Сандбергом.
— Какой красивый домик, — выдохнула Люда, когда мы с ней вышли из машины. — Неужели и этот дом наш?
— Тебе, правда, нравится? — недоверчиво спросил я.
— Конечно, ты же сам говорил, что в нем есть вода, канализация и даже туалет и ванная комната. Смотри, как здорово! И море рядом, смотри, как красиво! Видишь, вдалеке огромный белый теплоход идет?
До дома от калитки двадцать метров мы шли минут десять, моей жене нужно было рассмотреть каждую травинку и цветочек. Потом был осмотрен сарай.
Все же, в конце концов, нам удалось добраться до дома, и зайти во внутрь.
— Красовский! Что ха ужасные шторы висят на окнах? — было первое, что я услышал от любимой женщины. — Их следует немедленно поменять.
Услышав эти слова, я расхохотался. Нет, женщины, есть женщины. Никогда не меняются. У нас куча проблем, надо получать вид на жительство, масса других вопросов, а ей нужно первым делом заменить занавески.
— Люд, заменим мы их, не переживай. Давай лучше разберем все, что я для тебя покупал. Нам же все-таки надо сегодня к адвокату идти.
Это я удачно зашел. Люда на время забыла о шторах, и принялась разбирать те немногие вещи, что я для неё старательно выбирал в магазинах Хельсинки.
Если бы можно было обойтись без этого, я вообще бы этим не занимался, потому что прекрасно понимал, что они ей не понравятся. Я лишил жену самого большого счастья в жизни, выбрать себе наряд. Такое не прощается и эти платья и блузки будут убраны подальше. Но сегодня ей придется хоть что-то из них надеть на себя.
Надо отдать должное Люде, вслух она мои покупки не комментировала, только иногда печально вздыхала, примеряя очередную блузку и разглядывая себя в старом мутном трюмо, сделанном в начале века.
В двенадцать часов мы с ней уже сидели в приемной адвоката. Еще когда я говорил с ним по телефону, то заметил, как фальшиво он удивился тому, что я буду у него со своей женой. Вероятно, уже был в курсе этого события.
Когда же мы зашли к нему в кабинет и начали беседу, убедился в этом ещё больше.
Ну а чему удивляться, успокаивал я сам себя. Почему тебе должны верить, и контрразведка была бы не контрразведкой, если бы не держала под контролем таких как ты подозрительных личностей из-за железного занавеса. Это спустя пятьдесят лет, у них уже не хватит никаких сил и средств, чтобы отслеживать каждого мигранта. Так что Сандберг, как лояльный гражданин обязан помогать своим спецслужбам, ну а они со своей стороны держат его в курсе некоторых событий, особенно тех, что непосредственно коснутся его интересов.
Сандберг, когда мы зашли, поднялся и встретил нас стоя. И даже галантно поцеловал руку Людмиле.
Та, непривычная к такому обращению, смущенно зарделась и чуть не выдернула свою ладонь из рук адвоката.
Когда же Сандберг в беседе пояснил, что нам нужно только написать, что Люда приплыла в Швецию на лодке из Эстонии, и не вдаваться в подробности, окончательно стало понятно, что он тоже связан со спецслужбами. Ну что же, тогда все становится еще проще.
Он, не понимая ни слова по-русски, внимательно просмотрел все документы Люды, включая её диплом об окончании медицинского училища. После чего заявил, что документы нуждаются в переводе и нотариальном заверении. Напугав нас этими словами, тут же заявил, что возьмет это дело на себя, естественно, небесплатно.
Люда написала под его диктовку заявление о предоставлении ей политического убежища и вида на жительство, сначала на русском языке, затем на английском. После чего мы в компании адвоката пошли сдаваться в полицию.
Там повторилась практически та же история, что и со мной. Жену сфотографировали в анфас и профиль, сняли отпечатки пальцев.
Затем в кабинет зашел какой-то крупный полицейский чин, одобрительно похлопал меня по плечу и сообщил, что уже пару раз пробовал мою стряпню и она ему понравилась, а главное понравилась его жене.
Люду в тюрьму не отправили, хотя адвокат не исключал, что такое вполне могло произойти. Еще бы! Жена, в отличие от скромного меня, ухитрилась нарушить три государственных границы, спасибо адвокату, что доблестно сражался за наши права. После пребывания в полицейском управлении, мы простились с Сандбергом и, оставив у него документы, поехали проверить, как идет торговля у моих работников.
Из машины, в которой торговал Ахмед, доносились звуки восточной музыки.
К открытому окошку стояла небольшая очередь человека три-четыре.
На полках у него практически уже ничего не оставалось.
От мяса, крутившегося на вертикальном шампуре, тоже оставались одни ошметки.
С одной стороны неплохо, подумал я. Все раскуплено, хотя еще нет двух часов, а с другой, человеку надо закрываться и ехать за товаром. Был бы у меня небольшой минивэн, можно было все подвозить по заказу. Эх, где ты, будущее, с сотовыми телефонами и интернетом?
Ахмед, увидев меня, заулыбался, а его руки замелькали еще быстрей, ловко сворачивая очередную шаурму.
