м же резвым?
Знахарка задумалась: — Скорее всего нет. Травы дают лишь временный эффект. Если утром они еще будут действовать, то к вечеру, скорее всего, эффект уже пропадет. К тому же, у всего есть последствия. В общем, ты заметишь разницу и остальные заметят.
Хозяин кивнул и подался вперед, и его глаза в тени блеснули.
— Так вот, раз у повара больше нет его «волшебных» трав, княжич покажет свою истинную слабость, и все увидят, что он — дутый пузырь, который набрал форму только благодаря травам повара и без них тут же стремительно ее теряет. И это подтвердит для князя твои опасения о «вреде» его стряпни, а я, — он кивнул своему советнику, — поставлю людей следить. Если повар побежит в лес за новыми травами — мы будем знать, в чем его секрет и где его источник.
— Но что это нам даст? Князю надо выиграть, поэтому он может и закрыть глаза на эти травы, — осмелился спросить Демьян.
— Князь любит своего сына, — прошипел Хозяин. — Он никогда так не поступит ради победы и просто снимет Ярослава с состязания, а нам подойдет любой исход. Победа или неучастие княжиче в дуэли — любой из исходов для нас хорош. Остальное тебе знать не надо.
План был идеален. Беспроигрышная ловушка. Либо Ярослав провалится, доказав правоту Демьяна, либо Алексей выдаст источник своей силы, пытаясь его спасти.
— Иди, Демьян, — закончил Хозяин. — И на этот раз сделай все в точности, как я сказал. У тебя больше нет права на ошибку.
Демьян, пошатываясь, поднялся и, низко поклонившись, попятился к выходу.
Когда за ним закрылась дверь, Ефросинья спросила: — Что будешь делать, если сила повара не в травах и кореньях? Не жалко Демьяна?
— Он стал бесполезен. Если дело не в травах, то этот повар нам очень пригодится. Я даже закрою глаза на возможную победу Ярослава. хотя этого, скорее всего, не произойдет.
— А вдруг? — старушка тонко улыбнулась.
— Если это так, то повар будет работать на нас или умрет.
Алексей
Первой реакцией была волна обжигающей ярости. Меня обокрали! Лишили моих инструментов!
Но я тут же задавил эту эмоцию. Ярость — плохой советчик в такой ситуации.
Чуть успокоившись, заставил свой мозг анализировать. Пока мы с Бориславом были на тренировке, кто-то вскрыл замок, залез и спер мой мешок.
Кто это мог быть? Прохор? Маловероятно. Он слишком туп и прямолинеен для такой тонкой диверсии. К тому же, он бы никогда не отважился лезть на малую кухню. Прохор для такого слишком труслив.
Я еще раз осмотрел комнату и кухню.
Так, дверь вскрыли, мешок взяли, больше ничего не брали и исчезли. Кто бы это мог быть? Кому нужен мой мешок с травами и кореньями, о котором почти никто не знал кроме меня, да Борислава?
То есть получается, что некто залез в комнату и целенаправленно искал что-то, что можно против меня использовать…
Очень похоже на лекаря. Конечно, сам он не лазил сюда, наверняка, послал кого-нибудь из подручных.
В моей голове мгновенно сложилась вся картина его замысла. Скорее всего он не просто хочет лишить меня возможности готовить. О, нет. Его план гораздо коварнее. Он украл мешок, чтобы показать князю Святозару. Чтобы прийти, бросить на стол эти странные коренья и заявить: «Вот! Вот доказательство его колдовства! Вот чем он травит вашего сына!».
Он хочет использовать мои же инструменты против меня.
«Хорошо, Демьян, — подумал я, и на моих губах появилась злая усмешка. — Ты хочешь увидеть колдовство? Ты его получишь. Только оно будет не таким, как ты ожидаешь».
Я не стал терять ни минуты. Позвал Борислава, рассказал о произошедшем и попросил его немедленно проводить меня к управляющему.
Лицо Борислава, когда он узнал о краже, стало таким злым, что мне аж боязно стало. Никогда не видел его в таком состоянии.
Он молча обошел комнаты, спросил где лежал мешок, скрипнул зубами и махнул рукой, приглашая следовать за ним. В очередной раз поражаюсь его выдержке. Видно было как воин кипит от злости, но за все время дороги он не проронил ни слова. Только аурой своей всех распугивал так, что народ шарахался в разные стороны.
Степан Игнатьевич принял меня сразу же. Он сидел за своим столом, разбирая какие-то бумаги.
— Что случилось, повар? — спросил он, не поднимая головы. — У тебя вид, будто твои котелки сбежали.
— Хуже, господин управляющий, — ответил я спокойно. — Сегодня из моего тайника были похищены ключевые ингредиенты, необходимые для финальной подготовки княжича.
Он тут же отложил бумаги и вперил в меня свой острый, пронзительный взгляд: — Кому могли понадобиться твои травы и коренья? Их в лесу полно. По моему приказу Борислав спрашивал о некоторых из них у местной знахарки.
Я вытаращился на него, понимая, что этот хитрый лис успел уже проверить все, что у меня было.
— Ты думал, я не проверю это? — Степан Игнатьевич выгнул бровь. — Нет, Алексей. Я не тот человек, который пускает ситуацию на самотек. Так кому и зачем могли понадобиться твои травки? Во всей этой ситуации меня беспокоит не их пропажа, а наглое вторжение в мои дела. Хочешь что-то добавить?
