Конечно, наша пикировка закончилась мирно. Я получил добро на вечер в училище, а Люда на сабантуй в поликлинике. Признаться честно, я бы предпочел посидеть в поликлинике, но кто же меня туда пустит?
На следующий день я имел беседу с комсоргом училища Наташей Смолянской и благополучно отделался всего лишь одним поручением, найти ветерана для выступления на вечере.
Как во времени, откуда я провалился в прошлое, было трудно найти настоящего ветерана войны, так же трудно было в семидесятые годы найти участника революционного подполья 1917 года.
К счастью, мне не надо было заниматься поисками, потому, что я знал, где искать. Мамина соседка, Эсфирь Моисеевна Либман, девяностопятилетняя бабуля с удовольствием согласилась выступить в торгово-кулинарном училище. И этим чуть не испортила всю малину собравшимся слушателям. Я никак не ожидал, что престарелая петроградская революционерка по псевдониму «товарищ Зина» без передышки сможет почти час рассказывать свои воспоминания о встречах с Владимиром Ильичом, и прочими известными личностями, несколько раз она пыталась начать рассказать о Сталине, но Наталья Владимировна, сидевшая рядом, моментально задавала вопрос, направлявший беседу в нужное русло.
Понемногу в рядах внимательных слушателей нарастало раздражение, в задних рядах нарастали шепотки, и лишь первые ряды делали внимательные лица под строгим взглядом директрисы.
Но, наконец, Эсфирь Моисеевна выдохлась, слушатели радостно захлопали в ладоши, радуясь окончанию совершенно неинтересного им словоизвержения. Зато сама бабуля-революционерка была очень довольна, в последние годы ее не так часто приглашали на такие встречи.
Когда Эсфирь Моисеевна садилась в такси, на улице уже оживленно разговаривали речники. Они все были в своей морской форме, которой надеялись привлечь внимание наших девочек.
И надеялись они не напрасно. Глаза у девчонок горели. Ну как же! Выйти замуж за будущего матроса, механика, или даже капитана – большая удача. Ведь они ходят на своих кораблях за границу и могут оттуда привезти не только пудру и духи, но даже, подумать страшно, автомобиль. Я ничего не мог противопоставить матросской робе, поэтому мои акции резко упали, чему я был только рад. И покрутившись для виду в зале, отправился домой.
Люда уже давно пришла со своего сабантуя, и с мрачным видом встретила меня у порога.
— Ну что, нагулялся, герой-любовник? — с ходу спросила она.
— Люда, ну какой любовник. Сама видишь, время детское, восемь часов всего. Кстати, кто-то обещал меня сегодня накормить блинами. Ты случайно не знаешь эту женщину?
Мрачное выражение исчезло с лица жены и плавно перешло в виноватое.
— Ой, Саш, прости, пожалуйста, у меня после наших посиделок все вылетело из головы. К тому же я буквально перед тобой домой пришла.
Представляешь, наш хирург ходил за вином в магазин, и купил всего одну бутылку, а водки целых три. Девочки так его ругали, так ругали. А когда сели за стол, то водку вмиг выпили, хотя все кричали, что будут пить вино. Я хотела уйти раньше, но Тамара Ивановна, старшая сестра сказала, что нехорошо отрываться от коллектива.
Хм, ничего нового, скептически подумал я. Все как обычно.
— К тебе никто не приставал, нескромных предложений не делал? — шутливо поинтересовался я.
— Я же тебе уже говорила, что у нас в отделении всего двое мужчин, — резче, чем обычно ответила Люда. На щеках у нее появился легкий румянец.
Эх ты, сочувственно подумал я. Совсем врать не умеешь.
Сто пудов, оба мужика только с Людкой и общались. Видел я ее коллег, женщины малосимпатичные и далеко не первой свежести. Люда среди них кажется юной девочкой. Так что докторишки на нее будут слетаться, как мухи на мед.
Поцеловав жену в порозовевшую щеку, я предложил:
— Ну, раз не успела, значит не успела. Обойдемся без блинов. Давай пошарим в холодильнике и что-нибудь соорудим на ужин.
Люда, хоть и говорила, что не голодна, смолотила мою нехитрую стряпню из лука, колбасы и макарон в три секунды, да и я от нее не отставал.
Завтра нам с утра надо было идти на демонстрацию, каждому в своей колонне, поэтому пришлось договариваться, где мы сможет встретиться.
Как обычно, все колонны, пройдя мимо трибуны с партийными и правительственными руководителями, поворачивали за здание музыкально-драматического театра и там народ разбегался в разные стороны, не забыв закинуть лозунги и портреты членов политбюро ЦК КПСС в грузовик, специально стоящий там для этой цели.
Так что, мы встречаемся у задних дверей театра и оттуда по плану идем шиковать в ресторан.
Утро, как обычно, было недобрым. Мелкий моросящий дождь, когда мы вышли на улицу, превратился в такой мелкий, секущий лицо, снег.
Предполагая такое развитие событий, оделись мы достаточно тепло и не обращали особого внимания на превратности погоды.
Наша колонна собиралась у семнадцатой столовой, довольно далеко от поликлиники, у которой собиралась колонна медиков. Так, что на пару часов нам пришлось расстаться.
