Обеденное время уже прошло, и столпотворения у закусочной не наблюдалось.
Когда я зашел вовнутрь, в небольшом зальчике с шестью столиками и стойкой с кофеваркой играла негромкая музыка, конечно же АББА. Пара обедающих мужчин, видимо рабочих с заправки, даже не повернули головы в мою сторону. Подойдя к стойке, я попытался произнести по-шведски фразу, обозначающую поиск работы.
Получилось, наверно не очень, потому что в девичьих глазах мелькнула смешинка.
— Можете говорить по-английски, я немного понимаю, — сообщила она.
— Очень хорошо, — улыбнулся я. — Я перебрался в Швецию недавно, купил домик в вашей коммуне, пока ищу временную работу, мне подсказали, что вам нужен подсобный рабочий?
— Мама, иди сюда! — крикнула девушка в окно кухни, откуда слышался звон тарелок.
Да, когда старая Линда вышла в зал, я понял, почему Матиас так уважительно говорил о ней. Глядя на эту даму двух метров роста, в поношенном белом халате с засученными рукавами, из которых выглядывали мощные ручищи, можно было понять, почему викинги в свое время завоевали пол Европы. Правда, сейчас несколько измельчали.
Они перебросились с дочерью несколькими фразами, и та перевела мне её предложение.
— Мама тебя берет, работа с десяти утра до восьми вечера, подсобным рабочим и грузчиком. Без оформления, ежедневный расчет на руки пятнадцать крон.
Неплохо, подумал я. Получается немногим ниже средней зарплаты шведов в 2020 году, если учесть, что покупательная способность кроны сейчас выше чуть ли не в пятнадцать раз.
— Договорились, — сообщил я и, спросив в какое время нужно приходить на работу, отправился по магазинам.
В отличие от местных жителей меня изрядно напрягало отсутствие занавесок на окнах. Вчера, когда я сидел за столом, а за окном стоял непроглядный мрак, периодически казалось, что оттуда на меня смотрят через прицел оптической винтовки чьи-то недоброжелательные глаза. Отчего по телу непроизвольно бегали мурашки. Поэтому первым делом я решил прикупить шторы по дешевке. Кроме того, надо было заказать каменный уголь, того запаса, что лежал в сарае хватит разве что на неделю. А топить дом по-любому придется до мая.
Закончив с покупками, проехался по улицам городка, разглядывая местную архитектуру и мечтая, что когда-нибудь буду жить в таких же хоромах, дайте только время.
Вернувшись в свое новое жилище и выпив кружку кофе, занялся внутренним интерьером. Бездельничать не хотелось, потому что сразу появлялись мысли о родных. Хотелось бы приободрить их, сказать, что все будет нормально, но я прекрасно понимал, что позвонить им больше не удастся. Не соединят. Да и насчет писем тоже были сомнения, дойдут ли они до адресатов, или нет. Оставив эти размышления на вечер, я занялся окнами.
Шторы для них я купил. Вернее не шторы, а просто несколько метров цветастой материи. Карнизы пришлось делать из осинок, растущих во дворе. Хорошо, что рубанок у Перссона тоже имелся в запасе. Провозился я часа два, но пришлось прерваться, когда мне привезли уголь. Небольшой самосвал быстро выгрузил его на дорогу. Так, что до вечера фронтом работ я был обеспечен.
Надо бы приемник купить всеволновой, подумал я в перерыве между очередной тачкой угля. А то знать ничего не знаю, что в мире делается. По телевизору все равно ничего не поймешь, для этого шведский язык нужно учить.
А учить его не хотелось, мне вообще не хотелось здесь оставаться. В мыслях я рассчитывал, как только приму наследство, пойду в финское консульство, и буду просить вид на жительство в Финляндии.
На следующий день я первым делом заехал в полицию, а затем отправился в кафешку.
Линда знакомила меня с рабочим местом недолго, и сразу припахала к чистке овощей. Никаких журналов техники безопасности я так и не увидел. В принципе все было понятно. Я работаю нелегально, и смысла знакомить меня с документацией, нет никакого. Тем более, местные полицейские уже в курсе и ничего против моей подработки не имеют. Ну, а мне тоже пока ничего не нужно. Вот получу вид на жительство и разрешение на работу, тогда и заведу разговор о своих правах.
Не знаю, чего так часто менялись у Линды мойщицы посуды? Работы оказалась совсем не так много, как мне представлялось.
Если с утра, действительно, надо было суетиться, как и во время наплыва посетителей на обед в двенадцать часов, то с двух часов народ подходил понемногу, и я вполне справлялся с посудой, успевая отдохнуть.
В таком ритме прошло несколько дней. Сандберг, которому я однажды позвонил, сообщил, что новостей пока нет.
В один прекрасный день, когда я, склонившись над парящими раковинами из нержавейки усердно мыл посуду, в посудомойку зашла Ирма, дочка Линды, работавшая официанткой и барменом в одном лице.
— Алекс, там тебя какие-то два господина спрашивают. Мама сказал им, что ты можешь с ними переговорить, только недолго.
Я, как был, в промокшем халате, колпаке, вытирая руки полотенцем, вышел на улицу и увидел двух прилично одетых мужчин среднего возраста. Они насмешливо смотрели на меня.
