– А потом?
– А потом «горячий допрос». Знаете, что это такое? Это когда вас на кусочки нарезают. Ножом. Вот этим. Пальчики ломают… Мужского достоинства лишают… И вы начинаете говорить. Всё равно начинаете, но уже без пальчиков и мужского естества! Вам это надо? Откройте рот!
– Для чего?
– Чтобы кляп вам воткнуть. Вы же кричать будете от боли и страха. А нам шум ни к чему. Ну! У вас есть только два варианта: или открыть рот для кляпа, или для разговора.
Не верит… Люди никогда не верят в худшее. Это инстинкт самосохранения, который защищает. Все боятся, но никто не допускает самого страшного… Нет, так не пойдет. Иллюзий «языков» надо лишать сразу.
– Две минуты… Ваше время истекает.
Потому что для всех – истекает!
Подойти и уже без предупреждения и дополнительных угроз жёстко схватить пленника за руку, выдернуть из сжатого кулака мизинец и с хрустом переломить его. Пополам. Как карандаш.
Сергей Семёнович вскинулся, взвыл и тут же заткнулся, от удара в зубы.
– Я просил тишины. Рот вы открываете только для показаний. Какой пальчик у вас еще лишний?
Смотрит с ужасом. Из глаз текут слезы, из разбитого рта – кровь. Ему даже еще не больно, потому что адреналин, но ему уже страшно. Очень!
Схватить за еще один палец, надавить слегка, демонстрируя намерения. Демонстрация всегда важнее действия.
– Ну что, считаю до пяти? Раз!
Наращивать давление, чтобы больно было. Всё больнее и больнее. Это допрос еще не «по горячему», еще по «теплому» – «языкам» на фронте куда как хуже приходилось. Это, скорее, психологическое давление, хоть и на пальчик.
– Два!
Палец хрустнул.
Ну давай, давай, дозревай! Один черт – сломаешься! Или второй палец сломается! А потом еще один! Хоть все!
– Три!
– Хорошо, я скажу… Методы у вас!
– Такие же, как у вас! Просто мы местами поменялись… И от перестановки мест слагаемых, всё так сильно изменилось. Я слушаю! Только прошу без повторов и отступлений. То, что я знаю – не повторять. А чего не знаю, вы теперь быстренько расскажете. На всё про всё у вас пять минут. Через пять минут… Ну, вы понимаете!
Сергей Семёнович согласно кивнул. Потому что кабинетный работник. Потому что привык бумажки с места на место перекладывать. Пальчиками… Целыми…
Всё, теперь пора уходить и как можно быстрее. Потому что представился шанс! Может быть, мизерный, может быть, никакой, но нужно попытаться… Не себя спасая – вновь полученную информацию. Голову свою, которая как сейф.
– Вероника? Вероника!
Наклониться, приподнять, похлопать даму по щекам. Довольно ощутимо.
– Вероника! У вас тушь поплыла.
Распахнула глазки. Отшатнулась.
– Вы… меня…
– Я – вас. Для вашей же пользы. Зачем вам присутствовать при мужских разговорах? Давайте, приходите в себя, если не хотите остаться здесь навсегда.
Вероника в ужасе оглянулась по сторонам.
– Это вы… Их? Всех?
Как-будто она не видела, не присутствовала, не помогала. Ответить зло, чтобы пресечь разговоры.
– Нет, это они сами себя. Оступились. В жизни своей! Здесь война, здесь или я – их, или они – нас. И вас тоже! Решайте с кем вы?
Вероника еще раз взглянула на трупы. Усмехнулась криво:
– Боюсь, что с вами! Без вариантов! С ними мне еще рано.
Правильно решила. И про отсутствие вариантов верно сообразила, потому иного выхода нет. Один черт ее… Только до того выпотрошат, наизнанку вывернут – и она всё расскажет. Не очень много, но всё равно – лишнего.
– Через три минуты вы должны быть в порядке.
Внимательно осмотреть мертвые тела. Кто больше подходит? Рост, комплекция, размер одежды… Пожалуй, вот этот – просто брат-близнец. Хоть и африканец.
Расстегнуть портупею, стащить с него обмундирование, снять ботинки. Примерить… Ничего так. Ботиночки чуть жмут, но можно потерпеть – не в магазине.
Надеть портупею, сунуть в кобуру пистолет. Еще один – за пояс под ремень, чтобы сподручнее было его выдернуть. Запасные обоймы по карманам рассовать. Хорошо, что среди охранников один белый нашелся, а то пришлось бы сапожную ваксу искать.
– Вероника!
– Да?
– Идёте с Сергеем Семёновичем. Рядышком. Я сзади. Если он будет сопротивляться или панику наводить – можете его убить. Без суда и следствия, как изменника Родины. Не сможете вы, убью я. Такая диспозиция. Уйти мы можем только вместе. Или умереть – тоже вместе. Без вариантов. Всем всё понятно?
Главное, чтобы Сергею Семёновичу было понятно.
– Вероника, возьмите пистолет. Это спусковой крючок, это предохранитель, его нужно…
– Не надо объяснять, я дочь офицера и не раз была на стрельбище, – отмахнулась Вероника. – Папа мечтал о мальчике.
– Но там вы имели дело с табельным макаровым.
