ки остальным.
Ждать нельзя, нужно срочно что-то предпринимать. Я заставил себя дышать, глубоко, медленно. «Разложить ситуацию на ингредиенты, — прошептал мой внутренний голос, голос шеф-повара Алекса Волкова. — Без эмоций».
Факт первый: я заперт снаружи. Вроде смешно, но не до смеха.
Факт второй: мне нужно, чтобы они ушли или хотя бы отвлеклись.
Факт третий: я не могу заставить их это сделать, но я могу заставить их посмотреть в другую сторону. Нужно их отвлечь.
Мой взгляд заметался по земле, и пальцы нащупали то, что нужно. Гладкий, тяжелый камень размером с кулак. План родился мгновенно.
Я приподнялся на локтях, оценивая обстановку. Стражники сидели спиной к стене, глядя в сторону леса. Справа от меня, метрах в пятидесяти, начинался густой, непролазный кустарник. Если бросить камень туда, звук будет громким и это должно сработать.
Я зажал камень в ладони. Рука дрожала от слабости и напряжения. Затем сделал несколько глубоких вдохов, концентрируясь. Вспомнил игру в дартс, в которую любил поиграть в прошлой жизни, — главное не сила, а точность и правильное движение корпуса. Я вложил в этот бросок все свое отчаяние, всю свою волю к жизни, ведь кидать из положения лежа то еще приключение.
Камень со свистом рассек ночной воздух и с оглушительным треском, с хрустом ломаемых веток, рухнул в самую гущу кустарника.
В ночной тишине звук прозвучал как выстрел.
— Что это было⁈ — один из стражников вскочил на ноги, хватаясь за копье.
— Зверь, поди… кабан? — второй тоже поднялся, напряженно вглядываясь в темноту. — Здоровый, судя по треску.
Их внимание было полностью приковано к источнику шума. Они стояли, повернувшись ко мне спиной, пытаясь разглядеть что-то в лесной чаще.
Я вскочил и, сгибаясь под тяжестью мешка, бросился к стене. Я не бежал, а летел, не касаясь земли, движимый чистым адреналином. Вот он, спасительный лаз. Протиснулся в узкую щель, чувствуя, как острые края бревен царапают спину и бока. Мешок зацепился, и на секунду мое сердце остановилось. Дернул сильнее, послышался звук рвущейся ткани, но мешок проскользнул следом невредимый.
Я оказался внутри крепости. В безопасности. В своей тюрьме. Прижался к холодной стене, тяжело дыша, и слушал.
— Да ну его, — донеслось из-за стены. — Охота тебе на клыки к кабану лезть. Само рассосется. Пошли, смена скоро.
Пришлось дожидаться, пока их тяжелые шаги и ленивый говор окончательно затихнут в ночной тишине. Еще целую минуту лежал не двигаясь, вжавшись в холодную, влажную землю и прислушиваясь к каждому шороху. Лишь убедившись, что они действительно ушли и не собираются возвращаться, позволил себе выдохнуть.
И в этот момент на меня обрушилась вся тяжесть пережитого. Адреналин, который держал меня в тонусе, отхлынул, оставив после себя гулкую пустоту и чудовищную усталость. По всему телу прошла крупная дрожь — реакция измотанной нервной системы. Ноги, казалось, превратились в вату, а руки, сжимавшие мешок с корнями, мелко тряслись.
Я выжил и моя добыча была со мной.
Подняв голову, глянул на небо на востоке уже было не черным, а темно-синим, и у самого горизонта проступала бледная, почти серая полоса. Рассвет. Скоро утренняя побудка, и вся крепость придет в движение. У меня оставалось не больше часа, чтобы вернуться в казарму и занять свое место на нарах, иначе мое отсутствие заметят.
Не теряя ни секунды, направился к своему тайнику за поленницей. Здесь, в своем маленьком, убогом святилище, я позволил себе на мгновение насладиться триумфом. Развязал мешок и высыпал его содержимое на чистую мешковину, которую использовал как скатерть. Вот они, мои сокровища. Толстые, сочные корни лопуха, обещающие сытость. Длинные, изящные корни цикория, сулящие глоток бодрости, похожей на кофе и самое главное — несколько мощных, светлых корней алтея, лекарство для Матвея. Я аккуратно очистил их от налипшей земли своим каменным скребком, отложив в самый чистый угол.
Времени на каталогизацию не было. Я быстро спрятал свою добычу в глубине ниши, завалив ее старыми, трухлявыми поленьями, и скользнул в сторону казармы.
Прокрасться обратно незамеченным было последним испытанием этой ночи. Я двигался вдоль стен, как призрак, замирая при каждом подозрительном звуке. Дверь в барак поддалась с тихим, мучительным скрипом. Внутри стоял тяжелый, спертый воздух и разноголосый храп. Я нашел свои нары и без сил рухнул на колючую солому, накрывшись с головой рваным одеялом.
Лежал, чувствуя, как гудит каждая мышца, как ноют руки, но под этой болью и усталостью было пьянящее чувство удовлетворения. Этой ночью я был охотником, добытчиком. Рискнул всем и победил. Моя кладовая была полна, а значит, мое меню для выживания и возрождения завтра пополнится новыми, куда более эффективными блюдами.
Мне удалось поспать часок и днем еще прикорнуть. Благодаря этому сумел немного восстановить силы, а ночью снова отправился готовить.
