На заправке, мимо которой мы проходили, имелась небольшая закусочная. А вот на другой стороне дороги располагалось одноэтажное здание, несколько выделяющееся своими размерами среди десятка частных домов.
Это здание и было целью нашей прогулки.
Подсознательно я рассчитывал, что оно будет походить на кафе Ритты в Йоэнсуу, но это здание явно было намного старше. Плиты на дорожке ведущей к входу были покрыты неубранной павшей листвой, и кое-где через неё пробивалась трава, а всего то прошло два года.
Удивительно, но стекла в окнах здания оставались целыми. Да и около него явно давно никто не проходил.
Достав ключи из кармана, я попытался открыть висячий замок. Эмели молча следила за моими действиями, никак их не комментируя. Наверно дар речи потеряла от неожиданности. Но когда я скрипом провернул ключ в замке, она вернулась к жизни.
– Алекс, откуда у тебя ключ? И почему ты без разрешения хочешь попасть в чужое владение? – эмоционально спросила она.
– Почему же без разрешения? Твой отец и разрешил, – ответил я, пытаясь сдвинуть с места одну из створок дверей.
Наконец это произошло, и мы прошли вовнутрь. А там не все было так уж печально. В зале для посетителей стояли приличные столы и скамейки.
В рабочих помещениях тоже все осталось на своих местах. Бывший владелец особо не страдал по новизне, поэтому вся кухонная утварь имела выраженный налет времени. Впечатлили огромные медные колпаки вытяжки над двумя плитами и не менее огромные медные трубы, покрытые темной патиной. Эмели молча следовала за мной и в какой-то момент взяла под руку, как будто боялась, что из-за угла появится страшное привидение.
– Саша, для чего ты все это затеял? – спросила она, когда мы, открыв дверь в конце зала для посетителей, прошли в хозяйскую половину.
Та представляла собой довольно большую гостиную, двери двух спален выходили в коридор, а узкая лестница вела на мансарду. Зная о сложном квартирном вопросе в Умео, я все больше удивлялся, что никто не берет в аренду это кафе.
– Тебе тут нравится? – вместо ответа спросил я?
– Нравится, но уж очень все запущено. А почему ты спросил?
– Думаю, не стать ли тебе женой владельца кафе – закусочной, – улыбнулся я. – И жить в этой квартире вдвоем со мной.
– Алекс, ты с ума сошел! Ты же ничего не знаешь о нашей жизни! Как ты можешь быть таким самонадеянным!
В ответ я обнял жену за плечи.
– Эмели, не переживай, у нас все получится, вот увидишь. Но два других объекта мы посмотрим завтра. Хотя здесь мне уже нравится.
Когда мы вышли на улицу, и я приступил к закрытию дверей, к нам быстрым шагом подошла пожилая женщина.
– Здравствуйте, молодые люди, можно поинтересоваться с какой целью вы осматривали заведение покойного Хёглунда?
– Добрый день, фру, смотрели, можно ли взять его в аренду у муниципалитета, – вежливо ответил я.
У нас завязался разговор в ходе, которого женщина призналась, что работала здесь поваром несколько лет до смерти владельца. Сейчас она не работает, но если бы кафе открылось, она с удовольствием вернулась бы на прежнее место.
Ну, что я мог ей сказать? Пока ничего конкретного. Поэтому и обещать ничего не стал.
Дама, однако, разочарованной не выглядела, видимо, что-то смогла прочитать по моему лицу.
Когда мы шли обратно, уже смеркалось. Пришлось прибавить шаг, чтобы успеть домой до прихода тестя.
Дома Эмели уселась за учебники, а я взялся за кастрюли, такова моя судьба во всех жизнях.
Вскоре дома появился и мэр.
Зайдя на кухню, он принюхался к запахам и уселся за стол.
– Как прошел день? – спросил он якобы без особого интереса.
Я коротко посвятил его в сегодняшние события и заодно поинтересовался, почему никто так и не арендовал кафе Хёглунда.
– Эрикссон, криво усмехнулся и принялся рассказывать.
– Понимаешь, Алекс, коренное население у нас довольно суеверно, а Хёглунд пользовался у нас не самой доброй славой, боялись его люди.
Поэтому в основном заходили к нему в кафе приезжие.
Ведь до 1965 года Умео был довольно провинциальным небольшим городком. Все изменилось с постройкой университета. Появилось много молодежи, а с ней много проблем. Но молодым не хочется ехать на окраину, им вполне хватает развлечений в центре.
При этих словах, я судорожно подавил желание расхохотаться. Интересно, что Эрикссон подразумевает под развлечениями? Детскую карусель в скверике, или что-то еще? Я больше никаких развлечений не видел. Если не считать десятка два хиппарей в драных джинсах, сидящих и бродящих около этого сквера.
А Магнус продолжал говорить.
– Подозреваю, Улле тебе не упоминал о Хёглунде. Хедберг спит и видит, как кто-нибудь возьмет в аренду это здание, пока оно не развалилось. С двумя другими он надежду уже потерял. В следующем году мы наверно, отдадим эти участки под застройку. С квартирами у нас в городе дела обстоят неважно. Но сходи, посмотри и на них. Вдруг тебе понравится еще что-то.
– Все секретничаете? – спросила Эмели, заходя на кухню. – Папа, а ты знаешь, что мы сегодня присмотрели себе квартиру?
Если бы Эрикссон пил кофе, то непременно бы поперхнулся.
– Какую еще квартиру? Эмели, о чём ты говоришь?
