Короче, сейчас ты обратишься к милицейскому начальнику и попросишь вернуть документы задержанной парочке, и пусть тот не забудет извиниться за проверку. А ты, сердечный, возвращайся на Литейный, для получения профилактической клизмы.
Увы, визы до отъезда Эмели я так и не получил. Брать еще один отпуск за свой счет не стал, а попросил Энсио Венто поработать за меня, пока я провожаю жену до аэропорта. А вечером мы с Эмели снова отправились в Ленинград. Ночь в поезде мы спокойно спали. А вот с утра в Питере дождило, что меня нисколько не удивило. Таксист, на привокзальной стоянке узнав, что мы едем до Пулково, начал выделываться, торговаться мне не хотелось, поэтому сошлись на пяти рублях. Мы же во время поездки частенько поглядывали на часы, Самолет в Стокгольм улетал в одиннадцать утра.
Добрались до аэропорта без проблем. В зале ожидания было немноголюдно и прохладно, по сравнению с улицей. Мы уселись на жесткие сиденья и, обнявшись, переговаривались о всякой ерунде, пока пассажиров не пригласили на регистрацию.
– Не хочу улетать, – шепнула Эмели, прижимаясь ко мне гибким телом.
– Не надо плакать я скоро приеду к тебе, – ответно обнимая её, шепнул я.
Через полчаса самолет Ил- 62 взлетел в воздух, унося Эмели в Швецию. А я направился к стоянке такси, в полном раздрае. Никогда бы не подумал, что меня может выбить из колеи временное расставание с женой.
– Нет, дело тут не во мне, а в роке, определяющем мою судьбу, – думал я, глядя в окно такси, везущего меня в Ленинград.
Вопрос водителя вывел меня из задумчивости.
– Парень, покурим? – предложил он.
– Не курю, – машинально отозвался я.
– Может пивка, возьмешь? Бутылку за рубль отдам.
– Не пью, – буркнул я. Итак, хреновое настроение, окончательно испортилось. Мало того, что пришлось отдать десятку до Московского вокзала, так, похоже, меня еще и опоить хотят. Сейчас, нашел дурака в такси чужое пиво пить.
Больше водитель меня ни о чём не спрашивал, сидел оставшуюся дорогу с кривой мордой, как будто я ещё чего-то ему должен.
Вернувшись домой, я какое-то время бесцельно тыкался по углам. Квартира без Эмели показалась непривычно пустой.
Но времени рефлексировать не оставалось. Сегодня за меня работать некому. Поэтому быстро принял душ, переоделся и отправился на работу.
Когда вернулся домой, меня встречал появившийся брат.
– Сашка, привет, – воскликнул он, выйдя в коридор, услышав, как я открывал входную дверь.
– Привет, привет, – ответил я, снимая сандалеты. – Что-то ты рано появился, мы тебя ждали дней через десять.
– Досрочно коровник построили, – отрапортовал Пашка, а затем хитро улыбнулся. – Вижу, ты без меня не скучал. Квартира духами провоняла. В прихожей на вешалке плащ женский висит. Признавайся, кого ты тут факал?
– Паша, чего ты так грубо выражаешься, – укоризненно заметил я. – Мы с женой таких слов не знаем.
– Вы с женой, – растерянно произнес брат. – С какой женой?
– Если бы ты из Казахстана догадался бы хоть раз за два месяца написать письмо с обратным адресом, то, наверняка бы узнал, с какой, – наставительно ответил я. И коротко рассказал Павлу, что произошло за время его отсутствия.
– Блин! А у твоей Эмели сестренки нет, или подружки, – спросил он, выслушав мою историю. – Пусть даже косая, или рябая, я тоже хочу в Швецию.
– Перетопчешься, – ответил я. – Сестры у неё нет точно, а насчет кривых и косых подружек узнаю. Выберем тебе самую страшную.
– Саш, а как ты с Танькой своей объяснился, у вас ведь вроде все на мази было? – спросил брат.
– Пока никак, – вздохнул я. – Может и не придется поговорить. Жду въездную визу, как её получу, сразу поеду в Умео.
Пашка уже планировал, что мы сегодня посидим за бутылочкой казахской самогонки, и обмоем все события, но наши планы порушила маман.
Она позвонила узнать, как я проводил Эмели и, услышав, что приехал Паша, сразу засобиралась к нам в гости, и остановить её было невозможно.
– Паша, как же ты похудел, одни кожа, да кости остались, – ахнула она при встрече.
Брат, действительно, похудел, но мумией не выглядел, к тому же загорел до черноты.
Так, что вечер у мамы был посвящен одному занятию, накормить младшего сына. А тот и рад стараться жрал, как не в себя. Понемногу мама перешла на мои проблемы.
– Саша, давай поговорим серьезно. Как раз Эмели уехала, и твой мозг немного очухался от гипноза, которым она тебя завлекла в свои сети.
– Мама, ну что ты говоришь! Никакого гипноза не было, мы просто созданы друг для друга, – на полном серьезе высказался я.
– Ай, не говори ерунды! – мама раздраженно махнула рукой. – Все вы мужики одним местом думаете, маленькой головкой. Она у вас всегда перевешивает большую. Так, что ответь мне, пожалуйста, что ты будешь делать в Швеции? Ну, ладно, каким – то чудом ты кое-как выучил язык, но у тебя нет ни профессии, ни денег, ты там в примаки пойдешь? На деньги тестя рассчитываешь?
