Эрик Стромбёрг в это время прихлебывал мелкими глотками горячий кофе и так же как я изучал договор, он внимательно изучал меня.
Прочитав договор, я пришел к выводу, что издательство слишком много хочет, поэтому начал планомерно править договор, убирая большую часть хотелок.
Вручив исправленный договор Стромбёргу, я взялся за изрядно остывший кофе и такую же остывшую булочку.
Буквально через минуту агент обратился ко мне ко мне с вопросом:
– Алекс, а почему вы в этом пункте написали следующее…, в этом совсем другое…
Поняв, что кофе с булочкой мне не светит, я включился в дискуссию по обсуждению договора.
Стромбёрг оказался зубастым крокодилом, и если бы не мой опыт прошлой жизни, обул бы он меня по полной программе.
Но ничего у него не получилось. С другой стороны я старался не наглеть. Издательство тоже хочет заработать и берет на себя множество рисков, после всех затрат на редактуру, корректуру, набор, бумагу, печать, художника вполне можно пролететь на продаже.
В итоге мы договорились и на машине Эрика отправились к местному нотариусу, ведущему все мои дела.
После подписания договора мы направились в тот же бар, где не так уж давно мы отмечали подписание аренды ресторана.
После двух кружек пива разговор принял менее официальный характер.
– Знаешь, Алекс, – сообщил мне Эрик. – Ты первый русский комми, с которым я работаю. Очень познавательно, Как оказалось, русский комми за свои деньги бьется успешней, чем капиталист.
– Хм, Эрик, почему ты называешь меня комми? – решил я слегка спровоцировать собеседника.
– Ну, как же, ты приехал из Советского Союза, а вы там все коммунисты, – заявил тот.
– Неправда, – ответил я. – В Советском Союзе коммунистов не так много и всех жителейв партию не берут.
О комсомоле я решил не вспоминать, не хотелось объяснять лишнего.
– Да? – Удивился Эрик, он после второй кружки пива слегка окосел и язык начал слегка заплетаться. – А я думал, что вы все комми. – простодушно заявил он.
Долго засиживаться с агентом я не стал. Проводил его до гостиницы, откуда он собрался завтра уезжать в Стокгольм, а сам направился в сторону дома. В кожаной папке у меня лежал заверенный нотариусом договор с издательством. В нем стояла вкусная цифра тираж – сто тысяч экземпляров. Но я знал, что это всего лишь верхний предел. Нижний предел не оговаривался вовсе. Могут и вообще не напечатать. Но на это у меня имелся очередной пункт оговора, по которому я имею право в таком случае передать права на издание книги другому издательству.
В кафе я зашел в отличном настроении. Убедившись, что электроплиту починили, я даже начал что-то насвистывать.
Когда закрыл за собой дверь квартиры, обнаружил, что Эмели лежит на диване в одной комбинации и, болтая ногами, смотрит телевизор.
Вид у неё сзади был такой соблазнительный, что на какое-то время я забыл о заключенном договоре, семейном ужине и прочих делах.
Лишь через час слегка уставшие и растрепанные мы оставили в покое несчастный диван и начали в четыре руки готовить ужин.
В это время я уже смог похвастаться договором со столичным издательством. Эмели, конечно порадовалась за меня..
– Саша, скажи мне спасибо, – сообщила она, – если бы у тебя над душой я не сидела, не подгоняла, ты бы еще год свою книгу писал.
– Вот, и здесь моя жена оказалась главной, – насмешливо подумал я. А вслух заявил, погладив Эмели по упругой попке. – Конечно, дорогая, ты права, без тебя этой книги бы не было. Поэтому в предисловии к изданию, я особо отметил, что именно благодаря моей спутнице жизни я смог создать это произведение.
Мда, нельзя сказать, что мы жили с Эмели душа в душу. Слишком велика разница в возрасте и отношении к жизни. Но именно благодаря возрасту я относился гораздо спокойней к закидонам своей половинки, и как правило, быстро гасил возникающие споры.
С другой стороны, своими ушами слышал, как она жаловалась матери, что Алекс в своей заботе иногда бывает занудливей чем папа.
Я, принял во внимание её слова, но молодого парня, чуть старше двадцати лет, изображать даже не пытался, все равно не получится. Так, что наши знакомые и родственники, считают меня человеком, которому пришлось очень рано повзрослеть и строят на этот счет разные предположения.
Ну а сегодня вечером мы были счастливы, поэтому решили слегка отметить договор с издательством, распив бутылку коллекционного французского вина.
Глава 20
Эрик Стромбёрг по приезду решил не откладывать визит к шефу и явился к нему в офис под конец рабочего дня, как только приехал в город.
Нисконен, оценив замученный вид своего агента, предложил ему присесть и даже собственноручно нацедил стакан холодной газировки.
– Я смотрю, Эрик, ты даже домой не заезжал, – как бы между делом с одобрительными интонациями заметил он.
В ответ Эрик согласно кивнул. Он прекрасно помнил девиз шефа – дело, прежде всего.
– Ну, тогда расскажи, как съездил?
– Ральф, сейчас я тебя удивлю, – с этих слов начал рассказ Стромбёрг. – Как ты думаешь, кто такой этот Алекс Красовски?
– Поляк, наверно, или немец.
