Мы с Эмели, не торопясь, прошли на пирс и по трапу перебрались в кабину самолета.
Когда мы уселись рядышком сразу за пилотом, Эмели принялась от волнения интенсивно щипать мой бицепс.
– Перестань, – шепнул я ей. – Все в порядке. Сейчас мы взлетим.
Пилот, усатый мужчина лет пятидесяти, прибавил газ, и мы начали отходить от причала. Гул мотора усилился, гидросамолет начал разгоняться и, наконец, подпрыгивая, поднялся в воздух.
Я смотрел на море под нами, а голове назойливо звучал мотивчик песни «Glenn Miller is missing».
Прошло почти два часа, когда мы начали снижаться над длинным извилистым фьордом. Время исчезать Глену Миллеру еще не пришло.
Погода в Норвегии тоже была неплоха, но здесь, несмотря на высокие горные склоны дул пронзительный ветер.
Мы с Эмели перебрались с гидросамолета на небольшой причал прокатной фирмы обслуживающей рыбаков.
Наша яхта покачивалась на легкой волне в полной боевой готовности, ожидая своих хозяев.
Пообщавшись с хозяином стоянки, мы перебрались на яхту. Паруса я поднимать не стал, сразу завел дизель и на малом ходу направил яхту к выходу из фьорда. До нужного квадрата нужно было еще пилить и пилить.
– Эмели, молчавшая всю дорогу и превратившая мой левый бицепс в большой синяк, наконец, очнулась от молчания и начала забрасывать меня вопросами.
– Саша, а когда нас встретят? Может, нам не стоило убегать. Что мы будем делать в Парагвае?
– Жить мы там будем, дорогая, – сообщил я в ответ. И в который раз пожалел, что не смог кардинально решить дилемму, вставшую передо мной. По идее уходить надо было одному, но я не выдержал и рассказал Эмели, о том, что мне может грозить.
Как ни удивительно, но жена мне поверила сразу и бесповоротно. Комитет госбезопасности СССР и в Швеции пользовался зловещей репутацией. Было много слез и упреков, но потом Эмели заявила, что должна быть рядом со мной.
Попытки отговорить её оказались бесполезны. Так, что Торвальду пришлось продумывать план исчезновения для нас двоих.
Мы тем временем вышли в открытое море на пару миль, и встали на якорь на каменистой луде. Я расчехлил удочки и уселся с ними на корму.
Ждать надо было долго. Несколько раз мимо нас проходили рыбацкие шлюпки, один норвежец даже поинтересовался уловом. На что я поднял над бортом треску килограмм на восемь.
Как назло клёв был великолепен. Я даже поймал себя на мысли, что мне не так жалко терять свою яхту, как-то, что выловленная рыба бесполезно пропадет в море.
Понемногу смеркалось, все-таки в этих широтах настоящих белых ночей не бывает. Я включил навигационные огни и забрался в кубрик. Эмели нахохлившись, сидела там за столиком. Судя по красным глазам, она недавно плакала.
Как ни удивительно, но вместо того, чтобы её пожалеть, я разозлился. Злился, естественно, на себя, что не смог держать язык за зубами, хотя за прожитые годы можно было набраться житейской мудрости.
Я растопил маленький камелек и поставил на него кофейник.
Но тот даже не успел закипеть, как за бортом послышался мерный стук дизеля.
Я выбрался наружу и принял швартовый конец, кинутый мне Торвальдом из почти такой же яхты, как у меня.
Карлссон, в брезентовой робе и сапогах выглядел профессиональным рыбаком. От него даже несло протухшей чешуёй. Мы с ним перетащили в мою яхту лодочный мотор и резиновую лодку, а затем вместе с Эмели перешли в яхту Торвальда.
Все было обговорено не один раз, поэтому работали мы молча, понимая друг друга без слов.
Я убрал небольшой трап, по которому переводил жену, после чего пожал руку Торвальду и последовал за Эмели.
– Удачи, – тихо сказал мне вслед контрразведчик.
– За такие бабки мог бы еще что-нибудь пожелать, – беззлобно подумал я, принимая швартовый канат, брошенный им.
А чего злится? Пока, что Торвальд выполнял все обязательства.
Встав за штурвал, я прибавил обороты, и яхта заскользила по водной глади, направляясь ближе к берегу.
Через полчаса, когда мы пробирались, ориентируясь по сверкающим под лучом прожектора створным знакам, направляясь во фьорд, там, севернее, откуда мы шли, раздался приглушенный взрыв, на какое-то время в море загорелся огонь, но в это время мы уже повернули в гирло фьорда, и этот огонь скрылся за высокими скалами.
Ветер сразу стих. Вышедшая луна освещала морскую гладь. Вдали светились огни норвежской деревушки, в которой позавчера богатый швед арендовал небольшую яхту для своих друзей, приехавших к нему в гости из Парагвая.
Завтра семейная пара врачей должна вернуться из двухдневного путешествия, и уехать в Осло, откуда должна улететь в Южную Америку.
Глава 29
В ирландском международном аэропорту Шеннон у нас предполагалась пересадка, так как прямого рейса из Стокгольма в Асунсьон не имелось. Поэтому нам надо было пересаживаться на французский авиалайнер.
Получив свои чемоданы, я оставил Эмели в зале ожидания и направился в почтовое отделение, расположенное прямо в аэропорту.