– Мама, хватит к Сашке приставать, – вмешался брат в нашу беседу. – Не пропадет он там. Тем более он всегда может приехать назад, если что-то пойдет не так.
– Только это и успокаивает, – вздохнула мама. – Уверена, не пройдет и полгода, как ты вернешься, не солоно хлебавши.
На такой минорной ноте и закончился наш разговор. Мама ушла к своему Сереже, а мы с Пашкой достали припрятанную бутылку и обмыли мою женитьбу и его зарплату, о которой мама из-за расстройства даже не вспомнила. А получил Паша за постройку коровника, прилично, целых тысячу сто рублей. И главное довез их до дома в полной сохранности, что для меня было очень удивительно.
Пашка хотел сбегать на вокзал и купить еще бутылку водки у таксистов, но мне с утра надо было идти на работу, поэтому пришлось отказаться от продолжения банкета.
Глава 12
Следующее утро меня порадовало на работе звонком из Финского театра. Звонил сам Паули Ринне и приглашал на репетиции. А начал он с того, что в начале сентября будет решаться вопрос о моем приеме на постоянную работу в театральную труппу.
Было понятно, режиссер хочет меня приободрить, чтобы я с большим энтузиазмом начал посещать репетиции. Увы, пришлось его разочаровать, сказав, что в ближайшее время уеду в Швецию.
Услышав такую новость, Ринне резко оживился и усиленно начал приглашать просто зайти в гости, потому что, он, просто горит желанием узнать мои приключения в подробностях.
Отказываться было неудобно, и я согласился сегодня вечером заглянуть в театр на пару часов. Тем более что особо делать мне было нечего.
К моему удивлению в кабинете главного режиссера кроме него присутствовали еще двое мужчин.
– Знакомься, – представил мне гостей хозяин кабинета, – это корреспондент газеты «Неувосто Карьяла», Юрий Виртанен и главный редактор журнала «Пуналиппу», Николай Лайне.
После представления добавил с улыбкой.
– Не переживай, они явились не по твою душу. Пытались взять у меня интервью по итогам летних гастролей. Не повезло, случайно проговорился, что жду тебя в гости, вот они и решили задержаться. Я взял с них слово, что долго мучить моего гостя они не будут.
После такого вступления, первым взял слово Юрий Виртанен.
– Александр, извините, что мы так бесцеремонно помешали вашей беседе, но ваша личность в последнее время настолько стала примечательна в нашей не такой уж большой финно-язычной среде что ни я, ни Николай Григорьевич не могли пропустить возможности поговорить с вами. Особенно после того, что Паули Унович сообщил, что вы в ближайшее время уезжаете заграницу.
– Да, и мне хотелось поговорить с вами, Александр Владимирович, – вступил в беседу Николай Лайне. – Я присутствовал на встрече со шведской делегацией и был приятно поражен, что молодой парень, родившийся в Карелии после войны, хорошо знает язык своих предков, и не только его, но, что меня больше всего поразило, уверенно говорит на шведском языке.
У меня в редакции все сотрудники в своем большинстве владеют финским языком, диалектами карел людиков и ливвиков, вепсским языком. Но они выросли в семьях, где с детства говорили на этих языках. А у вас, насколько я знаю, в родне лишь бабушка говорила на финском языке. Поэтому у нас с Юрой имеется один общий вопрос, как вам удалось выучить два языка практически на уровне родного? Впервые, я услышал ваше выступление по радио, тогда мне и в голову не могло придти, что можно так самостоятельно овладеть языком. С тех пор, как узнал истину, эта загадка не дает мне покоя.
Да, озадачили меня труженики пера по полной программе. Ну, что же придется им врать, так же, как и всем остальным. Все равно, никому и в голову не придет, что мне пришлось говорить на этих языках больше пятидесяти лет в прошлой жизни.
Мой рассказ явно вызвал большие сомнения у слушателей, но так, как живое доказательство сидело напротив них, пришлось им верить, а куда деться?
– Послушай, Александр, я наверно знаю твоего отца, – неожиданно заметил Лайне. – На Карельском фронте, у нас в подразделении в сорок четвертом году появился молоденький младлей, Володя Красовский. Правда, и месяца не прослужил, получил ранение и попал в госпиталь. Больше мы с ним не виделись. А потом его встретил уже после войны здесь, в Петрозаводске, он, тогда служил в милиции.
Я улыбнулся.
– Да уж, тесен мир, куда ни попадешь, везде действует правило шести рукопожатий.
– Это, как? – заинтересовались собеседники.
– Очень просто, – ответил я. – Допустим, вы, Николай Григорьевич, поздоровались сегодня с Иваном Ильичем Сенькиным, Тот вечером поздоровался с Леонидом Ильичем Брежневым, ну, а тот на следующий день поздоровался с Ричардом Никсоном. Видите, получилось даже меньше шести рукопожатий. Между вами Николай Григорьевич и президентом США всего два человека. По этой теории даже для папуаса из Новой Гвинеи и, к примеру, меня, не может быть больше шести рукопожатий.
Мои объяснения вызвали оживление в кабинете. Присутствующие стали прикидывать, с кем бы могли таким образом поздороваться, и были удивлены открывающимися перспективами.