– Ничего подобного, это русский эмигрант, всего полгода, как приехавший из Советского Союза.
– Эрик, подожди, ты хочешь сказать, что великолепную сказку на шведском языке написал русский, недавно приехавший в Швецию? Такого просто не может быть! Тебя ввели в заблуждение! Я не думал, что с твоим опытом можно попасться на такую аферу. Уверен, за этим парнем скрывается настоящий автор, и ты должен был его найти.
– Ральф, не торопись, сейчас я тебе все объясню. Алекс Красовски, русский двадцати четырех лет, приехал в Швецию в прошлом году, визу ему дали, как мужу шведской гражданки.
– Однако! – воскликнул издатель, но Эрик остановил его жестом и продолжил рассказ.
– Сейчас ты удивишься еще больше, парень в прошлом году женился на дочери мэра Умео, приехавшей с делегацией, возглавляемой её отцом в Советский Союз.
На этот раз Нисконен промолчал, показав удивление лишь движением бровей.
Эрик понял вопрос шефа без слов.
– Как они встретились? Легко, парень был назначен переводчиком делегации в связи с отличным знанием шведского языка. И за три дня работы ухитрился жениться!
Перед поездкой мы с тобой пришли к выводу, что Красовски, скорее всего приглашенный преподаватель, работающий в университете. И, как видишь, оба ошиблись. Более того, молодой человек оказался талантливым бизнесменом. Сейчас он владелец небольшого кафе и ресторана, притом его бизнес успешно развивается, если верить тем людям, у кого я получал все эти сведения. Он это сделал за полгода! Ральф, за полгода в чужой стране!
– Переговоры, значит, были сложными? – догадался издатель.
– Не то слово, – выдохнул Стромбёрг. – он мне все кишки на бревно намотал, пока мы с ним не пришли к соглашению.
Открыв, дипломат он вытащил из неё картонную папку и протянул Нисконену.
Последний открыл её и начал внимательно изучать договор.
Делал это недолго. Опытным взглядом он быстро обнаружил изменения стандартных параграфов.
– Эрик, вы вдвоем обсуждали положения договора, или ему помогал юрист? – спросил издатель у подчиненного.
– В том и дело, что никаких советчиков и близко не было.
– Ну, что же, – улыбнулся Нисконен. – Будем считать, что наш новый автор – гений. Иного объяснения я не нахожу. Да и какая нам, к черту разница. Так, что с завтрашнего дня берем в работу его книгу и понемногу начинаем рекламную кампанию. С такой биографией это будет настоящая бомба. Тот, кто прочитает эту занимательную историю на обложке, книгу купит обязательно.
После визита литературного агента прошло недели две, когда мне позвонил на работу Ральф Нисконен, глава издательства Бонниерфюрлаген и сообщил, что меня хотели бы видеть в издательстве в ближайшее время.
– Алекс, было неплохо, если бы ты нашел время и появился у нас. Наш редактор уже сделал черновую правку твоего произведения и хочет выслушать твое мнение. Кроме того, раз уж ты поставил такое условие в договоре тебе необходимо встретиться с нашим художником и совместно обсудить оформление обложки книги и рисунки в тексте.
Звонок, конечно, меня удивил. Ну, не ждал я от издательства таких темпов. Придется соответствовать. Поэтому, я заверил издателя, что в следующий понедельник обязательно появлюсь.
Услышав о планируемой поездке, Эмели явно обрадовалась и мысленно уже была в Стокгольме. Однако на следующий день она уже ходила в печали. В понедельник у неё должен был пройти семинар, пропускать который не рекомендовалось.
Ну, а я облегченно вздохнул. Лето только начиналось, но было довольно жарко, и ходить по столичным магазинам в такую погоду не хотелось. А машины я до сих пор приобрести не удосужился, да и прав пока не получил.
Так, что в Стокгольм я приехал на поезде. И затем пешком прогулялся до издательства.
Когда зашел в большие двери, сидевший за столом клерк равнодушно поинтересовался целью прихода.
Услышав мою фамилию, он глянул на меня более заинтересованно.
– Мистер Красовски, вас ожидают в 202 кабинете, – сообщил он, предварительно позвонив по телефону и, кратко объяснил, как туда добраться.
Ознакомиться с редактированным текстом было нетрудно, редактор делал правки красными чернилами. Поэтому я на полтора часа выпал из жизни, вчитываясь в текст поправок, и уже сам, редактируя некоторые из них. Затем мы уже совместно с редактором поспорили о моих правках и довольно быстро пришли к общему знаменателю. После этого я подписал свое согласие с отредактированным вариантом.
Зато с художником у нас долго ничего не срасталось. Увы, но у меня, что с пением, что с рисованием были проблемы. А словами трудно объяснить, чего ты хочешь добиться. Но в конечно итоге мы пришли к консенсусу. Парень оказался хорошим профессионалом и когда мы с ним расстались, стол был завален карандашными эскизами. Когда художник собирал их в этюдник, чтобы забрать в студию, в кабинете появился Эрик Стромбёрг. Все-таки профессия накладывает отпечаток на людей. Эрик в отличие от большинства шведов легко заговаривал с людьми и умел себя показать кампанейским парнем. Хотя какой он на самом деле, кто его знает.