— Ну, здравствуйте, гражданин Красовский, — сказал один из них. — Видим, что вы уже познакомились с волчьим оскалом капитализма. Небось, удирая на Запад, рассчитывали на молочные реки и кисельные берега? А зря. Это вам не на Родине жить, вырастившей и воспитавшей вас, давшей образование, профессию. Теперь будете жить отбросом здесь, в капиталистической стране человек человеку волк, а не товарищ и брат, как в Советском Союзе.
— Ну хватит вам, Валентин Петрович, пугать юношу, — вступил в разговор второй мужчина, сверкая золотым зубом. — Парню и так досталось, на деле познакомился с оборотной стороной капиталистического мира. Послушай, Сашок, может, поделишься с нами своими проблемами. Вот скажи, чего ты кинулся в бега, как подстреленный? Вроде все было путем. Деньжат заработал, домой возвращаться собирался. Наследство приличное получил. Дома родные, жена. Что не так?
— Можно подумать, вы не знаете? — съязвил я.
— Отчего же, мы в курсе. Кстати, могу сообщить, что Никодимов Сергей Геннадиевич, отправлен на Родину, где будет решаться вопрос о его соответствии с занимаемой должностью.
— А мне что за радость с этой новости?
— Ну как же, именно Сергей Геннадиевич, ввел вас в заблуждение. Мы понимаем, что вы не в курсе получения зарубежного наследства советскими гражданами, и заверяю, никто у вас ничего отбирать не собирался. Так что, Александр Владимирович, не дурите. Поедемте с нами в посольство, там заявите журналистам, что действовали спонтанно, под действием эмоций. И оттуда мы отправим вас тихо-мирно домой.
— Ага, поеду тихо-мирно на двенадцать лет тюряги, — эмоционально высказался я.
— Бросьте, Александр Владимирович, это все вражеская пропаганда. Никто вас сажать не собирается.
— Я с вами никуда не пойду.
— Что ты с ним валандаешься, Леня? Берем эту гниду в охапку и везем в посольство, пока тут никого нет поблизости, — тихо произнес Валентин Петрович, оглядываясь по сторонам.
— Берем, — согласился тот и попытался схватить меня за воротник халата.
Через пару секунд оба работника посольства лежали на мокром асфальте, шипя от боли. Иногда заниматься борьбой бывает полезно.
— Пока! — громко сказал я им и зашел обратно в кафе.
Два пожилых шведа, сидевшие за столиком и видевшие мой разговор с земляками, с любопытством разглядывали меня, но делали это молча. Зато Ирма не удержалась от комментариев.
— Алекс, кто эти люди, почему они напали на тебя? Надо срочно вызвать полицию.
— Ирма, может не стоит? Они сейчас уедут.
— Я уже позвонила, и номер машины записала, — сообщила девушка. — Я в первый раз вижу такой ужас. А ты, Алекс, молодец. Я позавчера фильм с Брюсом Ли смотрела, называется «Путь Дракона», так ты не хуже, чем он справился, тебе тоже надо сниматься в кино.
Двадцатью минутами позже, когда незадачливые представители советского посольства в Швеции уже укатили на своей автомашине в неизвестном направлении, появилась, наконец, полиция в лице Матиаса Коскинена. Тот, выйдя из машины, огляделся, и, не обнаружив ничего противозаконного, подкрутил пышные усы и зашел в закусочную. Я, как раз домывал посуду, и в окно моечной мне было хорошо видно, как он перед этим снимал с мундира незаметные пылинки.
Ого! — мысленно воскликнул я. Оказывается, Матиас неравнодушен к Линде. Нравятся мужику крупные женщины.
Когда меня позвали в маленький закуток, служивший кабинетом, то места в нем почти не осталось. Хозяйка была немалых габаритов, да и мы с Матиасом были немаленькими.
Я коротко рассказал полицейскому, что произошло.
— Ты напишешь заявление в полицию о нападении на тебя этих людей? — спросил в итоге собеседник.
— Нет, мне ни к чему сейчас лишние проблемы, — ответил я.
— И правильно, — вздохнул Коскинен. — Боюсь только, что если твои земляки здесь появились, то скоро следует ждать и журналистов.
И он попал в точку.
Вечером, возвращаясь домой, в свете фар я увидел, что у дома стоит какая-то машина.
На мгновение запаниковал, думая, что это опять приехали с разборками и уговорами из посольства, но, решив, что такой поворот маловероятен, храбро покатил дальше.
Уже когда я выбирался из машины, меня ослепила фотовспышка.
Проморгавшись, увидел двух шведов вооруженных фотокамерами.
Одни из них представился на неплохом английском языке.
— Добрый вечер, господин Красовски, извините, что беспокоим вас в такое время, мы корреспонденты газеты «Свенска Дагеблатт» Эрик Ларссен и Вендель Крогер. Не могли бы вы дать нам интервью?
— Даже не знаю, вроде бы я не кинозвезда и не общественный деятель, — замялся я. — И время сейчас уже позднее.
— Так получилось, — пожал плечами Эрик Ларссен, — звонок из полиции поступил после обеда, пока мы наводили справки о вас, получали подтверждение в иммиграционном управлении, время и прошло. Мы немного не успели застать вас в закусочной фрау Линды Бёрглунд, где вы проходите стажировку, и сразу поехали сюда. Вы видимо куда-то заезжали, раз мы приехали раньше вас.