— Это так кажется в первый день, пройдет неделя-две и все станет на свои места, привыкнешь, — отреагировал я на ее жалобы.
Я в свою очередь рассказал о своих делах и сообщил, что уже завтра выхожу работать во вторую смену на такси.
Еще один день новой жизни подходил к концу.
Глава 8
Что-то понравилось мне таксовать, может, ну ее, кулинарию?
После ужина, мы с женой отдались «разнузданному» сексу. Ну это так считала Люда. За прошедшие два месяца мне удалось перевоспитать жуткую скромняшку во вполне нормальную женщину, нисколько не уступающую в этом деле моим двум женам из прежней жизни. Хотя до разнузданности нам было еще очень и очень далеко. Но я не терял надежды на лучшее, еще было куда двигаться. Главное не спешить.
Успокоились мы ближе к трем часам ночи. Поэтому даже пришлось поставить будильник, чтобы не опоздать на работу.
Утром, собираясь уходить, я неожиданно подумал:
— Блин, что-то быстро будни наступили, как-то сумбурно все у меня делается. Надо бы сесть и план на ближайший год составить, не хочется зимой в этой мансарде ютиться, да задницу морозить в уличном туалете. Короче, хоть как, но к декабрю надо что-то придумать, и перебраться в более комфортабельное жилье, да хотя бы в общагу, для начала.
С этими мыслями я и отправился в таксопарк.
Сегодня Петр Степанович был сама приветливость и доброжелательность, когда подвел меня к ржавой рухляди, называющейся «Волга». Вчерашняя двойка, на которой мы катались, была по сравнению с этой, красавицей.
— Вот, Санек, от сердца отрываю, — сообщил Степаныч. — Пользуйся моей добротой. Ты, я вижу, парень понятливый, думаю, мы с тобой сработаемся. У нас тут как в кассе взаимопомощи, ты мне, я тебе, ну, как говорится, не имей сто рублей, а имей сто друзей.
Намек я понял, что тут было не понять. Принцип был один – надо делиться и будет тебе счастье. Как с этим сочетались лозунги «Слава КПСС» и «Заветы Ильича в жизнь» висевшие на гараже, сказать было трудно.
После того, как я расписался в нескольких журналах по технике безопасности и прочих инструктажей, фельдшер, дыша жутким выхлопом, поставил мне штамп в путевку, мне, наконец, удалось выехать из таксопарка и направиться к железнодорожному вокзалу. Но до того доехать не удалось, уже за ближайшим поворотом мне судорожно махала рукой, какая-то женщина. Потом следующая, ну, и так далее.
Сделав несколько рейсов, я все же добрался до стоянки такси у вокзала. До ближайшего поезда оставалось еще около часа, поэтому очередь уже рассосалась, и водители, собравшись в кучу, о чем-то болтали.
Мое появление они встретили смешками.
— Ого, нашего брата прибавилось! Тебя как звать, братан? Мужики, так ему Степаныч Ромкину тачку подсунул! Ну, ты с ней намудохаешься, парень. А ты вообще, проставляться думаешь? Или как?
— Как только так сразу, — отшучивался я.
В основном все водители оказались старше меня. Молодых особо не было. Пока мы дожидались поезда, мужики усиленно просвещали, как надо общаться с пассажирами, когда можно выключить счетчик и прочим премудростям, типа в поселок Кирпичный никого не возить, потому что там могут угостить кирпичом по голове, а денег не заплатить.
Беседа наша прервалась неожиданно.
— Мурманский поезд прибывает, по коням ребята, — скомандовал один из водителей и все быстро разбежались по машинам. Через минуту к стоянке подбежали первые клиенты. Еще через несколько минут к нам стояла очередь человек сорок. Периодически в ней начинались выяснения, кто за кем стоял, но все без особых напрягов. Ведь всего в тридцати метрах, у входа в вокзал стояли два милиционера и, разглядывая очередь, многозначительно поигрывали белыми чешскими дубинками.
Я успел обернуться три раза, прежде чем народ с поезда рассосался. И водители понемногу начали разъезжаться.
— А, нет толку ждать, — пояснил мне один из них, — до следующего поезда три часа, так что повезет, если кто из кабака выйдет, сам понимаешь, выпивший человек мелочиться не будет. Но днем сильно поддатых немного. Это вечером пруха пойдет.
Я тоже не стал ждать и отправился зарабатывать деньгу к автовокзалу.
Когда встал около него на стоянку, на меня удивленно уставились двое моих коллег, оживленно беседующих у машин.
Смотрели они не очень благожелательно.
Один из них, помедлив, кинул окурок на асфальт, растер его ногой и направился ко мне.
— Сынок, тебе Степаныч разве ничего не рассказывал, когда и где должен салага работать? — задушевно спросил он меня, тыкая указательным пальцем в грудь.
— Руки убери, — в ответ сообщил я.
— А то что? — нахально, улыбаясь золотыми фиксами, спросил таксист.
Вместо ответа я аккуратно сжал его палец правой ладонью. У мужика буквально полезли глаза на лоб. А когда он открыл рот, чтобы заорать, я шепнул:
— Только попробуй, крикни, оторву палец нахрен.
Мужик испуганно замолк, а я отпустил палец, и тот сразу начал интенсивно багроветь, как будто побывал в тисках.
— Ну так что мне там Степаныч должен был рассказать? — в свою очередь спросил я.
— Да нет, ничего, проехали, — скомканно ответил собеседник, разглядывая палец. — Где хочешь, там и стой.