— Босс, как съездил? — спросил он, высунув голову в окно.
Боссом он стал меня назвать, сразу, как только я взял его на работу, забыв напрочь имя Алекс.
— Как видишь, отлично, — ответил я, кивнув на Люду стоящую рядом.
Араб, есть араб, он сразу принялся делать комплименты моей жене, только не учел, что та ни слова не понимает из его речей.
Но видимо она интуитивно понимала, что ей восхищаются, так что сразу порозовела от удовольствия.
Послушав наш разговор, еще несколько минут, она печально вздохнула и стала разглядывать, что находится внутри фургона.
А Ахмед сразу перешел на деловой разговор, напирая на то, что в последние дни значительно увеличилось число посетителей, быстро разбирающих весь товар, поэтому неплохо было бы нанять еще одного водителя с машиной, чтобы он, когда нужно привозил дополнительную продукцию. И, естественно, он такого водителя знает, это его двоюродный брат. Нужно только купить ему машину.
Да уж, ребята на ходу подметки режут, думал я, слушая своего работника. Надо быстрей расширять фирму, покупать или строить производственный цех, иначе, такие парни, как Ахмед мне весь бизнес порушат. Да и не только мне.
Видя, что Люда совсем заскучала, я закончил беседу, так ничего определенного Ахмеду не пообещав.
В плане на сегодня у меня еще оставалось пообщаться с Линдой и затем, остаток дня посвятить жене. Ведь завтра меня ждал привычный рабочий день мелкого шведского предпринимателя.
Ранним июльским утром отполированная до блеска «Чайка» медленно заехала во внутренний двор здания Комитета Государственной безопасности.
Погода стояла великолепная, с утра было не жарко, поэтому председатель КГБ Юрий Владимирович Андропов немного постоял у входа, подставив лицо утреннему солнышку. Затем, тяжело вздохнув, направился к дверям, услужливо открытым водителем.
— Сам приехал, — разнеслось по управлению и в курилках, в коридорах и на лестничных клетках сразу стало безлюдно.
Зайдя в свою приемную, он поздоровался с вскочившим секретарем.
— Добрый день, Юрий Сергеевич, да не тянись ты так, товарищ полковник, еще набегаешься за день. Вроде бы сегодня у нас есть чем заняться.
— Так точно, товарищ генерал армии, — отрапортовал секретарь, — в десять ноль-ноль, совещание по поводу работников посольства в США, в одиннадцать тридцать разбор работы карельского и эстонского управлений и внеплановый секретный отчет дагестанского управления в связи с антисоветскими выступлениями и расстрелом судьи в известном вам селе.
Андропов прошел мимо стола секретаря к высокому деревянному гардеробу и открыл тяжелую дверь. За ней располагался его кабинет.
Юрий Владимирович очень гордился таким необычным входом, хотя большая часть сотрудников, втайне посмеивалась над детскими комплексами начальника.
К десяти часам в кабинете появился его заместитель Цвигун Сергей Кузьмич, Цинев Георгий Карпович и еще несколько руководителей отделов.
— Начнем, пожалуй, — сказал Андропов, когда присутствующие расселись по своим местам вдоль длинного стола. — Петр Михайлович, вы у нас сегодня первый докладываете, вам слово, — обратился он к одному из начальников отделов контрразведки.
— Товарищи, по данным нашей агентуры, ЦРУ активно ищет подходы к первому секретарю нашего посольства в США Агееву Виктору Викторовичу. По некоторым причинам мы не можем сейчас осуществить ротацию кадров, так как есть определенные проблемы с осуществляемым им важным проектом. К сожалению, американской разведке удалось получить сведения о занятии жены Агеева, Агеевой Марины Павловны сексом с её восточноевропейской овчаркой Рексом. И сейчас в ЦРУ разрабатывается план шантажа её мужа этим обстоятельством.
По кабинету пронёсся гул удивления.
— Тьфу! Гадость, какая! — не удержался от комментария генерал Цвигун. — Чего только эти бл… не придумают.
— Сергей Кузьмич, вы слишком эмоциональны, — скупо улыбнувшись, заметил Андропов. — Вы же прекрасно знаете, человеческие пороки не имеют границ. И наша задача их вовремя использовать во благо нашей Родины.
Мы в настоящий момент должны не делиться мнением о своем отношении к этой … хм, женщине и её слабостям, а понять, как минимальными средствами, оптимально решить конкретную проблему.
Лично я не вижу в этом трудностей, хотя понимаю, почему начальник отдела не взял решение на себя и вынес этот вопрос на более высокий уровень. Ответственности боитесь, товарищ полковник?
— Никак нет! — воскликнул, вскочив с места, невысокий полный мужчина, — в нашем подразделении ответственности никто не боится, но в данном случае решили вынести этот вопрос на обсуждение именно из-за его возможного резонанса в иностранной прессе, очень пикантный случай, сами понимаете, товарищ генерал.
— Все понятно, — резюмировал Андропов. — Моё мнение таково, собаку следует отравить, и на этом закончить с этим некрасивым делом. Надеюсь, для вас не составит труда разработать и осуществить эту операцию? Если есть другие предложения, прошу высказываться.