Вернувшись в свой тайник, первым делом достал не еду для себя. Мои руки потянулись к самому ценному — к нескольким невзрачным корешкам, которые я завернул в отдельный лист. Корень Алтея. Лекарство для Матвея.
Просто заварить отвар, который нужно выпить сразу, непрактично. Мне нужен способ доставить лекарство Матвею незаметно, в нужный момент. Решение пришло само собой, продиктованное логикой и моим новым Даром.
Я не стал делать отвар. Вместо этого наскоблил корень тончайшей стружкой и разложил ее на плоском камне у самых тлеющих угольков пока готовил себе ночное пиршество. Я не жарил его, а медленно высушивал, постоянно контролируя температуру, чтобы не разрушить целебные свойства. Когда стружка стала хрупкой, растер ее между двумя гладкими камнями в мельчайшую, почти невесомую пыль. Получился сероватый порошок, который я аккуратно ссыпал в заранее подготовленный конвертик из плотного сухого листа. Это была одна, концентрированная доза лекарства, которую можно было незаметно носить с собой.
Наконец, занялся собой. Мой собственный организм, моя тюрьма и единственный инструмент, отчаянно нуждался в качественном топливе. В моем мешке лежали сокровища, которые должны были стать первыми кирпичиками в фундаменте моего нового тела.
Из обилия трав и кореньев, что набрал в лесу, мой выбор пал на толстые, сочные корни лопуха и цикория. Я тщательно очистил их от земли своим каменным скребком, промыл драгоценной чистой водой, которую припас в бурдюке в «честно» стыренном бурдюке. Затем завернул каждый корень в большие, влажные листья того же лопуха. Это была примитивная версия техники en papillote, которую я использовал в своем ресторане для приготовления нежной рыбы. Листья должны были защитить корни от прямого, агрессивного жара, позволив им не сгореть снаружи, а медленно пропечься изнутри, на пару, сохранив всю свою влагу и питательные вещества.
Я аккуратно разгреб тлеющие угли в своем очаге и положил зеленые свертки прямо на них. Послышалось тихое шипение, и в воздух поднялся аромат свежей зелени, смешанный с запахом дыма. Дальше сидел, поджав под себя ноги, и смотрел на огонь, как мои предки смотрели на него тысячи лет назад. Я ждал. Ожидание было наполнено не страхом, что меня могут поймать, а предвкушением. Это было чистое, первобытное чувство, которое испытывает охотник, приготовившийся вкусить свою добычу.
Спустя примерно полчаса, когда листья обуглились и стали хрупкими, я осторожно выкатил свои свертки из огня палкой. От них шел густой, ароматный пар. Когда они немного остыли, развернул почерневшую листву. Внутри, на белой, сочной подложке из пропаренных листьев, лежали мои корни. Они больше не были твердыми и сырыми. Они стали мягкими, а их аромат стал глубоким и сладковатым.
Первым я попробовал лопух. Его белая мякоть была нежной и рассыпчатой, по текстуре напоминая хорошо пропеченный картофель, но вкус другой — более сложный, сладковато-землистый, с легким ореховым послевкусием. Это была простая, честная, невероятно сытная еда. Я ел медленно, тщательно пережевывая каждый кусок, чувствуя, как тепло и энергия наполняют мой пустой желудок.
Затем настал черед цикория. Я откусил кусочек и замер.
Вместе со знакомой землистой сладостью на мой язык легла отчетливая, благородная кофейная горчинка. И эта горечь, эта простая нота вкуса, стала ключом, который отпер заржавевший замок в глубине моей памяти. В одно мгновение я перенесся из этого сырого, холодного тайника за тысячи километров и на много лет назад.
…Я сижу на своей крошечной кухне в арендованной квартирке в Париже. За окном серый, дождливый рассвет, но я его не вижу. Я смотрю в свою чашку. В ней — густой, черный, обжигающий эспрессо без сахара. Делаю глоток. Горький, сильный вкус ударяет по рецепторам, прогоняя остатки сна. Это мой утренний ритуал. Настройка на предстоящие четырнадцать часов ада на кухне. Запах кофе, сигаретный дым, шум проезжающих под окном машин…
Воспоминание было таким ярким, таким реальным, что у меня защипало в глазах. Я снова был там, в своей прошлой жизни, в своем прошлом теле. Контраст с реальностью был почти физически болезненным. Я сидел в грязи, одетый в лохмотья, и ел корень, который на вкус был лишь бледным призраком моего прошлого, но даже этот призрак был сейчас бесценным даром. Кофейная горчинка была не просто вкусом. Это якорь. Напоминание о том, кем я был и кем я снова мог стать. Это была настоящая еда. Питательная. Восстанавливающая. Не только для тела, но и для души.
Когда доел последний кусочек, с наслаждением облизав пальцы, чужая, въевшаяся грязь под ногтями уже не казалась такой омерзительной. Я был слишком доволен. Тепло и сытость растеклись по телу, и в этот момент передо мной, как и следовало ожидать, вспыхнуло окно Системы, подводя итог моей трапезе.
[Вы употребили блюдо [Печеные коренья в листьях].]
[Качество: Удовлетворительное]
[Получен эффект: [Насыщение (длительное)]. Ваш организм получил необходимые медленные углеводы и клетчатку.]
[Получен эффект: [Минеральный баланс (слабый)]. Восполнен дефицит калия и магния. Улучшает работу сердечно-сосудистой и нервной систем.]