— Ну вот и отлично, — миролюбиво заметил я. — Кстати, у тебя пассажир намечается, поторопись.
Мой собеседник, потирая руку, пошел к своей машине, усевшись в нее, кинул в мою сторону многообещающий взгляд.
Больше никто претензий не предъявлял и минут десять спустя, я повез молодую пару в небольшой районный центр поселок Пряжу.
К окончанию рабочего дня у меня в кармане бренчало мелочью двенадцать рублей, мой личный навар. Ну и дневной план я, конечно, сделал и, выставив под лобовое стекло табличку «В парк», ехал по темным улицам, не обращая внимания на энергично машущих мне прохожих.
— Как успехи? — без особого интереса поинтересовался мой сменщик.
— Нормально, — сообщил я, подкинув кожаный кошелек. — Полтора плана сделал.
— Гонишь? — удивился Генка Кочерин. — Первая смена и план готов? Не ожидал. Где капусту накосил?
— Ну так, погонял по городу, потом два рейса с автовокзала и нет проблем.
Генка озадаченно почесал затылок.
— Тебя оттуда не погнали? — с ухмылкой спросил он.
Я тоже ухмыльнулся в ответ.
— Наоборот, были очень приветливы, и даже рады.
— Водилы, стоявшие рядом и с интересом прислушивающиеся к нашей беседе, дружно заржали.
— Ну молодой дает! Пожалуй, первый, кто Ваське Филиппову отлуп смог дать.
По-моему, мужики остались довольны, что я смог нарушить монополию нескольких таксистов оккупировавших стоянку у автовокзала и не пускавших туда остальных.
Пока мы осматривали машину, Кочерин негромко сказал:
— Ты будь осторожней, Васька он гад еще тот. С ним связываться никто не хочет, вот он и выделывается. В его бригаде два цыгана работают, урки в натуре.
Я принял слова к сведению и отправился сдавать дневную выручку кассиру.
Пешком идти не хотелось, поэтому попросил Генку подбросить меня до вокзала, а оттуда уже пешком отправился в сторону дома. По дороге зашел в гастроном. Левые деньги буквально жгли карман, так их хотелось потратить. Последние дни шиковать было не на что. Поэтому приходилось экономить на всем. А сегодня, ради первого рабочего дня в новой профессии, можно устроить небольшой праздник.
В бакалейный отдел стояла длинная очередь. Под вечер в продажу выкинули индийский чай, и сейчас за ним нервно толпился народ, выкрикивая лозунг: «Больше двух пачек в руки не давать».
Выстояв очередь и получив две заветные пачки со слонами, я пошел затариваться дальше. Молочные продукты пока продавались без ограничения, перебои с маслом, насколько я помнил, начнутся года через два. Копченая колбаса, так же, как и докторская пока лежала навалом.
Когда авоська и бумажный пакет были полны, у меня еще оставалось четыре рубля из заработанных сегодня. Пришлось потратить и их, взяв бутылку армянского коньяка.
— Может, купить несколько ящиков и поставить в кладовку у мамы, — мелькнула мысль. — Пройдет всего двадцать лет и такого коньяка, не купишь ни за какие деньги. А ему за эти годы все равно ничего не сделается.
Оставив идею на потом, все равно денег на нее сейчас не было, я собрался на выход. Но тут со стороны мясного отдела раздались подозрительные шумы. Вместе со всеми покупателями я рванул в ту сторону. На огромной колоде, стоявшей за прилавком лохматый, здоровый мужик в грязно-синем халате ловко рубил мясо.
Пронырливые бабки уже разносили по организовавшейся очереди, что это не просто так выкинули мясо под вечер. Якобы, руководству гастронома стало известно о завтрашней проверке ОБХСС, вот они и избавляются от припрятанных продуктов.
Так это, или нет, меня мало интересовало, главное, что я купил пару килограмм отличной говядины, оставшись вообще без копейки.
— Сегодня у нас праздник, — громко сообщил я, заходя домой. — Пьем коньяк и закусываем стейками.
— А я картошку пожарила, — растерянно сообщила Люда. — Думала, ты придешь голодный, уставший, и, кстати, я не знаю, что такое стейки.
Действительно, по комнате витал соблазнительный запах зажаренной молодой картошки.
— Отлично, гарнир у нас уже имеется, а стейки мы пожарим за пять минут, заодно узнаешь, что это такое, — ответил я, ставя пакет и авоську на стол.
— Ой, Саша, что на тебя нашло? Наверно все деньги свои потратил! — воскликнула жена, разбирая покупки.
В ответ я насмешливо хмыкнул, быстро переоделся и приступил к готовке.
Через полчаса мы сидели за столом и за обе щеки уплетали тающее во рту мясо, а я учил жену пить коньяк.
— Люд, ну кто же так пьет благородный напиток? Это же не водка. Я же специально широкие фужеры поставил.
Взяв фужер, я плеснул в него на сантиметр янтарную жидкость и осторожно покрутил в руках, принюхиваясь к букету. Действительно, коньяк был хорош, и ведь в магазине его не выбирал, взял первый попавшийся. После коньяков будущего с их сивушным запахом, легкий ванильный аромат и с цитрусовой ноткой, казался божественной амброзией. Согрев бокал пару минут в ладонях, я отпил небольшой глоток и покатал его на языке… Люда, внимательно следившая за моими действиями, сморщила гримасу. Она явно не оценила мои старания.