— Отец у нас никогда коньяк не покупал, — сообщила она. — Говорил, что водка лучше.
Я в дискуссию о напитках влезать не стал. После второго фужера закрыл бутылку. Все же завтра снова рабочий день. Что же касается жены, то я энтузиазма не терял, научу не только вкусно есть, но и вкусно пить.
Люда же переключилась со спиртоводочной темы на меня.
— Саша, ты не сердись, но у меня в разговоре с тобой иногда возникает ощущение, что беседую даже не с отцом, а дедом. Я заметила это еще, когда ты приехал ко мне после службы. Вот и сейчас опять начал доставать своим коньяком. И когда только успел стать такой занудой?
Про себя я подумал:
А что бы ты хотела, Людочка? Три месяца в теле двадцатилетнего юнца слишком малый срок, чтобы избавиться от старческого резонерства, а, возможно, я от него не избавлюсь никогда.
Решив все перевести в шутку, я засмеялся и спросил:
— А тебе разве эти изменения не нравятся?
Жена подсела ближе, коснувшись моей ноги горячим бедром, и обняла за плечи.
— Как ни странно, нравятся, ты очень изменился, стал намного внимательней, ласковей. Но иногда, так хочется тебя стукнуть по башке чем-нибудь тяжелым, когда слишком много ворчишь! — закончила она свою короткую речь.
— Ну, раз так, то сегодня придется не говорить, а действовать, — сообщил я и полез рукой ей под юбку.
Люда от неожиданности пискнула, но руку не убрала и после затяжного поцелуя мы плавно перебазировались из-за стола в кровать.
До конца августа никаких особых изменений в нашей жизни не происходило. Большую часть времени мы проводили на работе. Люда уже так не уставала, как в первые дни, понемногу она осваивалась в своем хирургическом кабинете, и, приходя домой вываливала на меня все новости, что узнала за день.
Я же, пользуясь благосклонностью завгара, старался прихватить больше рабочих смен. Машину, на которой мы ездили в первый день все же довели до ума. Правда, пришлось материально простимулировать слесарей. Зато теперь при моем появлении они в очередь кидались к машине и интересовались, чем могут помочь. Тем более я, в отличие от некоторых водителей, на оплату не скупился.
За суетой я как-то даже забыл, что пятого сентября наше училище в полном составе отправляется в совхоз на уборку картошки. Вспомнила об этом Люда.
Как-то вечером, она неожиданно спросила:
— Саша, ты обещал что-нибудь придумать, чтобы не ехать в совхоз. И вообще, я с трудом представляю, как ты там будешь жить с пятнадцатилетними девчонками. Тебе не стыдно?
Хм, вообще-то мне было совсем не стыдно. Да и девочки в училище поступали не только пятнадцати лет, имелись и постарше.
Но ехать в деревню совсем не тянуло. Получив в подарок вторую жизнь, не хотелось повторять ее даже в такой мелочи.
— Ни капельки не стыдно, — искренне признался я и сразу получил подушкой в лоб.
— Да погоди ты, — я схватил за руки разбушевавшуюся жену. — Уже и пошутить нельзя? Завтра пойду решать этот вопрос.
— Значит, не хочешь картошку копать? — насмешливо спросила маман, к которой я пришел следующим вечером со своей проблемой. Люда пока еще стеснялась подходить к своему врачу с такими просьбами.
— Мам, ты же все понимаешь, картошка здесь не при чем, давай, напряги свои мыслительные способности, придумай что-нибудь.
Мама звонко рассмеялась.
— С одной стороны хорошо, что ты женился, если бы не это, задрав хвост, уже катил бы в совхоз в кампании своих поварих. Признавайся, жена не отпускает?
— Ну и этот момент тоже присутствует, — пришлось признаться мне.
— Ладно, придется помочь родному сыну, — сообщила маман. — Перезвони мне завтра на работу, скажу, когда подойти за справкой.
— Ты лучшая мама на свете! — сообщил я ей и вручил огромную коробку конфет, которую, предусмотрительно оставил в прихожей.
Так что вскоре мои однокурсницы отправились на помощь сельским труженикам. Я же в это время неожиданно подвернул стопу с разрывом связок левого голеностопного сустава и получил освобождение от физических нагрузок до середины сентября.
Для большей достоверности даже появился в училище с ногой в гипсе и на костылях.
Хотя Люда справку мне отказалась просить, но гипс ей накладывать все же пришлось. Вечером, после посещения училища, совместными усилиями мы этот гипс разрезали. Он не успел окончательно высохнуть и резался спокойно.
Жена в это время в десятый раз переспрашивала, как я зашел в канцелярию, что сказал, что мне ответили, и каждый пересказ заливисто хохотала.
Под конец мне это надоело, и я сказал:
— Солнышко мое, надеюсь, ты никому не будешь рассказывать об этой истории? Конечно, ничего криминального в ней нет, но чем меньше окружающие знают, тем лучше спят.
Люда состроила обиженную физиономию, поэтому пришлось ее утешать, ну, и все закончилось, как обычно, постелью.
С первого сентября Люда начала ходить на курсы бухгалтеров и у нас дома слышались новые слова, дебет, кредит, авизо, платежное поручение, сальдо и так далее.
