– Да я бы так и сделала, но никак не получается. Понимаешь, Саша старше меня всего на четыре года, но мне иногда кажется, что он намного старше моего отца. Смотрит на меня, а глаза такие грустные и старые.
Я в такие моменты кажусь сама себе глупой малолеткой. Думала, что только мне так кажется, а сегодня заметила, что и брат его слушается во всем.
– Так ты его боишься, что ли, Танька? Я тебя никак не пойму?
– Оля, да я сама себя понять не могу. Красовский мне сразу понравился, высокий серьезный парень, умный. Ну, ты же знаешь, что у меня дома делается. Живем впятером в двухкомнатной квартире в леспромхозовском щитовом доме. Ты не представляешь, как с двумя братьями жить в одной комнате, пока маленькие были еще ничего, а сейчас меня домой ноги не несут.
А Саша живет с братом в благоустроенной квартире, если бы я за него вышла, можно было бы в Калевалу не возвращаться.
– Хм, ты и так можешь не возвращаться. Живи и дальше со мной в комнате, плати восемь рублей за жилье, работай в детском саду, учись на вечернем отделении. Закончишь, найдешь работу, а потом и квартира появится. А касается парней, так я тебе парней сколько угодно найду, на такую задницу, как у тебя, любой клюнет.
– Ольга, перестань, – зардевшись, воскликнула Татьяна. – Ты на своей стройке совсем грубой становишься. Не нужны мне твои парни, я Сашу люблю.
– Ого! Наконец, призналась, что втюрилась по уши, такие вот дела, хотела парня захомутать, а сама и попалась, – засмеялась Ольга.
– Наверно ты права, – всхлипнув, призналась Татьяна. – Мне жить без него не хочется, а он моих чувств не замечает, играет со мной, как кошка с мышкой.
– Не знаю, что и посоветовать тебе, подруга. А попробуй с ним поговорить, в любви признаться, наконец. Сама говоришь, он парень серьезный смеяться не будет, в конце концов, он ведь с тобой уже полгода гуляет, значит, и ты ему нравишься. Ты в своей деревне привыкла, что если идешь с парнем после танцев, то он тебе под юбку в этот же вечер может полезть, а твой Красовский из интеллигентов, наверно, от тебя инициативы ждет. Так вы до морковного заговенья гулять будете, так, что, давай, прояви эту инициативу.
– А как её проявить? – растерянно спросила Татьяна.
Ольга улыбнулась.
– О-хо-хо, – вздохнула она. – Скидывай халат, выключай свет и иди ко мне, сейчас, дорогуша, мы с тобой будем учиться проявлять инициативу.
Когда я пришел домой, проводив Татьяну, в квартире соблазнительно пахло жареной рыбой. Вот только сизый дымок, струившийся из кухни, говорил о том, что сиги у Пашки начинают подгорать. Я прямо из прихожей крикнул, чтобы он убавил огонь, но брат в это время изображал из себя Софию Ротару с песней «Червона Рута» и у него неплохо получалось, по крайней мере, в сравнении со мной. Не знаю, услышал он меня, или нет, но больше кричать я не стал.
Переодевшись, я тоже отправился на кухню, есть хотелось не по-детски. Пашка тем временем перешел на песни Роллингов и мурлыкал «Satisfaction», видимо, представляя себя тощим Миком Джаггером. Я с удовольствием подпел, завыв прямо ему в ухо.
«I can’t get no satisfaction!»
– Блин! Сашкец, с твоим слухом, лучше рта не открывать! – воскликнул брат, – И вообще, у тебя траур.
– Это еще почему? – удивился я.
– Потому брательник, что тебя снова в армию забирают.
– Ах, это, – с облегчением воскликнул я, Пашка, гад, своими словами меня все-таки слегка напугал. – Повестку, что ли принесли?
– Ага, вон она на столе лежит, – сообщил брат. – Я только в прихожую зашел и сразу звонок раздался. Открыл, а на площадке какой-то работяга мне бумажку протягивает. Правда спросил вначале, тут ли ты живешь. Ну, я расписался за тебя. Может, не стоило? Я только потом сообразил.
– Нет, Паша, все путем, повестку мне на комиссию принесли. Год прошел после травмы, так что снова пройду освидетельствование.
– Понятно, – протянул братец и предложил:
– Давай ужинать, сегодня в кои веки поедим мою стряпню.
Сиги у Пашки все-таки слегка подгорели, но всё равно мы с голодухи умяли большую сковородку. А потом решали, что будет делать с остальной рыбой. Сошлись на том, что завтра половину отнесем в семью Гончаровых, Тем более что мне было как раз по пути, потому что наш новоявленный отчим жил рядом с гарнизонной поликлиникой, в которой мне надлежало проходить комиссию.
После ужина я забрался в ванну, все-таки на комиссию надо придти побритым и помытым.
Павел мытье проигнорировал, сказав, что у него с приятелями намечен на послезавтра поход в баню с друзьями, так, что до этого времени он проживет и так.
На следующий день я с утра рванул на комиссию, по пути заскочил к Гончарову, мама у же ушла на работу, а Сергей Петрович в полной боевой готовности дожидался меня, чтобы кинуть рыбу в холодильник и тоже бежать в свой военкомат. Но все же успел пожелать мне успешно пройти комиссию.
