Но все когда-нибудь заканчивается, закончился и 1975 год, Впереди нас ждал 1976,но, как я ни напрягал мыслительные способности, чтобы вытащить из памяти, сколько-нибудь важную информацию об этом времени, ничего полезного из прошлой жизни вспомнить не смог. Ну кому, скажем, интересно, что в августе этого года в прошлой жизни я развелся с первой женой? Отвечу, никому. Даже самой первой жене, потому что в этой жизни она понятия обо мне не имеет. Чья она сейчас жена, я тоже не имею понятия и мне это совсем неинтересно.
Первые пару дней января мы с Толиком приходили в себя после праздника. Упахались тогда изрядно. Но жизнь не стоит на месте, да и мы не в 2020 году, где первую половину января никто не работает. Мы ведь сейчас в далеком прошлом, когда в январе в Советском Союзе отдыхают только дети на каникулах. А все остальные со второго числа, как миленькие, отправляются на работу. Так и нам нужно было выйти на работу уже с утра первого января.
Январь, февраль прошли незаметно, в работе, а вечером в занятиях борьбой и робких попытках заняться рисованием под напором своего соседа, горевшего желанием привлечь меня к этому делу. Особых успехов у меня не было, но, по крайней мере, свободное время я проводил с пользой, а не просто так, уставившись в телевизор.
Как-то у меня даже нашлось время съездить с экскурсией, организованной в посольстве, в Ловиису, где наши специалисты строили финнам атомную станцию.
М-да, ну что могу сказать после увиденного, если бы мы так всегда строили, как там, не было бы в мире лучших строителей, чем простые русские парни.
Все мои планы полетели к чертям третьего марта, когда вечером ко мне приехал Тойво Пеккарайнен в сопровождении еще одного солидного финна средних лет.
Выглядел Тойво понуро и растеряно. Несколько раз пытался что-то сказать, но начинал плакать.
Его спутник, когда мы зашли в мою комнату, плотно закрыл дверь за собой и усадил Тойво на стул.
Предчувствуя недоброе, я предложил гостю кресло, а сам уселся на кровать.
— Видимо, разговор придется начать мне, — сказал незнакомец, покосившись на спутника. — Я, Эйнар Салонен поверенный в делах семьи Ритты и Армаса Пеккарайнен. С прискорбием сообщаю, что ваша родственница и её муж погибли в автоаварии неделю назад. Дело в том, что вы упомянуты в завещании покойной. Вам оставлен в наследство дом в городе Йоэнсуу, Рауханкату 40 и кафе по адресу Кауппанкату, 18.
Хочу вам сказать, что если вы желаете вступить в права наследования, вам в течение трех месяцев необходимо подать заявление в налоговую службу округа Иоэнсуу.
— Как это произошло, — задал я ненужный сейчас вопрос, чтобы хоть что-то сказать. В голове царил полный кавардак.
Эйнар пожал плечами.
— Ну, как это обычно бывает. Машину занесло на скользкой дороге, и в нее врезался лесовоз «Скания». Ритта и Армас скончались на месте.
При этих словах Тойво снова всхлипнул.
— Мы будем молиться за Ритту и Армаса, надеюсь, что они умерли с именем Господа на устах, — сказал он и снова замолк.
— Эйнар, — обратился я к поверенному в делах по имени, в финском обществе разрешается такое, несколько фамильярное для русского слуха, обращение. — Так понимаю, что как чиновник с определенным статусом вы сможете от моего имени обратиться в налоговую службу с соответствующим заявлением.
Тот согласно кивнул и молча ждал, что я скажу дальше.
Проговорили мы еще около часа, потому, что моего бытового словарного запаса явно не хватало для переговоров в судебно-чиновничьем стиле. Больше всего меня интересовал вопрос, может ли Эйнар представлять интересы иностранного гражданина. Оказалось, может. Хорошо, что Салонен следовал известному правилу, все свое возить с собой, поэтому он достал из портфеля нужные бланки и печать, и мы быстро заключили с ним договор о том, что он будет представлять мои интересы, как наследника.
Очень хотелось попенять Тойво, что тот не поставил меня в известность вовремя и похоронил родственников без меня. Но, глянув на его печальное лицо, говорить ничего не стал. Спросил только, где и когда Ритта и Армас были похоронены. И пообещал, что приеду на их могилу, как только смогу.
Распрощались мы, когда на часах было почти одиннадцать.
Но мой сосед не спал, и стоя в дверном проеме, внимательно наблюдал, как я провожаю неожиданных гостей.
— Это кто еще такие? — требовательно спросил он, когда за незваными гостями закрылась дверь.
— Ритта с Армасом погибли в аварии, — ответил я. — Вот родственники приезжали сообщить.
— На похороны приглашали?
— Нет, их уже похоронили неделю назад.
— Интересно, — задумался сосед, — и чего тогда они приезжали, не иначе старуха тебе что-то оставила?
— Ничего особенного, дом и кафе, — ответил я и под Толин изумленный возглас зашел к себе и уже в дверях произнес.
— Извини, совсем нет настроения, сегодня об этом говорить. Пойду я лягу, завтра пообщаемся.
Утром сосед особо ко мне не приставал. Спросил только, когда собираюсь съездить на кладбище.
Ответил так же, как и финнам, как только найду время. Больше по дороге мы ни чем не говорили.
