– А почему “Жена Г”? Вы же “Жена Н”.
– “Гиеной” меня все звали. Поэтому “Жена Г”. Это еще в пятидесятом на пересылке кликуху мне одна ковырялка повесила. За то, что я ее подруге горло зубами вырвала. Молодая была, гордая, но застенчивая. По мокрому делу два раза чалилась. Не доказали, но посадили. Наливай. Как-нибудь расскажу. Деньги с собой?
– С собой. Но совсем немного, – на всякий случай сказал я и допил свою первую рюмку. – А от чего скончался супруг?
– От жадности. Как узнал, что его кинули (первый раз в жизни, между прочим), так и инсульт схватил. А так крепкий был гаденыш. Еще бы лет двадцать прожил. Наливай. Деньги принес?
– Как это кинули?
– Как кидают? Молча и красиво. Он несколько лет одного тузика грел, грел. Под него даже одну какую-то штуку усилил. А потом зачем-то эту херню с усилением в Лондон на аукцион отправил через свою племянницу – конченую шалаву. А дальше что-то произошло, и его все кинули. И этот фраер-тузик, и шалава-племянница, и Лондон. Но я особо ничего не знаю, так, разговоры подслушивала. Он когда хрипел уже синий, не очень понятно чего-то буровил: “Забери у нее, Гиеночка. Или хоть нос ей откуси”. А чего забрать-то, так и не сказал. Ну я после похорон позвонила ей и говорю: “Отдай, девочка, дядину вещь – мокрушная херня. Козленочком станешь”. А она не колется ни в какую. Говорит: “Ты, Гиена, сама скоро подохнешь. Зачем тебе дядины вещи? Лучше мне отдай по-хорошему. А то у меня от Освенцима только воспоминания остались, как он родную племянницу в детстве за жопу хватал”.
– Может, вы мне дадите телефон племянницы? Если я у нее что-то получу, непременно вам передам.
– Да не вопрос. Пиши телефон. А вообще брать чего-нибудь будешь? Чего пришел-то? Коньяк пить? Деньги принес? Наливай. А то сидим как сухари в Котласе.
По дороге домой, улыбаясь, я ловил на себе удивленный взгляд своего верного водителя. Игорь хорошо знал, что я не очень пьющий человек. А тут его шеф молчит, веселый, и коньяком от него веет на весь салон. “Что-то не то происходит”, – было написано на лице шофера.
– Вот ты знаешь, Игорь, кто такой Тузик?
– Александр Андреевич, Тузик – это собака. Вернее, имя собаки. У нас в Александрии одни Тузики по улицам бегали.
– Нет, Игорек. Тузик – это маленький глупенький Туз. И этим все сказано. Ты любишь складывать пазлы?
Оставалось проверить еще пару небольших моментов, и вся картина готова. Я посмотрел на часы. Нет, еще не поздно позвонить одному чудесному коллеге. Успешные адвокаты отвечают на телефон в любое время… Поэтому они и успешные.
Коллега вернулся ко мне с ответом через два дня. Пазл был закончен.
Теперь на сцене должен был появиться ваш замечательный подарок и я.
Вот как развивались события на самом деле.
Освенцим, будучи настоящим серьезным специалистом в своей области, продавал антиквариат как Виктору Батурину, так и его сестре – супруге мэра Москвы. Оба собирали русское искусство XVIII–XIX веков. Виктор еще активно увлекался историей Наполеона Бонапарта. За несколько лет он собрал потрясающую коллекцию и по праву ею гордился. Нужна была жемчужина. И она появилась в руках все того же Освенцима. Но было одно но. Большое и неприятное. Ни брат, ни сестра платить московским спекулянтам и торговцам много никогда не хотели. Что-то было у Батуриных пренебрежительное по отношению к отечественным дилерам. То ли из-за их прошлого, то ли из-за огромного количества подделок, которыми наши люди всегда промышляли.
Короче, заплатить на Sotheby’s и Christie’s любые ненормальные деньги коллекционеры были готовы, а купить у наших то же самое за эти же или почти за эти же деньги – Боже упаси!
Тогда Константин Сергеевич начинает готовить серьезный, может, самый серьезный денежный удар в своей жизни.