В один прекрасный вечер она явилась домой в необычно приподнятом настроении.
— Саша, представляешь! Сегодня у нас было профсоюзное собрание и нескольким медсестрам дали общежитие и мне тоже. Главный врач сказал, что ордера дадут на следующей неделе. Ты рад?
Еще бы я был не рад. Целых три месяца я портил свое здоровье, сидя на корточках в уличных туалетах, продуваемых всеми ветрами. Сначала в Вытегре, затем в Петрозаводске. Люда, в отличие от меня мук по этому поводу не испытывала, другого она просто не знала. Но мне, прожившему большую часть жизни в благоустроенной квартире, такие «удобства» совсем не нравились.
Поэтому я изобразил на лице радость, соответствующую новости и стал осторожно выспрашивать подробности.
Действительно, на поликлинику Минздрав выделил две комнаты в новом общежитии строительного треста. Одна комната досталась двум незамужним медсестрам, а вторая – нам с Людой. Комната вроде была шестнадцать метров.
Самое интересное, это общежитие в прошлой жизни входило в участок, на котором я работал врачом. И прекрасно знал этот дом. Девятиэтажное здание было построено трестом для своих рабочих, поэтому было довольно удобным для жизни. Вместо длинных темных коридоров утыканных дверями с обеих сторон, здание было разделено на отдельные секции, включавшие в себя десять комнат, общую кухню и душевые.
На всяких случай заранее праздновать такое событие мы не стали. Но дни до получения ордера казались нам бесконечными. Зато когда Люда пришла домой со скромной бумажкой, на которой пишущей машинкой было напечатано «Ордер на вселение» и стояла расплывчатая фиолетовая печать, радости нашей не было предела.
— Сегодня же переезжаем, — заявила жена, когда я еще разглядывал такую несерьезную с виду бумажку. — Надо скорее комнату занять, а вдруг главврач с профкомом передумают. Мне девочки рассказывали, что такое один раз было.
Как ни странно, мне тоже не терпелось посмотреть на наше новое жилье. Время еще позволяло, поэтому мы быстро собрались и пошли к ближайшему телефону-автомату вызывать такси. Обычному человеку пришлось бы ждать приезда машины не меньше получаса, но для меня машина подъехала через десять минут. За рулем сидел Кочерин, сразу поинтересовавшийся, куда это нас вдруг понесло. Люда, простая душа, сразу выложила ему, что едем смотреть комнату в общежитии.
Ну все, обреченно думал я. Завтра все подряд будут требовать накрытия поляны по этому поводу. И почему женщины не могут хоть немного помолчать.
И мое предчувствие сразу оправдалось.
Гена, обернувшись ко мне, заулыбался:
— Санек, так это дело обмыть бы надо, а то счастья в доме не будет.
— Обмоем, обмоем, — проворчал я. — Езжай для начала к гастроному на Чапаева.
— Зачем? — простодушно спросила Люда.
— За надом, — улыбнулся я. — Все узнаешь, не волнуйся.
Взяв бутылку вина и коробку конфет, мы покатили уже в общежитие.
Глава 9
Когда нежданная неприятность приносит неожиданную прибыль
Кочергин с нами смотреть комнату не пошел, отговорившись какой-то ерундой, он уехал зарабатывать деньги. Видимо, понимал, что осмотр жилья дело достаточно интимное, и мы вполне можем обойтись без него.
У центрального входа в общежитие, несмотря на вечер, было оживленно. То и дело подъезжали такие же, как мы счастливчики, предъявив вахтерше на входе документы и получив ключ, бегом устремлялись вверх по лестнице, чтобы удостовериться, что заветная комната существует на самом деле.
Люда хотела сделать то же самое, но я придержал ее за рукав.
— Не торопись, успеем еще насмотреться.
И повернувшись к вахтерше, поинтересовался, где можно найти коменданта общежития.
Та, отставив в сторону стакан с чаем и прожевывая пирожок, молча ткнула рукой в сторону незаметного коридора.
Поблагодарив, мы двинулись туда.
Комендантшей оказалась пухленькая молодая женщина, довольно симпатичная, поэтому, когда я начал с ней разговор, у Люды явно испортилось настроение. И она, довольно чувствительно, ущипнула меня за бок.
Зато Вероника Игоревна, как звали комендантшу, цвела и пахла от неожиданного подарка в виде коробки конфет и вина. Недовольное выражение лица моей жены ее нисколько не угнетало.
Только когда нам пообещали уже завтра переклеить обои, так как теперешние были напрочь забрызганы побелкой, и вместо двух кроватей с панцирной сеткой поставить новую двуспальную кровать с пружинным матрацем из комендантского резерва, Люда начала понимать, зачем мы пошли к коменданту.
Распрощавшись с комендантшей, мы, наконец, поднялись на третий этаж и приступили к осмотру своего нового жилища.
— Саш, как ты догадался, к коменданту подойти? — поинтересовалась Люда, разглядывая заляпанные потеками побелки обои. — Мне бы даже в голову такое не пришло. Я думала, раз дают комнату, так в ней уже можно жить.
— Поживешь с мое, узнаешь, — шутливо ответил я, хотя говорил чистую правду. — А жить можно и