— От чумы, наводнений и прочего. Царский наместник преследовал наш народ. Сначала отправились добывать жемчуг в Нубию, потом в Харак в Персидском заливе, где я познакомился с Тауком.
— Там нашел счастье?
— Попал в ад. Там мы были рабами. Вечно в долгах, а нашей едой побрезговали бы собаки. Понимаешь, мы начали воровать. Это ничего не значит. Вынужденная необходимость. Твой дядя знает.
— Мой дядя предпочитает закрывать глаза на то, что другие, возможно, считают порочным. В каком-то смысле у него есть свои достоинства.
Даниил неопределенно кивнул:
— В море мы обрели свободу.
— Завидую такой свободе.
— Хотя это тоже не рай, — хмыкнул Даниил, погрузившись в воспоминания.
— Его нет в этом мире.
— Нет, есть, — с необычной настойчивостью возразил Даниил, широким жестом обводя горизонт, где занавесом висела песочная дымка, скрывая великую тайну. — Там. Где-то там.
— Надеюсь, ты прав.
— Я всегда прав, — объявил Даниил, послав вперед верблюдицу вдогонку за Касымом, и Зиллу пришло в голову, что молодой копт старается переделать себя по образу и подобию решительного капитана. Только неясно, стоит ли из-за этого беспокоиться.
Они проезжали мимо росших рядами пустынных колючек и редкой травы. Справа маячил настоящий город из разломов столовых гор, песчаных холмов, айсбергов почерневшей лавы, фантастических эрозийных образований. Касым как бы старался держаться ближе к островам, пока те по крайней мере встречаются на пути.
— Может, в холмах скрываются разбойники, — предупредил Юсуф.
— Ты меня пугаешь?
— Просто напоминаю.
— Ну а ты где бы спрятался на месте связного? Разве не в холмах? Может, даже ту самую вашу царицу с собой прихватил бы. Что я, по-твоему, делаю? Просто стараюсь, чтоб нас наверняка заметили. Поэтому не говори, будто бы я держусь берегов.
— Я ничего подобного не говорю.
— Ну так думаешь.
Однако, доехав до конца хребта, они никого не увидели, за исключением нескольких шустрых ящериц да стайки вспорхнувших рябок. В небе неподвижно парили орлы.
— Тут сделаем привал, — решил Касым. — В тени. Не разгружайте верблюдиц. — А ты, слабоумный, и ты, ловец жемчуга, пройдитесь-ка, по сторонам поглядите.
Маруф с послушным ворчанием сразу отправился, по-хозяйски поглаживая повязку на глазу, а Даниил помедлил, словно гадая, что будет, если он не исполнит приказа, впрочем, потом тоже отправился.
Верблюдицы срывали изумрудные листья с колючих кустов, Исхак расстилал подстилку, готовясь прилечь, Касым сидел на розоватом щебне, осыпавшемся с холма, одним беглым прищуренным взглядом окидывая горизонт, горы, свинцовое небо, видно, считая их полем, предназначенным для завоевания.
— Ну и где же обещанное? — спросил он, широко разводя руками. — Налетчики, жара, демоны… Я ничего не вижу.
— Дай бедам шанс, — посоветовал Юсуф.
— Именно ты утверждал, что никто не погибнет.
— Это не означает, что нам не грозят неприятности. По-моему, мы постоянно должны соблюдать осторожность.
— Я сообщу, когда надо будет соблюдать осторожность. Бедуин с шейхом просто всем вам мозги задурили.
— Я только говорю, что нас можно загнать здесь в ловушку. Никто ничего не заметит.
— Если б тут было опасно, нас сюда не послали бы.
— Может, как раз собирались устроить засаду.
— Откуда ты знаешь? — презрительно фыркнул Касым. — Если мы не в море, думаешь, будто сравнялся со мной?
— Никогда не говорил ничего подобного, — ответил Юсуф с широкой улыбкой.
— Угу, вижу, — кивнул Касым, обезоруженный этой улыбкой. — Что там предсказатели наобещали? Верблюдицы изрежут ступни о камни? Смотри. — Он подхватил горсть гладко отполированной гальки. — По ним можно пройти полпути до порта Джабира. Бурдюки с водой протекут? Ни одной капли не вытекло. Ты скорей увидишь, что я ем свинину, чем сосу воду из верблюжьих кишок.
— Я видел, как ты ел свинину, — напомнил Юсуф.
— Правда. Напомни-ка, как звали хряка? — Оба рассмеялись знакомой шутке, и Касым неожиданно преисполнился самодовольства. — Дай мне воздух и звезды, я любого приведу в безопасную гавань. Жара? Те самые бедуины даже не представляют себе, что такое жара. Разбойники? Чем они отличаются от морских пиратов? Я не боюсь, — настаивал он и невольно повторил слова Юсуфа: — Чтоб признать что-то, надо увидеть. А я ни на секунду не верю…
С холма вдруг посыпались камни, и Касым вскочил как ужаленный, закрутился на месте, выхватив нож. На вершине показалось незнакомое животное с толстыми витыми рогами.
— Что это? — прошипел капитан.
Никто не ответил; животное по-прежнему пристально смотрело на них.
— Все молчите, ни слова, — предупредил Касым, оглянувшись. — Ни слова.
Животное исчезло, как бы не найдя ничего интересного для себя.
Касым выдохнул.
— Не знаю, что это такое, но оно меня напугало, — признался он, расслабившись.
— Просто каменный козел, — объяснил Юсуф.
— Кто?