– Ну, как же, мы сегодня смотрели кафе на Олавёген, там такая хорошая квартира, не хуже чем у нас.
– Понятно, – протянул тесть, пристально глядя на меня. – Вроде бы Алекс, ты все в правильном направлении мыслишь, но твоя идея с квартирой мне не по душе.
Я усмехнулся.
– Лучше слушать ругань фру Урсулы, по поводу иностранцев?
– Папа, а как у тебя продвигаются отношения с Вилмой? – неожиданно спросила Эмели.
– Не лезь в отцовские дела! – неожиданно возмутился Магнус. Видимо отношения желали лучшего.
– А если мы уедем, то ты сможешь начать новую жизнь, – продолжила девушка.
Поняв, что надо заканчивать дискуссию, я ринулся к духовому шкафу и торжественно вынул из него капустный пудинг.
Всё, на ближайшие полчаса все замолкли и наслаждались едой.
– Алекс, ты опять мне о маме напомнил, – печально сказала Эмели. – Она тоже пудинг готовила, только у тебя гораздо вкуснее получился.
Магнус хлопнул себя по лбу.
– Тьфу! Совсем заработался, Эмели, мама звонила мне сегодня, она собирается приехать в ближайшие выходные. Очень хочет посмотреть на твоего мужа.
Как ни странно Эмели особой радости не высказала, а обреченно выдохнула:
– Мама меня убьет, она требовала, чтобы я пока учусь, забыла о молодых людях. И тебя Алекс она тоже убьет.
Глава 16
Как ни странно, мама Эмели при встрече меня убивать не собиралась. Невысокая, чуть полноватая симпатичная блондинка с химически завитыми кудряшками при встрече вполне доброжелательно со мной поздоровалась.
Часто говорят, что, глядя на тещу, можно сказать какой будет твоя жена лет в сорок-сорок пять.
Ну, что же если верить таким утверждениям, то мне вполне повезло. Зато Магнусу, судя по выражению его физиономии, не повезло с самого начала их супружеской жизни. Об этом он поведал вечером в пятницу, пытаясь расслабиться, перед встречей с бывшей супругой, когда мы с ним выпили полбутылки ямайского рома. После второй рюмки его прорвало на откровенность и он, не вдаваясь в подробности начал объяснять, как Хельга и её родня его достали.
Мне оставалось только сочувственно кивать и не держать рюмки пустыми.
Эмели, когда я зашел в нашу спальню, все же не удержалась от нотаций, и сообщила, что отцу нельзя много пить. Обо мне, как ни удивительно, речи не шло. Так понимаю, в таком случае мне был дан полный карт-бланш на выпивку.
Приехала мама Эмели на люксовом Мерседесе вместе с мужем. Когда тот выбрался из машины, то я невольно вздрогнул, уж очень здорово контрастировала сверкающая лаком машина с поношенной одеждой его владельца.
Хотя чему удивляться, малиновые пиджаки и золотые цепи удел новых русских 90х годов в России и яхты у олигархов в последующем. Здесь в Скандинавии тренд на пошлую роскошь давно не проходит. Но, все же, собираясь, в гости можно было одеться приличней. Возьмем Магнуса, как инженер теплотехник по основной специальности он входит в шведский средний класс и одевается соответственно доходам, когда собирается на работу в мэрию.
А новый муж Хельги явно переборщил с имиджем бедняка, при этом катаясь на Мерседесе.
Сверре Янссон оказался типичным норвежцем, только уж очень неразговорчивым. За него это делала Хельга. Она вмиг заговорила нас до одури, поэтому, когда Эмели увела её в комнату пообщаться наедине, мы облегченно вздохнули и отправились на кухню.
Когда мы туда зашли, по помещению уже распространился тяжелый запах тухлого яйца.
Норвежец с наслаждением вдохнул этот запах и закрутил головой в поисках источника вони.
Я за долгие годы проживания в Швеции и тем более работая поваром, смог привыкнуть к этому запаху, и даже позволял себе съесть кусочек вонючей селедки. Однако удовольствия от такой закуски не получал.
Но для гостей можно было и потерпеть. Поэтому на столе кроме прочих деликатесов стояло и это блюдо.
После нескольких рюмок абсолюта разговор у нас стал более оживленным, Сверре вместо одного слова за десять минут, начал говорить предложениями в два, или три слова.
Самое длинное, что он сказал, было следующее:
– Магнус, у тебя отличный зять, он ест сюрстримминг и пьет водку.
Эрикссон на эти слова ответил кивком и показал мне жестом, давай, наливай.
А я налил, что мне жалко? Два мужика расслабляются в воскресный день, воспользовавшись первым попавшимся поводом. Один мэр, второй владелец небольшой рыболовной кампании, у обоих на работе куча проблем, и вполне понятно их желание выпить без свидетелей и подчиненных. Ну, а я здесь сбоку припеку.
Минут через сорок на кухне появилась Хельга, сразу поняв диспозицию, она утащила меня в нашу комнату и, выпроводив Эмели, начала допрашивать уже меня.
Естественно, больше всего её интересовало, на какие шиши я собираюсь содержать семью. Я рассказал ей о своих планах, на что теща отреагировала ожидаемо. Для неё казалось немыслимым, чтобы человек без опыта работы смог руководить хоть и маленьким, но предприятием. В тоже время, она не обратила ни малейшего внимания, что разговаривает со мной на шведском языке, хотя я всего несколько дней, как приехал из Советского Союза. О чём я ей и напомнил.