– Оружие и в Африке – оружие. Принцип один. Взведи курок, смотри на мушку, жми на спусковой крючок. – Злобно глянула на своего бывшего кавалера. – Не имела привычки убивать своих клиентов, хотя иногда очень хотелось. До зуда в пальцах! Так что с удовольствием открою счет сегодня… Ну что, любимый, пошли? – ткнула Сергея Семёновича в бок дулом. Хотя здесь не стрельбище, а он не мишень.
– Вероника, так не надо, так он легко может выбить у вас оружие из рук или уйти с траектории выстрела.
– А как надо?
– Прижмитесь к нему вплотную, можете под локоть взять и уткните пистолет в ребра. Так он не сможет мгновенно выскочить из ваших объятий. Только держите его покрепче.
– Так?
– Именно так. Если что, стреляйте ни секунды не задумываясь.
– А если она случайно нажмет? – настороженно спросил Сергей Семёнович.
– А если не случайно? – зловеще парировала Вероника.
– Дура-баба, – тихо прошептал пленник.
– Ну что, пошли? И еще, Вероника, побольше здоровой эротики. Это привлекает и отвлекает от несения службы.
– Тогда минуточку…
Вероника расстегнула несколько пуговичек и дернула плечиками, так что в образовавшемся вырезе тяжело колыхнулась грудь. И все невольно посмотрели туда. Потому что инстинкты не обманешь.
– Так?
– Впечатляет.
Стукнули в дверь. С той стороны громыхнул засов.
Оставшиеся в комнате трупы сидели, привалившись спинами к невидимой от двери стене. Сидели, как живые.
Но боец внутрь не посмотрел, он пялился на колыхающуюся в вырезе роскошную грудь.
– Милый, скажи ему, пусть не глазеет. – И больно ткнула пистолет под ребра своему спутнику.
– Зайди и помоги там ребятам прибраться! – приказал Сергей Семёнович.
Боец шагнул к двери, продолжая коситься на девушку. Он так и вошел в помещение, поворачивая голову назад. И тут же присел рядом со своими приятелями. Верно говорят: не крути головой, на каждую встречную бабу оборачиваясь, шею свернешь. Вот он и свернул.
Подхватить автомат, привычный АКМ, забросить его на плечо и еще касочку поднять, надеть и пониже на лицо надвинуть.
– Теперь пошли.
Сладкая парочка – Вероника с Сергеем Семёновичем впереди, «охранник» – сзади.
Коридор. Ступеньки. Улица. И никого… Ну, правильно, это ведь не регулярная армия, это какие-то, нанятые Сергеем Семёновичем по случаю, шавки. Так что даже пострелять не придется. И слава богу!
Автомобиль – потрепанный джип. Не соврал пленник.
И вдруг окрик. Из-за угла показался патруль. Откуда он тут? Похоже, это какая-то партизанская база, а казалось, что просто маленькая деревня. Впрочем, тут всё одинаково выглядит – и деревни, и казармы, и больницы. Всё из глины и веток. Черт! Поторопился с выводами, сглазил! Теперь они прикопаются – не отстанут.
Начальник патруля недвусмысленно повел стволом автомата. Вероника обаятельно улыбнулась ему в ответ. Молодец. Не робкого десятка!
Быстро, полушепотом, приказать:
– Сажайте его в машину. Там, на всякий случай, по башке шарахните, чтобы не мешался. Если что – уезжайте, меня не ждите. Везите его в наше посольство, там разберутся. Расскажете, кто он такой есть. Ну, быстрее!
Вероника потянула кавалера под руку к машине, виляя бедрами, на которые таращились все.
Но тут случилось нехорошее.
Прозвучало понятная на любом, хоть даже на папуасском языке, команда.
– Стоять! Стрелять буду!
Плохо дело! Два бойца быстро шагнули вперед, упёрли стволы в грудь. Теперь быстро оружие не выдернешь. Теперь можно заполучить очередь поперек корпуса.
Ладно, это сейчас неважно, лишь бы Вероника успела. А после можно будет пободаться. Но только после, чтобы ее под выстрелы не подставить!
Ну же!
Но Вероника не спешила. Она вдруг повернулась и рывком повернула своего кавалера. Сделала шаг навстречу патрулю. Сказала томно:
– Ребята, давайте жить дружно!
Ее слов, произнесенных по-русски, никто не понял. Но какая интонация! И взгляд…
Негры, сами того не желая, заулыбались. Потому что Вероника шевельнула плавно плечами, отчего ее бюст колыхнулся и почти выскочил наружу.
А дальше… А дальше случилось странное. И страшное! Потому что приятная во всех отношениях дама вдруг, высвободив и вскинув руку, всадила по пуле в каждого бойца.
И тут же побледнела, как полотно. И губки у нее задрожали. Но Сергей Семёнович побледнел и затрясся еще больше.
А вот это она зря! Зря шум подняла! С патрулем надо было тихо! Ну да теперь уже поздно!
– В машину! Быстро!
Заскочили в джип. Рванули с места.
Сзади раздались выстрелы, но далеко, уже вне досягаемости. Но это ничего не значит – сейчас они кинутся в погоню…
– Из автомата папа тоже учил стрелять?
– Да, – кивнула Вероника. – Из такого же.
Молодец ее папа!
– Тогда давайте так: сопли в платочек, нервы в кулачок! Вышибайте заднее стекло и стреляйте, если увидите преследующие нас машины. Только короткими очередями.
– По три патрона?
– Как получится…
Две машины выскочили из деревни. Приличные машины, так что оторваться от них будет сложно.
– Упритесь во что-нибудь. – Повернуться к мужчине: – Сергей Семёнович!