Что-то Юра мудрит, какое еще письмо? — подумал я. Им всем там деньги нужны, а не пустые обещания.
— Надо, так напишем, — сказал я Люде. — Бумага все стерпит. Кстати, там сейчас таких фирм не один десяток регистрируется, им главное лицензию получить, да вывезти товар за границу. О том, чтобы народ накормить никто не думает.
— И ты тоже?
— При чем тут я. Когда мы обсуждали эту тему, я сразу Слепневу заявил, что он получит товар, а не деньги, и пусть сам его реализует. Не нравится, пусть ищет других покупателей. Сама понимаешь, нам выгодней бартерная сделка. У нас куча договоров с фермерами, прямые поставки мяса, муки и прочего. Практически на стороне ничего закупать не придется. Так, что никаких проблем.
Действительно, проблем у нас не возникло. К сожалению, в Питер мне попасть в этом году так и не удалось. Ведь заверения сотрудников мэрии и их мэра Собчака о том, что меня никто не собирается арестовывать, оставались именно обещаниями. Для закона я на данный момент являлся преступником, приговоренным к нескольким годам тюрьмы. Поэтому испытывать терпимость российской Фемиды не решился.
Но наш договор с фирмой «Орион» господин Путин завизировал. Оставалось только ждать разрешения от КГБ. Пронюхавшие об этой сделке газетчики не поскупились на дифирамбы в мою честь, хотя и намекали, что известный повар и бизнесмен господин Красовский неплохо заработал, помогая своей Родине.
Больше всех остался доволен Слепнев, благодаря контракту он вышел на новый уровень, перейдя из удачливого районного рэкетира, в ранг довольного крупного бизнесмена городского масштаба.
Наши отношения, как я и думал, довольно быстро стали портиться. Молодой и наглой русской мафии нужны были доллары, а не продовольствие. Поэтому к середине 1992 года фирма Орион приказала долго жить, а с новыми фирмами Слепнева я уже дела не имел. Чему особенно радовалась жена, переживающая за мою репутацию. Ну, а я мог все внимание уделить, как своему основному бизнесу, так и хобби повара.
Ведь что ни говори, а жизнь продолжается. А у повара, получившего самую престижную премию в мире она должна быть очень даже неплохой.
Эпилог:
— Шеф, вам пора ехать, — уже во второй раз напомнил водитель неслышно подошедший ко мне. Ветер с Тихого океана, срывавший белые шапки с волн, заглушал его шаги.
Несмотря на этот ветер, на песчаном пляже неподалеку от Санта-Барбары было по-летнему тепло. Немногочисленные в будний день сёрфингисты без особого пыла пытались кататься на вздымающихся волнах.
Я же с легкой грустью разглядывал загорелые крепкие тела пловцов и слегка завидовал их молодости и здоровью.
Казалось бы, чего им завидовать? Я прожил две жизни, сто сорок лет в общей сумме, за это время было много всего хорошего и плохого. Но итог второй жизни оказался идентичен первой. Наступил май 2020 года, и сегодня меня ждет операция по поводу рака желудка. В прошлой жизни после дачи наркоза я очутился в своем теле в возрасте двадцати лет. Что будет сейчас, не представляю. Через три часа меня должен оперировать один из лучших хирургов Лос-Анжелоса. Медсестра, работавшая в вип-палате и сопровождавшая меня на этой короткой прогулке, не спускала глаз со своего пациента. Она явно нервничала в машине и, наверняка, зудела на ухо водителю, чтобы тот меня поторопил.
А мне торопиться не хотелось.
Подставив лицо теплому ветру, несшему запах соли и водорослей, я вспоминал тех, с кем прожил эти, как оказалось, такие короткие жизни. Вроде бы только вчера я вышел из ворот воинской части, а прошло уже пятьдесят лет. Как быстро и незаметно они пролетели.
Вот скажи сам себе, зачем тебе была вторая жизнь, для того, чтобы ты прожил её именно так, а не иначе? — в который раз я мысленно спросил себя. И в который раз не знал, что себе ответить.
Да, та неведомая сила, перенесшая мое сознание, наградила меня лишь способностью вкусно готовить еду, но использовать свое послезнание я мог только в той мере, насколько оно сохранилось в памяти. За все эти годы так и не удалось понять, имелась ли какая-нибудь цель в моем перемещении, и правильно ли я сделал, что не пытался ничего менять. И вроде бы моя, довольно скромная персона в масштабах Земли, не сыграла роль бабочки Брэдбери.
В России президентом сейчас все еще остаётся Путин, в США Трамп. Возможно, что в Швеции и были какие-то изменения в сравнении в первой реальностью, но я этого не заметил.
В девяностых годах прошлого века, после поездки во Францию у меня все получалось. Мы с Павлом смогли уговорить маму на переезд. И та последние годы жизни провела в нашем доме.
Павел со своим беспокойным характером не смог работать в Швеции, поэтому, познакомившись с молодой врачом-стажеркой из Штатов, быстренько женился на ней. В результате сейчас они работают вместе в клинике братьев Мэйо.
