— Могу я осмотреть будуар вашей супруги, князь?
— Ну, конечно, конечно!
Пройдя анфиладу роскошных комнат, мы очутились перед дверью будуара княгини.
Путилин опять проделал ту же таинственную и непонятную для меня операцию со стулом и дверью, что и у графа С.
Князь глядел на Путилина, взгромоздившегося на высокий стул, с выражением искреннего недоумения и любопытства.
— Помилуй Бог, господин Путилин, какие акробатические кунсштюки изволите вы проделывать!
— Что делать, князь? — рассмеялся Путилин. — Для блага правосудия приходится еще не то откалывать.
В то время когда мы находились в будуаре, где мой друг чрезвычайно рассеянно и невнимательно скользил глазами по различным предметам этого утонченно изящного гнездышка великосветской барыни, у дверей будуара раздался испуганный женский крик.
Мы все обернулись.
На пороге стояла с бледным, испуганно-взволнованным лицом очаровательная блондинка, напоминающая собою хорошенькую кошечку.
Князь бросился к ней.
— Marie, mon ange, как хорошо, что ты вернулась! — целуя ее руки, воскликнул князь.
— Что… Что это значит? Кто эти господа? — дрожащим голосом спросила княгиня Д., указывая на нас. Князь пояснил.
— А-а, — произнесла она и рассмеяласькак-тонервно. — Простите, господа, но приключение с бриллиантами этой ночью так расстроиломои нервы, что я не могла удержать крика испуга при виде вас в моем будуаре.
— Уж не приняли ли вы, княгиня, меня и моего друга за воров? — ответил ей в тон Путилин.
Затем он задал ей несколько незначительных вопросов: крепко ли она спала, не слышала ли какого-нибудь подозрительного шороха и т. д.
Княгиня отвечала односложно, нервно.
— Ну, я не буду больше беспокоить вас, княгиня, расспросами. Вы, как я вижу, сильно взволнованы, потрясены.
— Почему вы это думаете, monsieur Путилин?
— Во-первых, потому, что вы мне сами только что сказали про это, а во-вторых… посмотрите, как дрожат ваши руки. Скажите мне только одно, княгиня, желаете вы или нет, чтобы я употребил все старания для отыскания вора и бриллиантов?
— Что… что за вопрос?.. Ну, конечно, конечно, — ответила она.
Путилин поклонился и вышел из будуара.
Прошло два дня, в течение которых я ни разу не видел моегодруга.
Наконец, на третий день, под вечер, он приехал ко мне.
— Держу пари, доктор, ты ни за что не догадаешься, куда сегодня поздно вечером я повезу тебя! — оживленно проговорил Путилин.
— Да, действительно, догадаться трудно, Иван Дмитриевич. Ты ухитрялся засовывать меня даже в могильный склеп.
Путилин расхохотался.
— Успокойся. Сегодня таких ужасов не будет. Наоборот, сегодня я хочу развлечь тебя, и поэтому мы отправимся на роскошный бал-маскарад светлейшей княгини Г. Что ты на это скажешь?
— Но как же мы попадем туда?
— Ты насчет приглашения? Не беспокойся: две пригласительных карточки у меня в кармане.
— В чем же ехать?
— Мы облачимся в домино и маски, вот и все.
… Около двенадцати часов ночи мы поднимались по дивной беломраморной лестнице княжеского дворца, тонущей в зелени и живых цветах.
С тихим смехом, с шутливыми возгласами, большей частью на французском языке, нас обгоняли мужские и женские фигуры великосветских замаскированных.
Из огромного вестибюля-аттриума мы попали в бальный зал, весь залитый морем света, весь наполненный звуками великолепного струнного оркестра, скрытого на хорах зала.
От массы движущихся фигур, одетых в яркие фантастические костюмы, у меня в первую минуту зарябило в глазах. Но мало-помалу мы присмотрелись к этим сверкающим волнам газа, кружев, лент, ярких мантий.
Кого тут только не было!
Точно в волшебной сказке здесь причудливо-прихотливо перепутались, переплелись все народы, все века, все стили, все периоды мировой истории.
Рядом с жизнерадостной Коломбиной стояла христианская мученица в белой рубашке-хитоне, опоясанной грубой веревкой; около непорочной весталки сверкала фигура вакханки с виноградным венком на голове, с кубком в руках; за огромным гладиатором шла фарфоровая куколка из vieux saxe французской маркизы.
Я прислонился к беломраморной колонне и глядел, действительно, и с удовольствием, и с интересом на эту чисто феерическую картину.
Несколько раз я различал в толпе фигуру моего великого друга.
С большой ловкостью он лавировал в этой массе замаскированных и, подобно другим, сыпал направо и налево, очевидно, шутливо-маскарадные замечания, потому что какая-то пастушка со смехом ударила по его плечу веером.
Маскарад был в полном разгаре.
Проходя мимо меня, Путилин мне шепнул:
— Да не стой ты, как изваяние, все время у колонны. Смешайся с толпой… Еще привлечешь на себя чье-либо особенное внимание.
Я внял приказу моего друга и скоро очутился в самом маскарадном водовороте.
Запах духов, цветов и тонкой дорогой косметики заставлял кружиться голову и замирать сердце.
Мой друг стоял перед высокой, стройной женщиной, одетой Марией Стюарт.