Получив в руки портмоне Наполеона, он не показывает его своему клиенту. Напротив, он приносит ему сначала один журнал с выдуманной историей про отпрыска английского офицера с острова Святой Елены, говоря: “Вот это вещь! Вам бы такую – станете главным “наполеонистом” мира в одночасье”. Умоляет коллекционера найти вещь, показывает мемуары Армана де Коленкура и плачет. Батурин лишь разводит руками: “Шедевр, согласен, а где его взять?” Появляется вторая статья, и давление на коллекционера усиливается. Освенцим идет на еще один шаг. Он приобретает настоящую фальшивую ассигнацию и вместе с портмоне отправляет обе вещи в Лондон своей племяннице, которая там живет уже много лет, находясь замужем за нашим олигархом в полуизгнании. Племянница (шалава) ставит портмоне на торги. Батурин получает каталог и звонит Освенциму с радостной новостью: “Скорее всего, то самое портмоне будет через две неделе на аукционе в Лондоне!” Освенцим запрещает Батурину покупать вещь, пока “его человек” не проверит подлинность и не составит свое мнение. Через несколько дней Освенцим прибегает к клиенту с выпученными глазами. Его человек посмотрел портмоне и в потайном отделении обнаружил настоящую фальшивку. Дураки из Sotheby’s не заметили самого главного. Это значит, что покупатель приобретет две вещи по цене одной. Вот так в коллекции появится жемчужина жемчужин! Первая и самая настоящая фальшивая купюра, лично принадлежавшая Наполеону. Как только Виктор Батурин приобретет вещь, он публично в присутствии работников аукционного дома достанет купюру из тайника, и об этом феноменальном открытии узнает весь мир. Виктор соглашается с восторженным стариком и говорит, что купит портмоне за любые деньги. Остается договориться с шалавой (племянницей). В ее задачу входит: 1. Сдать на аукцион портмоне (сделано). 2. После продажи портмоне прийти в аукционный дом и сентиментально попрощаться с собственным сокровищем, незаметно положив в потайное отделение купюру. 3. Найти подставную фигуру, которая будет гнать цену вверх против российского покупателя на телефоне из Москвы. За такую сложную работу племянница (шалава) получит процент икс. Какой – я не знаю, но это деталь, не имеющая значения. Кстати, вполне вероятно, и не процент, а фиксированный гонорар. Оставим догадки в покое. Наступает тот самый день. Всё и все готовы. Битва на торгах была страшная. Естественно, наш человек победил, поставив на торгах абсолютный рекорд аукциона. По идее, стоимость вещи с обнаруженной купюрой должна взлететь еще больше. Это не считая всемирной славы. Все счастливы. Спектакль окончен? Занавес? Отнюдь.
Батурин получает по почте счет к оплате из аукционной бухгалтерии. Сумма покупки плюс двадцать процентов с молотка (услуги аукционного дома). Готов заплатить, но тут вмешивается судьба и ломает все карты. Виктора Батурина арестовывают наши правоохранительные органы и помещают в столь знакомый чете Гиены и Освенцима отель под названием СИЗО (следственный изолятор). Коллега, которому я звонил тем вечером, на свидании с коллекционером в Бутырской тюрьме задал клиенту вопрос о том, успел заплатить до ареста или нет? Ответ был понятен – не успел.
Бумажник полежал несколько месяцев в кладовой аукционного дома и, в силу отсутствия платежа, был возвращен шалаве-владелице. Последняя позвонила дяде и потребовала свои законные деньги. Дядя объяснял, что и как получилось, говорил про форс-мажор, давил на жалость, возраст и тяжелый характер Гиены. Племянница возражала, что все понимает, но без денег за свою работу sacoche не вернет. От такого кидка дядю хватает удар, и он умирает под четырьмя люстрами русского ампира.
Племянница выслушивает неприятный монолог Гиены по поводу “мокрушной херни”, зная дядю, верит его жене и приходит к выводу избавиться от предмета с тяжелым прошлым, сразу убив двух зайцев.
Я все правильно описываю, Татьяна Васильевна? Ваш покойный дядя никогда бы вам не заплатил ни при каких условиях. Но и вы рассчитывали, что, получив деньги за продажу бумажника (вы же по документам хозяйка предмета), или кидали дядю полностью, или (при лучших для Освенцима вариантах) отдавали ему только половину. Основную работу сделали же вы. По крайней мере, вы так считали. Да?
Ясно, что от предмета надо избавиться. А тут еще вы должны начать следующий процесс против и так уже изрядно пощипанного бывшего мужа. Платить адвокату не хочется. Даже если он все делает отлично. Насколько выгоднее договориться с Александром Андреевичем на процент. И чтобы его уговорить, разжалобить, расположить, ему надо сделать подарок. Тем более что он коллекционер. Подарок грандиозный. Преподносится вместе с каталогом. Там же фигурирует цена продажи. Нигде же не пишется, что победитель торгов вещь не выкупил. Выглядит все феерически. Остается положить на счастье сто долларов около потайного кармана, и адвокат-коллекционер все съест, случайно найдя настоящую фальшивку. Договоренность по проценту от выигрыша у вас в кармане. Но что-то пошло не так.
Просто вы забыли, что когда-то говорила обо мне моя мама. А я вам об этом рассказывал. Когда маму спрашивали, чем занимается ее сын, она всегда с улыбкой отвечала: “Саша очень удачно торгует одной частью тела – головой. Торгует без ошибок”. И не учесть данное обстоятельство было вашей большой ошибкой. Прощайте».
Прошло около десяти лет. Судьба, характер и жизнь вытворяли головокружительные кульбиты со всеми персонажами этой истории.
Татьяна Васильевна не смогла до конца раздеть своего бывшего супруга и отнять у него все деньги, которые он украл у вкладчиков своего собственного банка. Но и того, что ей отсудило в свое время адвокатское бюро «Александр Добровинский и партнеры», с лихвой хватило ей на приобретение шикарной виллы на Лазурном берегу Франции и очень безбедное существование. Рассказы про отосланные деньги потерпевшим оказались обычным художественным вымыслом. Одно время долетали слухи, что госпожа Васильева (она же племянница, она же шалава) живет затворницей в своем доме и полностью погрузилась в религию. В какую и с какой целью – не знает и не верит никто.
Наталию Петровну Соболеву (урожденную Розен) я часто навещал, и мы даже подружились. Она оказалась очень неординарным собеседником с невероятной судьбой. Гиена происходила из аристократической русской семьи, и портрет ее предка, героя войны с Наполеоном, Григория Владимировича Розена украшает галерею 1812 года в Эрмитаже. Ирония су