Никакой суеты в пустом коридоре гарнизонной поликлиники не наблюдалось, поэтому комиссию я прошел без проблем. Невропатолог, изучил запись в военном билете, расспросил меня о травме, проверил мои рефлексы и отпустил, сказав, что все напишет в заключении.
Председатель комиссии тоже меня не задержал, сообщив, что военник мне надо будет получить в военкомате.
Ближе к одиннадцати утра я освободился и рысью побежал в университет. Сегодня Гладкова проводила предэкзаменационную консультацию, и мне на неё надо было успеть. Ибо тот, кто на консультацию не приходил, по её определению являлся студентом, не любящим и не уважающим историю КПСС. А, следовательно, не заслуживающим положительной оценки на экзамен, как бы хорошо он не отвечал.
На консультацию я все же успел, когда зашел в аудиторию, вся группа уже сидела в полном составе.
Поздоровавшись, я уселся рядом с Татьяной, та предусмотрительно оставила мне место рядом с собой.
– Привет, Таня, как у тебя дела? – шепнул я, доставая общую тетрадку из дипломата.
И тут Эловаара меня удивила.
– Саша, добрый день, – ответила она и чмокнула в щеку.
Мы конечно, с ней целовались, но старались явно не выпячивать наши отношения. Ну, по крайней мере, я старался.
Девушки понимающе поглядели на нас и продолжили свою болтовню.
Татьяна уже похвасталась, что мы ездили на рыбалку, чем вызвала немалое удивление сокурсниц, Ведь в то время, как мы ловили рыбу, варили уху и загорали, ожидая автобуса, наши коллеги с утра до вечера вчитывались в учебник, изучая апрельские тезисы Владимира Ильича и прочие факты, описанные в учебнике. И самое интересное, девчонки искренне верили, что всё написанное в учебнике, является истиной в последней инстанции. Вот такие же студентки будут сдавать атеизм на пятерку на третьем курсе, но пройдет всего двадцать лет и они пойдут в церковь целовать очередные мощи святого, заражая друг друга всякой гадостью.
– Давай, пересядем, – предложил я Татьяне и вместе с ней уселся за стол, стоявший впритык к столу преподавателя.
Поэтому, когда Мария Ивановна тоже уселась на свое место, то обнаружила перед собой нашу парочку, преданно заглядывающую ей в глаза.
Оправдав надежды преподавательницы, я задал несколько вопросов, та радуясь такому энтузиазму разливалась соловьем, и вскоре мне стало ясно – меньше четверки на экзамене не получу, то есть свою задачу максимум на сегодня выполнил.
Подошел к концу июнь и сессия вместе с ним. К сожалению, отпуск тоже закончился, и пришлось выходить на работу. Вроде еще не прошло года, как я начал работать диктором, а эта работа превратилась в рутину. Один и тот же маршрут, дом-работа, работа-дом начинал надоедать. А что делать, я не знал.
В свободное время приходилось играть роль мамочки для младшего брата. Тот все-таки, сдав сессию с тройбаном по общей хирургии, лишился стипендии на первый семестр четвертого курса. Поэтому решил заработать капусты в стройотряде и последние дни перед отъездом страдал всякой фигней.
Так, что я в скором времени два месяца буду жить один. Хотя вряд ли так получится. Таня Эловаара уехала в свою Калевалу лишь на месяц. Почему-то я был уверен, что, вернувшись, она воспользуется ситуацией, чтобы залезть ко мне в постель.
И ругая себя, подозревал, что не смогу отказаться от такой возможности переспать с девушкой. Во второй жизни, стыдно признаться, за много лет я ни разу не изменил жене, а когда она ушла в иной мир, мне, как говорится в одном еврейском анекдоте, уже не особо и хотелось.
Третья жизнь началась неудачно, сначала травма, потом проблемы с работой, а самое главное мне было просто-напросто лень искать приключений. Правда иногда, я жалел, что в нашем государстве нет борделей, в которые можно было бы изредка сходить, и не мучится.
Конечно, для меня Танины мысли читались, как открытая книга – девочка хотела замуж, но что было ей в плюс, она была влюблена в меня. Но этот плюс, сразу менялся на огромный минус, когда я думал, что жена мне не нужна. А расстаться с женщиной делающей вид, что влюблена, гораздо проще, чем с той, что любит тебя по-настоящему, начинаешь чувствовать себя свиньей. Хотя, что говорить о любви восемнадцатилетней девчонки, ветер у большинства из них в голове гуляет. И у Татьяны тоже.
А посему малодушно решил, пусть все идет, как идет, все равно никаких мыслей на будущее я не строил.
Но все мои планы разлетелись в один миг.
Я уже пару дней жил один, когда на работе меня вызвала к себе Хельми Пятеляйнен.
– Что-то случилось, Хельми Андреевна? – спросил я, зайдя к ней в кабинет.
Судя по виду начальницы, ничего сверхъестественного не произошло.
– Александр Владимирович, мне позвонили из министерства культуры, убедительно просят, чтобы я командировала вас для работы переводчиком с делегацией шведского города Умео. Шведы, в принципе, неплохо говорят по-английски, но наш председатель исполкома горсовета Павел Васильевич Сепсяков хочет, чтобы у делегации был наш переводчик, владеющий шведским языком.
Как ни странно, кроме тебя мы никого найти не смогли. Так, что через три дня будешь работать с этой делегацией.