— Козел, живущий в пустыне. Я их видел рядом с Насибином, — растолковал Юсуф и поспешно добавил: — Хотя, конечно, тут могут быть и разбойники. Тот самый головорез Калави, о котором шла речь.
— Нечего ему тут делать, если хочет жить долго, — громко объявил Касым, обращаясь к скалам и снова пряча нож в карман. Заметно обеспокоенный происшествием, он немедленно приказал бы пуститься в путь, если бы раньше не велел сделать привал. Опасливо оглядел холм, убедился, что верблюдицы целы и невредимы.
Вернулись Маруф с Даниилом, притащив нечто похожее на угря, бешено извивавшееся и вертевшееся, брошенное посередине на землю.
Касым первым делом взглянул на Юсуфа:
— Ты все знаешь. Что это такое?
Безглазое веретено поджалось, метнулось к Исхаку, твердо стоявшему на месте.
— Я его от ящерицы оторвал, — запоздало ответил Маруф. — Которую поймать хотел.
— Это хвост ящерицы, — сказал Даниил, обиженный, что его не спросили. — Вот что это такое.
Все наблюдали за удивительным зрелищем, пока движения хвоста не свелись к бесконечному трепету.
— Точно как мой член, — похвастался Касым. — Отрежь его, он будет жить без меня.
— Поразительная жизнеспособность, — заметил Юсуф.
— Все напрасно, — шепнул Исхак, когда хвост в конце концов застыл в неподвижности.
Каменный козел больше не появлялся, поэтому они с удовольствием поужинали вяленой говядиной с сухарями, жареным хвостом ящерицы, вволю запивая водой. Сафра и другие верблюдицы, пуская зеленые слюни, с завистью смотрели на них.
— Может быть, с ними чем-нибудь поделиться? — спросил Зилл.
— Это верблюды, — заявил Касым. — Они и должны быть голодными. Брось им горсть фиников.
— По-моему, воду надо беречь, — добавил Юсуф. — Неизвестно, сколько еще питья нам понадобится.
— Тут должны быть колодцы, — возразил Касым. — Мы ведь именно их инспектируем, правда?
— Колодцы находятся на паломнической дороге.
— У бедуинов должны быть колодцы, иначе им не выжить. И цыплята воду где-то находят. Забудьте об этом. Нельзя допускать никаких послаблений. Неизвестно, кто за нами гонится. Отправимся дальше, как только я справлю большую нужду. — Разошлись в разные стороны, чтоб облегчиться, но даже Касыму, нередко хваставшемуся в море мощными газами, способными, по его утверждению, потопить боевой корабль, так не хотелось беспомощно сидеть на корточках, прильнув к земле, что он не решился уйти далеко и даже хотел закопать испражнения, вроде кошки. Насыпали зерна голубям, запертым в клетках, взобрались на верблюдиц, снова пустились в путь по медленно вздымавшейся равнине под все еще благосклонными небесами.
Пришло утро, а связник так и не появился.
Маруф почуял запах моря, громогласно объявив об этом, как ворон из гнезда Касым на редкость серьезно отнесся к известию, быстро продвигаясь вперед в мерцающей дымке, словно спеша на встречу с давним другом, но с раздражением видел перед собой лишь обширную просоленную равнину, раскисшую под дождем. Верблюдицы с опаской смотрели на белую рыхлую землю и, погоняемые вперед, спотыкались, проваливались в трещины по колено, замедляя ход.
— Может быть, лучше в обход пойти? — предложил Юсуф.
— Все будет в полном порядке, — уперся Касым, и действительно, почва стала надежнее, хоть верблюдицы все еще протестовали.
Касым то и дело оглядывался, настороженно всматривался в соленую мглу, приказывая Маруфу быть повнимательней, всем растянуться, оправдываясь соображениями безопасности, хотя было больше похоже на то, что он просто не хочет, чтобы остальные ехали на самом хвосте у него.
— Водно, у тебя острый нюх, если чуешь соль, — бросил он Маруфу.
— Очень острый, — подтвердил тот. — И я не слепой.
— Тем и другим с большой выгодой пользуешься.
— Я из Масисы, — сообщил Маруф, видно, довольный беседой, хотя сам говорил скупо. — Жара меня ничуть не пугает.
— Действительно, — подтвердил Зилл.
Всем известно — в Масисе мозги поджариваются, как хлеб в духовке.
— Пират его забрал.
— Какой пират?..
— Пират у меня вырвал глаз, — объяснил Маруф.
— Как вырвал? — обмер Зилл. — Тебе… больно было?
— Я сдружился с болью. Палец себе отрезал, чтоб не мешал. — Он предъявил обрубок мизинца на левой руке.
— Э-э-э… редкая способность…
Маруф ощутил вдохновение:
— Хочешь, еще чего-нибудь отрежу?
— Только не сейчас, — отказался Зилл. — Может, еще пригодится.
Маруф огорчился.
— Глаз… — повторил он, возвращаясь к своему важнейшему достоинству. — Я заранее вижу землю. Лучше всего на закате.
— Тоже редкий дар, — с энтузиазмом согласился Зилл.
— Скоро придет жара, — мрачно предсказал Маруф.
— Когда? — уточнил Зилл, считая, что и сейчас уже жарко. — Завтра?
Маруф покачал головой.
— Скоро, — вымолвил он. — Скоро…
И оба поехали дальше, думая о жаре.
— Не стоит попусту трепать языком, если ищешь союзника, — посоветовал подъехавший к Зиллу Исхак.