Шейх с интересом посмотрел на нее.
— Ваши горцы — так ведь, кажется, их называют? — похожи на бедуинов в глубине своего сердца.
Эмбер кивнула и улыбнулась. Шейх перевел присутствующим ее слова, и по их реакции она поняла, что с ответом не ошиблась.
Потом чай был выпит, инжир съеден, официальная церемония подошла к концу, и все стали расходиться.
— Набила отведет вас в ваш шатер, — сказал шейх, когда перед ними вдруг возникла женщина с лицом, закрытым легкой накидкой. — Она покажет, где вы сможете принять душ, если захотите.
Женщина поклонилась.
— Замечательно, — обрадовалась Эмбер. — А потом мне хотелось бы сразу приступить к делу и побеседовать в первую очередь с женщинами. Если можно.
— Конечно. И как переводчик я всегда в вашем распоряжении. Правда, среди женщин я не могу находиться. Это было бы неуважением обычаев. Но не волнуйтесь. Я специально приставил к вам именно Набилу, потому что она немного говорит по-английски. Она была женой телохранителя моего брата. — Эмбер не удивилась, что при этих словах на лицо шейха набежала тень. — После его гибели у нее была возможность остаться во дворце, но Набила вернулась к своим родным. Ничего не поделаешь, наши традиции очень сильны.
Эмбер не нашла, что ответить, и поэтому сказала просто:
— Спасибо, Ваше Высочество, — и, уже обращаясь к женщине, добавила: — Надеюсь, мы подружимся, Набила.
Душ представлял собой жалкое сооружение, где стояли большое ведро с водой и облупленный эмалированный черпак. Тем не менее и такому «душу» Эмбер обрадовалась…
Она почувствовала себя гораздо свежее, переоделась, а самое главное, ее воспоминание об эротическом сне померкло, и она уже совершенно спокойно могла смотреть на шейха. Правда, проверить это не довелось, потому что остаток дня она провела с женщинами.
Когда Набила сняла покрывало, перед Эмбер предстала немолодая, но еще довольно привлекательная женщина. По ее поведению было заметно, что она знает себе цену. Эмбер видела, с каким почтением относятся к Набиле другие женщины, даже старшие по возрасту. Матери и вдовы воинов традиционно пользуются на Востоке большим уважением, тем более что, как Эмбер узнала, все пять сыновей Набилы служили в гвардии эмира. Ее знание английского было, скорее, условным, но на помощь приходили улыбки и жесты, а главное — взаимное желание понять, и к вечеру Эмбер почерпнула много нового, даже выучила несколько арабских слов. Конечно, она чувствовала, как женщины перешептываются и с тревожным любопытством украдкой поглядывают на нее — ну и что? Она — человек из другого мира, ничего удивительного, что им интересно.
И когда подошло время сна, Эмбер успокоилась окончательно. Отведенный ей шатер стоял за шатрами других одиноких женщин, главным образом вдов и совсем юных незамужних девушек. Шатер же шейха, если она правильно поняла Набилу, помещался в противоположной стороне. Так что нечего волноваться из-за его возможного ночного визита.
Весь следующий день Эмбер была очень занята. Время до полудня она провела с женщинами, которые объясняли ей, как проходит их день, как и что они готовят, как воспитывают детей, как учат их рукоделию, ремеслам, которые передаются от поколения к поколению. Эмбер была очень довольна результатами и наговорила две кассеты на диктофон.
После обеда наступило время сиесты. Но Эмбер не спала, а, сидя на кровати, делала пометки в блокноте, огорчаясь, что слуги не догадались положить в дорожную сумку вместе с вещами ее ноутбук. Хоть здесь и некуда его подключить, все равно он проработал бы целых четыре часа, а при таком объеме информации это уже кое-что! Потом, несмотря на жару, она вышла из шатра, чтобы пофотографировать. Не хотелось терять время — слишком много нового и необычного было вокруг.
На краю оазиса она остановилась, наблюдая за верблюдами, группкой бродившими среди песков, и вдруг почувствовала, как кто-то наблюдает уже за ней самой. Она сразу поняла, кто это, и обернулась.
Шейх улыбался ей.
— Хорошо, что вы надели соломенную шляпу.
— А как же иначе? — Эмбер улыбнулась в ответ. — Я стараюсь не повторять одной и той же ошибки. — Просто удивительно, но она была искренне рада видеть его.
Воспоминание о солнечном ударе сразу же повлекло за собой и другое: то, как во сне чувственно сплетались их голые тела…
Она быстро отвернулась и сделала вид, будто ее интересуют исключительно верблюды.
— Какими надменными и высокомерными кажутся эти животные, — сказала она, потому что отвернуться молча было бы невежливо. — И смотрят словно свысока. Даже ноги они переставляют заносчиво, и до того невозмутимы, как будто никто и никогда не сможет заставить их двигаться быстрее.
— И при этом они выносливы и развивают скорость не хуже лошадей. Вам обязательно нужно посмотреть скачки на верблюдах, пока вы в Рас-эль-Хоуте. И вы собственными глазами убедитесь, какие расстояния они проходят за короткое время.
Эмбер улыбнулась. Конечно, увидеть скачки на верблюдах — очень интересно, но вряд ли она успеет. Жаль все-таки, что она не может пробыть в Рас-эль-Хоуте подольше.