Когда я подошел к месту сбора, там уже толпился народ. Играла музыка, пелись песни, короче, народ не скучал. Девочки встретили меня улыбками. Еще бы, сегодня моряков в пределах видимости не наблюдалось, так что и молодой женатик будет в радость.
Я оживленно болтал с девчонками, когда меня отозвал в сторону Смирнов.
— Красовский, выпить хочешь? — спросил он шепотом и показал плоскую бутылку «Старки», спрятанную во внутреннем кармане пальто.
Ну ты даешь, ботаник! — подумал я.
Вслух же спросил:
— Закусывать-то чем будем?
— Да ерунда, — возбужденно зашептал тот. — В столовке моя тетка работает, сейчас я к ней слетаю и чего-нибудь принесу.
И, не дожидаясь моего согласия, понесся к дверям столовой.
Задержался он там надолго. Колонна уже собиралась двигаться, когда он выбежал из столовой с бумажным пакетом в руках.
— Молодец, вовремя появился, — констатировал я и вручил ему второй флагшток от лозунга «Партия наш рулевой». — Понесем с тобой вдвоем, надеюсь, ты не думал, что я о тебе забыл, пока ты в столовой борщом обжирался.
— Не борщом, — обиженно протянул одноклассник. — Рассольник ел, такой вкусный, зараза, не оторваться. Только-только сварили.
— Что-то я о вкусных столовских рассольниках не слыхал, — был мой ответ.
Смирнов снисходительно улыбнулся.
— Они ведь для себя варили, сегодня столовая днем закрыта, просто вечером в ней будут свадьбу играть, вот тетка и пришла подработать.
Несмотря на теплую одежду, холод понемногу пробирался к телу. Колонна двигалась неспешно, иногда подолгу стояла. В одну такую остановку мы свернули наш транспарант, и зашли в парадное. Там сделали по паре глотков прямо из горлышка бутылки.
У меня все прошло без проблем. Зато Андрей, выпучив глаза и зажав рот рукой, боролся с рвотным рефлексом.
Пришлось срочно лезть в его продуктовый пакет и сунуть ему в рот холодную котлету. С закатившимися глазами он съел ее в несколько глотков и немного пришел в себя.
— Слушай, Сашка, я в первый раз такую гадость попробовал, знал бы, ни за что три рубля на нее не потратил, — признался он, выходя вместе со мной на улицу.
Когда мы вновь появились в колонне, Галина Васильевна окинула нас внимательным взглядом и по-моему просекла, чем мы занимались в подъезде, но не сказала ни слова.
«Старка» помогла, или колонна зашагала побыстрей, но я, наконец, согрелся. Мы находились уже близко от площади Кирова, на которой у нас всегда проходили демонстрации и парады, и оттуда ясно доносились призывы диктора:
— Да здравствует великий советский народ, строитель коммунизма. Слава Коммунистической партии Советского Союза и ее генеральному секретарю Леониду Ильичу Брежневу. Поздравляем трудящихся с днем Великой Октябрьской Социалистической революции.
Кроме этого диктор провозглашал здравицы в честь тех, кто проходил в этот момент мимо трибун.
Впереди нас шли только общеобразовательные школы, поэтому из громкоговорителя слышалось:
— Слава советским педагогам и учителям, воспитывающим будущих строителей коммунизма. Слава советской молодежи, пионерам, комсомольцам, достойно продолжающим дело старших товарищей.
Мы тоже в свое время прошагали мимо трибун, и нестройным «уря-я-я» проорали в ответ на поздравления.
Когда мы завернули за здание театра, один грузовик, полный плакатов и транспарантов уже уезжал, а на его место вставал пустой.
Мы дружно покидали туда членов политбюро, выглядящих на плакатах на пятьдесят лет младше, чем в действительности, после чего начали расходиться.
Смирнов безуспешно пытался уговорить меня на продолжение банкета, но я отказался и направился к театру, где собирался дождаться появления жены.
Глава 13
Встречи иногда бывают полезными, так подумал я, столкнувшись, нос к носу с Лисицыным. Мой тренер по айкидо выглядел сейчас совсем несолидно, не то, что пятнадцать лет спустя. Сейчас это был молодой мужчина лет двадцати восьми, может, немного старше. Плотный, невысокий, но без брюшка, появившегося с годами и даже без лысины.
— Иваныч, привет, с праздником! — сказал я машинально.
Лисицын так же механически поздоровался и хотел пройти мимо, но вдруг остановился и удивленно спросил:
— Ты кто, парень? Я тебя не узнаю.
Его два спутника, короткостриженные ребята с переломанными ушами, с интересом разглядывали меня так же, как и третий мальчишка, в котором я с трудом узнал Толю Ларцева, моего первого тренера.
Я немного замялся, не зная, что сказать, но затем промямлил:
— Ээ, я немного занимался у Лебедева до армии, там вас и видел.
— Хм, а поздоровался так, как будто сто лет меня знаешь, — улыбнулся борец. Он секунду помолчал, с интересом разглядывая меня, а затем спросил:
— Кстати, не хочется снова борьбой заняться? Я как раз набираю себе учеников.
На мой вопросительный взгляд он пояснил:
— В этом году я закончил спортивную карьеру и с осени работаю тренером в «Динамо».