— Какой мрачный костюм у вас, прелестная маска! — шутливо заговорил Путилин.
— Мрачный? Вот это любопытно. Почему вы находите его таким, почтенное домино?
— Разве очаровательной маске неизвестна участь несчастной шотландской королевы? Ее прелестная головка скатилась с ее царственных плеч.
Тонкий веер из слоновой кости хрустнул в руках «Марии Стюарт».
— Нельзя сказать… нельзя сказать, чтобы вы были на высоте маскарадной болтовни. Ваши темы чересчур мрачны.
— А мне почему-то кажется, что вы, ваше величество, сами настроены сегодня несколько тревожно.
Сквозь разрез маски сверкнули глаза.
— В самом деле? Вы уж не прорицатель ли, любезное домино?
— Вы угадали, ваше величество. Я занимаюсь тайными науками, и для меня нет ничего тайного, что не сделалось бы явным.
— Ого! — насмешливо вырвалось у «королевы». — Нельзя сказать, чтобы вы были очень скромны… Что же, может быть, вы можете отгадать и причину моей тревоги?
— Могу.
— Я вся внимание, господин чародей.
— Вы боитесь одного человека, боитесь мучительно, страшно.
Веер вторично хрустнул в руках «королевы».
— Но… вы напрасно боитесь этого человека. Бойтесь другого, который может довести вас если не до эшафота, то, во всяком случае, — до крупного скандала.
Проговорив это и низко поклонившись маске, великий сыщик отошел от нее и смешался с нарядной толпой гостей.
В эту минуту я увидел, что в зал вошел новый замаскированный гость.
Это был очень высокого роста монах-капуцин с поднятым на голову капюшоном и, кроме того, с маской на лице.
Под складками капуцинской рясы чувствовалось и обрисовывалось стройное, гибкое и, по-видимому, очень сильное тело мужчины.
Особенно интересна была походка монаха: это была походка мягкая, гибкая, подкрадывающаяся — зверя, большого хищного тигра.
Что особенно бросилось мне в глаза, так это великолепная золотая цепь, сверкающая драгоценными камнями, одетая на шее капуцина и спускающаяся ему на грудь.
— Иди налево в одну из гостиных за мной! — услышал я около себя шепот моего друга.
Мы прошли целым рядом гостиных и остановились в одной.
— Скорее, доктор, снимай свое домино и одевай мое. Мы должны обменяться ими.
— С нами крестная сила, Иван Дмитриевич! Что это: маскарад в маскараде?
— Браво! Это остроумно! Именно так. Но торопись!
Мы быстро переоделись и скоро опять входили в большую залу.
Мимо нас прошел высокий монах-капуцин, которому сопутствовала «королева Мария Стюарт».
Я ясно заметил, как она вздрогнула при виде меня и взяла под руку капуцина с великолепной цепью на шее.
Они скрылись в анфиладе тех роскошных, уютных гостиных, откуда мы только что вышли.
— Ты хорошо заметил эту красавицу в костюме Марии Стюарт?
— Да. Ты с ней ведь вел маскарадную интригу, мой великий друг? — шутливо ответил я. — Я не ожидал от тебя такого легкомыслия…
Путилин тихо рассмеялся.
— Маскарадную интригу? Гм… гм… Ты чертовски проницателен, мой знаменитый доктор. Так вот, если она подойдет к тебе и вступит с тобой в разговор, называя тебя чародеем, прорицателем, ты, уклоняясь от прямых ответов, неси какую-нибудь загадочную чушь, скажи, что сегодня же под утро сделаешь ее гороскоп и т. п. Только, ради Бога, не ляпни какую-нибудь неcуразность! Ты ведь поразительно рассеян, доктор.
Прошло минут пять-десять.
На пороге зала появились «Мария Стюарт» и монах-капуцин.
Я поглядел на них и заметил, что «королева», что-то тихо шепча монаху, не спускает с меня глаз и как бы показывает ему на меня.
«Что за оказия? Что надо этой особе от меня? Дался я ей, чтоб ей пусто было!» — проносилось у меня в голове.
Непривычный ни к балам, ни к маскарадам, да в особенности таким блестяще великосветским, я чувствовал себя отвратительно.
К тому же домино, которое мне всучил мой друг-мучитель, оказалось изрядно длинным. Я путался в его подоле и, того гляди, рисковал растянуться на зеркально скользком паркете.
— Хорошенькое, черт возьми, удовольствие, — бормотал я, вспоминая обещание Путилина «развлечь» меня. — Нет, я предпочел бы сидеть в склепе, где угодно, но только не тут.
Вдруг я, к ужасу, увидел, что королева, оставив капуцина, направляется прямо ко мне.
— Ну, таинственный чародей, не продолжим ли мы столь интересно начатую беседу? — услышал я подле себя серебристый голос.
— Сделайте одолжение, сударыня, — ответил я.
— Отчего вы меня не называете теперь «ваше величество»?
— Ваше величество? — удивленно спросил я. — С какой стати я буду вас так называть?
— Но, однако, всего несколько минут тому назад называли же вы меня так?
«Попался!»— ожгла меня мысль.
— Простите, ваше величество, я забыл, что, — обливаясь потом, пробормотал я.
— Скажите же мне, кого же именно я должна бояться, дабы избежать эшафота?