— А почему на передних ногах у них болтается веревка? — кивнув в сторону верблюдов, спросила она.
— Чтобы далеко не убежали. И чтобы потом их было легче поймать. — Шейх помолчал и добавил с некоторой иронией: — Вы на своем опыте уже знаете, что от нас нелегко сбежать. Животным мы связываем передние ноги, людей — запираем.
Она рассмеялась.
— Я, видимо, должна радоваться, что меня, по крайней мере, не связали.
И посмотрела ему в глаза. До чего же здорово вот так просто болтать с ним, подумала она. Сейчас в его присутствии она чувствовала себя вполне комфортно и едва могла представить, что совсем недавно все было иначе.
— Скажите, а кто тот старик? — спросила она. — Я имею в виду того пожилого человека, который первым подошел к вам, когда мы приехали, и которого вы обняли, как и позавчера в библиотеке?
На мгновенье шейх нахмурился. Вопрос застал его врасплох.
— Его зовут Салех Али. А почему он вас заинтересовал?
— Да нет, я просто спросила. Мне показалось, что вы уделяете ему особое внимание. А ведь вчера среди старейшин его не было. Или он все равно важная персона?
Шейх пожал плечами:
— Он — вполне уважаемый человек. А среди старейшин его не было, потому что он сразу же уехал с моими людьми. Дело в том, что его внук очень болен, а наши врачи оказались бессильны. Только дорогая операция, например в Лондоне, могла бы спасти мальчику жизнь. Поэтому Салех Али обратился ко мне.
— И вы дали ему денег?
— Да. — Шейх улыбнулся. — Как не помочь родственникам? Сейчас мальчик со своими родителями уже в Лондоне. Когда мы встретили Салеха Али во дворце, он приходил меня благодарить. Сегодня мальчика должны были оперировать, и, чтобы старик смог поговорить с родней по телефону, я попросил своих людей отвезти его туда, где у него будет такая возможность. Итак, возвращаясь к вашим делам… Вечером, вы, вероятно, хотели бы побеседовать с мужчинами?
— Спасибо, Набила, до завтра. — Эмбер обняла ее и поцеловала в щеку. — Спокойно ночи. Все хорошо.
Набила принесла ей кувшин с питьевой водой и в очередной раз поинтересовалась, не нужно ли что-нибудь еще.
После ее ухода Эмбер еще немного постояла у входа в шатер, любуясь звездами. Потом вошла внутрь и опустила полотнище, служившее дверью. Было всего еще около девяти, но здесь рано темнело, и все с сумерками ложились спать, а вставали с восходом солнца.
Переодеваясь в пижаму, Эмбер вдруг заметила на полу голубой платок. Она нагнулась за ним. Наверняка выронила Набила. Утром надо будет ей отдать.
Тут она услышала звук шагов.
— Входите, я не сплю, — с улыбкой воскликнула она, решив, что Набила вернулась за платком.
Но улыбка сползла с ее лица — в своем белом одеянии вошел шейх.
— Что вы здесь делаете? — Полотнище шатра опустилось за его спиной. — Я думала, это Набила вернулась!
Ну почему на ней опять дурацкая пижама, а не элегантно-обворожительный пеньюар из шелка?… Она торопливо завернулась в свой палантин, благо он оказался под рукой — Эмбер всегда надевала его, когда беседовала с мужчинами.
Шейх кашлянул и посмотрел на нее. В его глазах полыхал огонь, и Эмбер даже обрадовалась, что стоит перед ним сейчас не в полупрозрачном пеньюаре.
— Извините, что побеспокоил вас. Знаю, что уже поздно и вы хотите спать, но я должен сказать вам нечто важное.
В слабом свете керосиновой лампы, стоявшей на полу, он выглядел странно нереальным и загадочным, словно человек, наделенный магическими способностями, который собрался продемонстрировать чудо.
«Что же это будет за чудо?» — подумала она, старательно игнорируя голос собственной плоти.
— Такое важное, что вы не могли подождать до утра? — Голос выдавал ее стыд за собственные крамольные мысли, но тут очень кстати раздался шум вертолета, пролетевшего очень низко, и оставалось надеяться, что шейх, который невольно поднял вверх голову, ее плохо расслышал.
— Это за мной, — виновато, как ей показалось, произнес он. — Жаль, но мне придется прервать отпуск. — И посмотрел на ее губы так, как если бы собирался поцеловать.
— Я тоже должна укладывать вещи? — спросила она, шагнув ближе, чтобы ему было удобнее сделать это, однако никакого поцелуя не последовало.
— Вовсе не обязательно, — улыбнулся он, правда, не сводя взгляда с ее губ. — Вы ведь еще не закончили ваши исследования? Вы — мой гость, и вас здесь никто не обидит. Кроме того, часть моей охраны тоже останется.
От его взгляда губы Эмбер уже горели, она облизнула их.
— Чтобы я не сбежала?
— Опять за свое? — Он хмыкнул, на мгновение встретившись с ней глазами, а потом снова вернулся к наблюдению за ее ртом. — Во-первых, вы в любой момент можете воспользоваться машиной, а во-вторых, в ней есть рация, и вы сумеете связаться со мной при первой же необходимости.
Губы Эмбер уже не просто горели, а, похоже, даже начинали опухать.