Отстояв очередь в три человека, я обратился к девушке, сидевшей за стойкой.
– Мисс, у вас должна быть бандероль для меня.
Сказав это, я протянул девушке свой парагвайский паспорт.
Внимательно просмотрев документ, девица приступила к поискам бандероли и довольно быстро её отыскала.
Никакого удивления в её глазах я не увидел, как будто транзитных пассажиров каждый день дожидаются бандероли до востребования из Южной Африки.
Да я и сам не особо надеялся, что моя авантюра, стоившая немалых средств, увенчается успехом. В принципе, получить паспорта ЮАР оказалось гораздо дешевле, чем парагвайские. Правда, для этого пришлось отправиться туда в туристическую поездку вместе с Эмели. Чуйка ясно говорила, что Торвальду доверять нельзя. Возможно, от сотрудников КГБ он меня прикроет, но если на него выйдут цэрэушники, вряд ли он будет долго запираться, сдаст нас без раздумий.
Поэтому спасение утопающих я доверил сам себе и сейчас держал в руках бандероль с новыми паспортами.
Как ни странно, заплатил я за них маклеру, имеющему выход на сотрудников МВД, занимающихся выдачей паспортов гораздо меньше, чем пришлось отдать Торвальду. Но на не особо дорогой дом в предместьях Йоханнесбурга ему этих денег хватит с избытком. Зато бразильскую въездную визу мне поставили в бразильском консульстве практически бесплатно.
Когда самолет приземлился в Рио де Жанейро, Эмели очень удивилась, когда мы, получив багаж, отправились не на самолет местных авиалиний, а к выходу из аэропорта.
Усевшись в такси, я первым делом заблокировал задние двери, помня о любимых забавах городских люмпенов. На перекрестках, где машины останавливаются на запрещающий сигнал светофора, нищие мулаты частенько выбегают на дорогу, нахально открывают двери, багажники и тащат все, до чего удается дотянуться. А если пассажиры начнут возмущаться, то могут еще и пострадать физически.
Таксист, увидев мои телодвижения, понимающе ухмыльнулся и, услышав адрес, тронул автомобиль.
– Саша, что происходит? Куда мы едем? – наседала на меня Эмели.
Водитель равнодушно слушал наши переговоры. Для него мы были очередные гринго, приехавшие посмотреть карнавал.
Долго жена меня не доставала, женское любопытство победило. Когда мы въехали в город, Эмели. решив, что еще успеет разобраться со мной, приникла к стеклу и увлеченно разглядывала улицы огромного города.
Однако разглядывание не затянулось, минут через пятнадцать мы подкатили к небольшой гостинице, Каса де Вандерлей. В прошлой жизни я, бывая в Бразилии, всегда в ней останавливался и сейчас не испытывал желания искать что-либо другое.
Вышколенный персонал прекрасно говорил на английском языке, поэтому проблемы с заселением не появилось. Когда Эмели увидела очередной паспорт, она устало вздохнула и тихо спросила:
– Саша, тебе не кажется, что твоя подозрительность похожа на паранойю?
Не успела привыкнуть к одному имени, как приходится учить другое.
– А чем тебе не нравится имя Регина? – улыбаясь, спросил я. – Ничем не хуже других женских имен.
В ответ услышал все, что сейчас обо мне думает моя жена. Самое легкое из того, как она меня называла, это международный мафиози, скрывающийся под маской писателя и повара.
В общем, до ужина мы с Эмели, точнее с Региной Берман выясняли отношения. Но так, как жена добровольно подписалась на эту авантюру, ей не оставалось ничего другого, как соглашаться со своим мужем Вальтером Берманом.
Единственно, она вытрясла из меня рассказ о наших дальнейших действиях и захотела внести свои пять копеек в мои планы.
В общем, после её поправок, завтра вместо визита к местным риэлторам и посещения банка, мы первым делом отправляемся по магазинам, для приобретения крайне необходимой пляжной одежды. А затем идем на Копакабану, где должны получить порцию южноамериканского загара.
Ну, что же, наличности в моем кошельке на завтрашние запросы супруги должно хватить, а вот дальше придется посетить банк, чтобы разобраться со своими финансами и начать думать о покупке собственного жилья и получении бразильского гражданства. Надеюсь, семье состоятельных врачей из Южно-Африканской республики получить его не составит большого труда.
Тем временем в Швеции и Норвегии обсуждение нашей гибели продолжалось. Ведущие газеты этих стран вышли с заголовками на первых полосах о трагической гибели известного шведского писателя-миллионера и его жены, во время рыбной ловли.
В одной из газетных заметок было написано примерно следующее.
По сообщению береговой охраны Норвегии вчера в районе селения Воге затонула яхта известного шведского писателя Алекса Красовски. Со слов туристов, ночевавших на берегу напротив места крушения, они услышали громкий хлопок в море, а затем увидели горящие останки небольшого судна.
Сообщить о трагедии они не имели возможности.
Поэтому катер береговой охраны прибыл на место аварии только к утру, экипажу ни остатков яхты, ни тел погибших обнаружить не удалось. Унесенные течением обломки яхты были найдены через несколько часов с помощью самолета в десяти милях от места крушения, но тела миллионера и его жены найти так, и не удалось.