Я же думал в это время стоит ли самому рассказать начальству о случившемся, или Толик сделает все за меня.
Напарник действительно не смог держать язык за зубами, поэтому ближе к обеду меня вызвал к себе Никодимов.
— Заходи, присаживайся, — такими словами встретил меня наш главный кегебешник. — Ну, рассказывай, что там у тебя произошло, твоя старушка дала дуба, говорят?
— Да, Ритта Пеккарайнен вместе с мужем погибли в аварии.
— Сочувствую, — сообщил Никодимов, хотя сочувствия в его глазах не было ни капли. — Ну, и кто к тебе вчера приезжал, давай, не тяни, рассказывай, что тебя понукать нужно. Ты должен был сразу ко мне придти и все сам доложить внятно и понятно.
— Так я ничего и не скрываю, приезжал вчера брат ее мужа Тойво Пеккарайнен с приятелем. Рассказал мне об аварии, и что Ритта завещала мне всю свою собственность.
— Ого, — воскликнул Никодимов. — И, что же она тебе оставила?
— Дом в Йоэнсуу, и кафе тоже в отдельном здании. Кроме того, деньги на счету, чтобы заплатить налог за наследство.
— Хм, неплохо, неплохо, — проговорил собеседник, постукивая карандашом по столу. — А чего же она этому Тойво ничего не завещала?
— Понятия не имею, возможно, не видела смысла, Тойво фермер, в собственности у него молокозавод, детей нет, ему бы со своими проблемами справиться.
— Ясненько, — протянул Никодимов. — Ну, что же, неплохо, стране валюта нужна. Значит так, с сегодняшнего дня ты живешь в посольстве, никуда не выходишь, вещи твои из квартиры сюда привезем. Как только появился возможность, отправим тебя домой, а твоим завещанием займется консульский отдел. Там такие зубры сидят, сделают все, комар носа не подточит.
— Не переживай, — добавил он, заметив мою озадаченную физиономию, — все будет в порядке, подпишешь доверенность на ведение наследственного дела и поедешь в Союз, как наследство оформят, деньги тебе выдадут уже дома, сам понимаешь, получишь все чеками Внешторгбанка. У нас никого не обижают. А валюта нужна нашей стране, ты же комсомолец, должен все понимать.
Ни хрена себе! — возмущенно думал я. Как быстро меня взяли под колпак, значит, все мое наследство получат, продадут, денежки захапает родная страна, а мне выдадут чеки, мол, покупай все, что пожелаешь, ни в чем себе не отказывай. Блин! Что же делать?
Меня же теперь будут пасти, хрен сбежишь. Короче, Саня, решайся, или уходишь сейчас, или едешь домой и ждешь у моря погоды. Ладно, сейчас слегка поиграю в дурака, не устраивать же драку с Никодимовым.
— Хорошо, Сергей Геннадиевич, я все понял, вы отлично все объяснили, а то я даже не знал, с какого конца за эти дела браться. Дел с наследством никогда не имел. Ладно, в Союз, так в Союз, и так осталось немного. Я уже дни считал, когда домой поеду.
Никодимов после моих слов явно расслабился.
— Ладно, иди, работай, да и мне надо делами заниматься.
Глава 5
Я, не торопясь, спустился на первый этаж и зашел в столовую. Поздоровался с парой завтракающих охранников только, что сменившихся с дежурства и зашел на кухню.
— Ага, наконец-то появился! — обрадовался Толик. — Давай, займись делом, а то я тут напрочь зашился один.
Я машинально помешивал суп в большой кастрюле и буквально кожей ощущал, как уходит время.
Что делать, что делать? — молотом отдавалась в голове назойливая мысль.
Ближе к двенадцати часам, наконец, решился.
— Толик, я выйду на улицу, минут на пятнадцать, что-то голова побаливать начала.
Напарник, сосредоточенно украшавший очередной торт, согласно мотнул головой.
— Иди, можешь даже на двадцать, у нас вроде все готово.
Когда я вышел из дверей посольства, один из охранников лениво спросил.
— Санек, куда это ты собрался, кто нас обедом накормит?
Я улыбнулся.
— Не волнуйтесь, обед будет по расписанию. А я прогуляюсь немного, видимо, перегрелся у плиты.
В душе я ликовал.
Никодимов, ты мудак! Спасибо, что охрану не предупредил.
Медленно прогуливаясь, я свернул за ближайший поворот и стал крутить головой в поисках такси.
На мое счастье желтая машина уже двигалась навстречу мне.
Пожилой финн, сидевший за рулем, услышав адрес, лишь легким движением бровей выразил свое недоумение.
Действительно, по финским понятиям взять такси, чтобы доехать туда, куда можно дойти за двадцать минут прогулочным шагом – это нонсенс.
Но клиент платит и он всегда прав.
Через пять минут я уже заходил в квартиру, где прожил почти полтора года.
Торопливо собрал вещи в рюкзак, проверил документы и понесся вниз по лестнице к своей машине.
Побросав вещи в багажник, уселся в кабину. Волга завелась с полтыка, немного прогрев двигатель, я выехал со двора и направился в Дойче-банк.
В помещении банка суеты не наблюдалось. Посетителей — тоже. Поэтому я сразу обратился к бездельничающему клерку.