— Я полагаю, это сделано не с целью простого саботажа. Вы правильно сказали, я просто снова могу сходить за ними в лес и все, — продолжил излагать я, отбросив пока удивление и стоически выдерживая его взгляд. — Я уверен, что скоро эти травы будут представлены Демьяном князю Святозару как доказательство моей «темной магии».
Степан Игнатьевич не нахмурился. Он, наоборот, слегка откинулся в кресле, его глаза холодно и оценивающе изучали меня.
— Это очень смелое заявление, повар, — сказал он медленно, его голос был абсолютно ровным. — Ты обвиняешь главного лекаря крепости, человека, который пользуется доверием князя, в заговоре. На чем основана твоя уверенность? У тебя есть доказательства?
— Прямых доказательств у меня нет, господин управляющий, — спокойно ответил я, понимая, что начался мой главный экзамен. — У меня есть только логика. Прохор, при всей его ненависти ко мне, слишком глуп и труслив для такого хода. Его метод — удар в спину в темном переулке. Эта же диверсия не вредит княжичу напрямую, она лишь лишает меня инструмента, чтобы подставить под удар в нужный момент. К тому же, это собьет нашу подготовку к дуэли. Если подумать, то кому еще кроме Прохора и Демьяна я перешел дорогу? Никому.
Я сделал паузу, давая ему оценить мои слова.
— Лекарь Демьян был публично унижен. Дважды. Сначала, когда его отстранили от лечения. Затем — когда его «пророчество» о моем провале с треском разбилось на ристалище. Такой человек не простит. Он не может бросить мне прямой вызов, потому что это ниже его достоинства, да и вы меня прикрываете, но он может нанести удар через князя, используя единственное понятное старому поколению объяснение моего успеха — колдовство. А для обвинения в колдовстве нужны улики. Эти украденные травы — идеальная улика. Да, знахарка определит, что они не опасны, но это прецендент. После этого меня могут вообще убрать от княжича. На всякий случай. А у нас еще подготовка не закончена. Или Демьян снова начнет княжича «лечить», тогда вся работа псу под хвост.
Степан Игнатьевич молчал, его пальцы мерно барабанили по подлокотнику кресла.
— Твоя логика имеет смысл, — сказал он наконец. — Но это все еще только твои догадки. Риск, принимая твою сторону, слишком велик. Если я бездоказательно обвиню Демьяна…
— Риск бездействия еще выше, — парировал я, используя его же слова, сказанные мне когда-то. — Наверняка, Демьян ждет, что без моих особых трав Ярослав снова заболеет. Иначе он не стал бы их все забирать. Думаю, он хочет подготовить почву для своего обвинения и это, господин управляющий, — я сделал паузу, — наш шанс перевернуть ситуацию без всяких обвинений.
На лице управляющего промелькнул живой интерес. Он увидел, что я не просто жалуюсь или ищу защиты. Я предлагаю контригру.
— Говори.
В голосе управляющего не было ни сомнения, ни веры. Лишь деловое любопытство. Я сделал глубокий вдох, собираясь с мыслями. Это был мой главный ход, и я должен разыграть его безупречно.
— Демьян украл мои редкие травы, потому что верит, что именно в них моя сила. Думает, что я колдун, который варит зелья и ждет, что без них Ярослав снова заболеет. Возможно, он считает, что у меня есть и другие травы, более опасные, которые я где-то прячу. Уж не знаю точно как он разыграет это. Поединок испытательный снова просить глупо, а значит он будет просто следить за тренировками. Может, еще что-нибудь придумает, — я говорил быстро, четко, излагая факты так, как их увидел бы сам Степан.
— И что ты предлагаешь? — спросил он. — Кстати, насчет трав…
— А они нам и не нужны, — на моих губах появилась холодная усмешка. — Мы сделаем наоборот. Дадим ему именно то, чего он ждет, но результат будет иным. Я докажу, что моя сила — не в редких ингредиентах, а в знаниях. В умении видеть то, чего не видят другие. Я приготовлю для княжича блюдо из самых обычных продуктов из общей кладовой. Из того, что едят все, но я найду в них скрытую силу, которая даст нам нужный эффект. Ярослав выйдет на тренировку и покажет себя блестяще. Как тогда он объяснит «колдовство», сотворенное из обычной еды?
На лице Степана Игнатьевича впервые за весь разговор промелькнуло неподдельное изумление, которое тут же сменилось хищным блеском в глазах. Он понял и оценил всю тонкость моего плана.
— Неплохо, очень неплохо. Повар-интриган, да? — он прищурился. — Что тебе нужно для этого?
— Мне нужен доступ в общую кладовую, не из главной кухни, а той, где готовит Прохор. Пусть все увидят откуда я возьму продукты.
— Хорошо. Действуй, Алексей. Если Прохор начнет задавать вопросы — отправляй ко мне.
Получив разрешение, я уже утром, в сопровождении безмолвного Борислава, шел в общую кухню. Борислав пребывал в гневе.
Когда мы вошли, весь привычный хаос мгновенно замер. Поварята, таскавшие котлы, застыли на полпути. Мальчишки, скоблившие овощи, подняли головы, их глаза были круглыми от шока. Даже шипение жира на очаге, казалось, стало тише.