот скажет. Хотя слегка волновался. Да и последствия прошлых бессонных ночей давали о себе знать.
Кто этот смельчак, он не знал. Ведь этот был тот же попугай, что напал на него и отобрал мелкую.
Ничего… рано или поздно он узнает о его хозяине. Всё узнает! Но кому выгодно спасать дочь какого-то барона?
Зажравшийся князь с кучей элитных магов за плечами? Если только какой-то родственник.
Или какой-нибудь залётный бандюган, который решил, что можно взять и просто так обокрасть криминального авторитета, которого уважают и побаиваются конкуренты. Но тогда он вообще на голову отбитый.
Когда Олег выйдет на свободу, начнёт копать в эту сторону.
Дверь щёлкнула, и надзиратель завёл щуплого человечка в коричневом костюме. На носу его поблёскивали круглые небольшие очки, и та же идиотская причёска, с чёлкой, зачёсанной налево.
Когда человечек поставил портфель под ноги и сложил руки на столе в замок, он посмотрел в его бегающие глаза. Но адвокат явно не торопился передавать ему новости.
— Ну, говори, Юрий Романович, — пробормотал Жирнов.
— У вас десять минут! — гаркнул надзиратель и скрылся за дверью.
Мышинский молчал.
— Ну, не томи, — добавил, уже раздражённо, авторитет. — Всё прошло успешно?
— Я бы не сказал, Олег Львович, — сухо ответил адвокат.
— Что это значит? — начал краснеть Жирнов. — Ты можешь нормально сказать? Нет здесь прослушки. Говори уже!
— В общем, нужен ещё месяц… — Мышинский поймал тяжёлый взгляд Жирнова и осёкся.
— Ты что, с дуба рухнул⁈ — начинал свирепеть Жирнов. — Я тебе кто, фраер⁈ Какой нахер месяц⁈ Говори давай, сколько они хотят!
— Они выпустят вас. Дело закроют, — начал лепетать бледнеющий на глазах Мышинский. — Но на это нужно время. И… и полмиллиона.
— Я плачу такие деньги, чтобы сидеть здесь ещё месяц? — начал раздувать ноздри Жирнов. — Ты сам понимаешь, что сказал⁈
— Поймите, Олег Львович, за дело взялся очень серьёзный следователь…
— Так его можно подкупить. В чём проблема? — Жирнов просверлил адвоката взглядом и тот слегка даже отпрянул от стола.
Да, с таким взглядом он убивал своих врагов. Именно так. Правильно боится.
— Я беседовал с ним. И там… в общем, такие не берут деньги, — выдавил Мышинский.
— А-а, неподкупный чертяка? Дьявол… — Жирнов схватился за голову. Затем ударил по столу. — Твою мать! Да как же так?
— Поэтому и надо подождать. Чтобы не рисковать и сделать всё чисто, — промямлил адвокат.
— Месяц… месяц… — забормотал Жирнов, пялясь в стол. Затем перевёл взгляд на Мышинского. — Ладно… Скажи им, что я заплачу деньги.
Тут же загремел замок, и массивная дверь открылась.
— Время! — загрохотал надзиратель, появляясь на пороге.
— Я попробую поговорить с ними… — напоследок ответил адвокат. — Может, получится уменьшить срок.
— Вот когда получится — тогда и скажешь, — зарычал в ответ Жирнов.
Ух, как он разозлился. На судью и прокурора. На всю эту сволочную систему. И особенно на этого таинственного смертничка, который решил, что может угрожать криминальному авторитету.
Вернувшись в камеру и услышав, как дверь за ним с грохотом захлопнулась, он забормотал под нос:
— Я найду тебя. И тогда ты пожалеешь, что родился на свет.
Поместье Смирновых, после обеда.
После плотного обеда, а точнее, изумительного борща, а также тефтелек, которые буквально таяли во рту, я вышел во двор.
Там меня уже встречал Иннокентий Павлович. Умник был бодр, как никогда, и предложил заниматься на свежем воздухе.
Да мне пофиг. Хоть на крыше дома. Главное, чтобы источник увеличивался, и маны в нём становилось больше.
Я же ему передал свежую новость. Рассказал, что скоро экзамен, после которого меня могут перевести в группу постарше.
А батя, наблюдающий, как Захарыч красит беседку, услышал наш разговор и подтвердил мои слова. Рассказал, что будет четыре этапа.
— Замечательно, — довольно причмокнул умник. — Великолепно… А вы знаете условия по нормативам? Владение магией минимального уровня. А что под этим подразумевается? Ведь я могу подготовить ученика, если буду знать, что именно будут проверять.
— Да чёрт их разберёшь, — пожал плечами батя. — Условий мы пока не знаем. Сегодня директор детского сада сказала, что узнает в Бюро Магии о требованиях. Но ответа пока нет.
Кажется, я понял, с какого хрена, спрашивается, эта ведьма так усмехалась.
Никуда она запрос не отправляла. Даже больше — всё она прекрасно знает, просто не сказала из-за вредности.
Но я-то могу узнать. У меня есть свои методы. Пока батя общался с умником, я нашёл воробья, страдающего фигнёй на дереве, как раз напротив кабинета директрисы.
Небольшое приоткрытое окошко будто приглашало в гости. Да и хозяйки не было.
Связавшись с птичкой, я переключился на её зрение и направил временного питомца в кабинет ведьмы.
Через пять минут воробей перерыл все папки, раскидав их по полу. И вот, в очередной тоненькой зелёной книжице, нашёл то, что мне и надо.
Понятно, что скрывалось под определением магии минимального уровня. Всего лишь её визуальное проявление. Причём требований никаких не было. Ну вот и отлично.
— Серёга, а ты чего застыл? — внимательно посмотрел на меня батя.
— Он приручил кого-то, — улыбнулся умник.
Не зря я тебя так назвал. Прошаренный старикан.
— Ах ты, паскудник! — в кабинет зашла ведьма и бросилась в сторону воробья, который расположился посреди бумажного хаоса. — Кыш отсюда!
Я вывел птичку через приоткрытое окошко и разорвал связь.
А затем передал бате и умнику, что прочитал в документе. Слово в слово.
— Ну ты красавец! — воскликнул батя. — Ты что, только что был…
— … в абинете тилектрисы, — тихо ответил я, улыбнувшись.
Батя меня всегда поймёт. Он широко улыбнулся, потрепав меня по голове.
— Хорошо сработано, красавчик, — ответил он.
А старик расплылся в улыбке:
— Тогда вообще не переживайте. Сергей приручит любое животное. Оно спляшет перед комиссией. И поставят галочку. Ему это не составит труда. Да, ученик? — подмигнул он мне.
Я подмигнул в ответ.
После тренировки я засел за книги. Пышка принялась читать мне более подробно про дуэльный кодекс. Всё это я уже слышал, но хотелось закрепить знания. Затем настал черёд этикета, на котором я чуть не уснул.
Но не время спать. Основной проблемой для меня была речь.
И я напросился на очередную прогулку, вызвав Рэмбо. Кто, как не этот мастер риторики может поднатаскать меня в этом деле?