Людмиле так и не удалось уговорить своих родных на эмиграцию. А после того, как с нами поселилась свекровь, вообще забыла о таких попытках. Ей вполне хватило моей мамочки.
В 2010 году Людмила меня оставила. Не дожив несколько месяцев до шестидесяти лет, она скоропостижно скончалась от инсульта. Терять близких людей всегда тяжело, а ведь с женой мы были неразлучны почти сорок лет.
Конечно, в запой я не ушел и дела фирмы не забросил. Очень выручили в это время мои девчонки. Лена и Танюшка, прилетевшие на похороны из Штатов. Они обе с начала двухтысячных годов последовали примеру дяди и, выйдя замуж за американцев, переехали в солнечную Калифорнию.
Те несколько дней, что они оставались со мной, прошли в уговорах, уехать к ним в Лос-Анжелес. К себе они жить не приглашали, прекрасно понимая, что я могу себе позволить себе купить собственную виллу. Но намекали, что благодаря этому мы могли бы видеться чаще.
И, надо сказать, они меня уговорили.
Жить одному в доме, где все напоминало о жене, было невыносимо больно.
Поэтому я переселился в гостиницу и начал подыскивать себе жилье поближе к дочерям.
Довольно быстро нашел себе подходящую виллу и, купил её даже без осмотра. Гораздо труднее, оказалось, выходить из своего бизнеса. Но, за полгода удалось уладить все вопросы, и ранней весной 2011 года я, свободный, как птица, прилетел в Калифорнию.
От вездесущих газетчиков скрыть приезд не удалось. Больше всего этим обстоятельством остались недовольны девчонки.
Они обе работали инженерами у Илона Маска, были на хорошем счету, как специалисты. Но никто на работе не подозревал, что они являются дочерьми шведского миллиардера. Увы, после небольшой статьи в вечерней газетенке, для многих тайное стало явным.
К претензиям дочерей я отнесся философски. Рано, или поздно об этом все равно бы узнали.
Почти год я, пользуясь неожиданно свалившейся свободой, путешествовал по миру. В итоге безделье меня достало, и я купил небольшой ресторанчик в предместьях Лос-Анжелеса. Впервые в жизни работал поваром просто так, для души. Как ни странно, рекламировать моё заведение не пришлось. Уже через полгода попасть в него можно было только по предварительной записи. Вот так в работе и редких встречах с родными прошли еще несколько лет.
Я отлично помнил, как в первой жизни игнорировал первые симптомы болезни. Поэтому сейчас регулярно обследовался у специалистов. И хотя я подсознательно все время ожидал плохого, слова врача прозвучали неожиданным приговором.
— Мистер Красовски, при обследовании желудка мы обнаружили злокачественную опухоль. Наша клиника предлагает вам пройти более углубленное обследование для решения вопроса об оперативном вмешательстве.
Я не стал говорить глупые слова, что прекрасно себя чувствую, и операция мне не нужна и согласился с предложением специалиста.
После обследования и согласия на оперативное лечение посетил своего нотариуса и еще раз прошелся по параграфам завещания. Нужно сделать все, чтобы в случае смерти, родственники не поссорились из-за моих денег.
А сейчас я сидел на берегу, слушал крики чаек и веселые разговоры молодежи.
Но время шло неумолимо.
С кряхтением, потирая спину, я поднялся и направился к машине.
— Едем в клинику, — сказал я вопросительно глянувшему водителю. Толстая негритянка, сидевшая на заднем сиденье облегченно вздохнула. Хотя на эту поездку она получила санкцию руководства, но понимала, что если со мной что-то случится, кто окажется крайним.
Интересно, подумал я, когда мы выезжали с пляжа. Удастся ли мне увидеть все это великолепие еще раз?
В клинике меня уже ждала операционная бригада. От каталки я отказался и сам прошел в свою палату. Через час, меня намытого, побритого и обколотого везли в операционную.
В жизни все повторяется, посетила меня странная мысль, прежде чем сознание ушло. Я уже не слышал криков шокированного моей внезапной смертью, персонала.
— Мы его потеряли! Остановка сердца, срочно подключайте дефибриллятор!
Я же стремительно летел по темному коридору к сияющему ослепительным белым светом выходу. Взрыв, радужные вспышки салютом пронеслись в моем воображении, и наступила темнота.
Открыв глаза, увидел знакомый крашенный побелкой потолок. Из открытого настежь окна веяло весенней прохладой.
Снова 1972 год, опять санчасть, думал я, машинально разглядывая березы за окном.
Меня повторно отправили на перерождение, видимо, в первый раз не оправдал надежды высших сил. Почему они думают, что во второй раз у меня получится выполнить то, что они от меня требуют, без особой радости в душе думал я. Неужели все нужно будет повторить сначала и до конца.
В это время в палату, скрипнув дверью, зашел Грязев и удивленно воскликнул, увидев, что я пришел в себя.
— Санек, ты в порядке?
— В порядке, в порядке, — проворчал я, лихорадочно пытаясь собраться с мыслями.
Делать нечего, придется жить третью жизнь. Заканчивать её самоубийством я не собираюсь.