Пауза, но дающая надежду.
– У нас осталась только одна возможность исправить положение: завершить операцию в ближайшие дни, чтобы все заткнулись, потому как победителей не судят. Победить и подвязать всё это под спасение заложников, из-за которых подо мной кресло шатается. День, два, три я еще смогу отплевываться, а потом… Теперь спасти вас… нас, могут только масштабы. Только народ. Он должен выйти на улицы и смести существующую власть! Не жалейте денег, поднимите население на протесты. Организуйте массовые беспорядки, на волне которых придем в страну мы, дабы защитить своих сограждан и мирное население и освободить пленных. Такой вариант развития событий наши сограждане поймут и примут. Потому что это в традициях и духе нашей истории и наших героев – спасать людей, целые страны и народы, наказывая злодеев. Засыпьте их долларами, но вытащите на улицы! Это наш последний козырь. И последняя возможность спасти ваши… Ну, в общем то, что на плакатах нарисовано!
А вот это стало неожиданностью…
От сексотов пошла информация. Одинаковая. Со всех сторон.
– Они нанимают вербовщиков, которые должны платить людям, чтобы они вышли на улицы.
– Сколько?
– Пять долларов мужчинам, три – женщинам, еще пять – за каждого ребенка и по доллару тому, кто приведет с собой еще кого-нибудь. Там можно хорошо заработать…
Понятно. Но неясно только, почему по пятерке за детей? Хотя… смерть детей, особенно массовая, особенно с фотографиями детских лиц, разбитых пулями или с раздавленными ножками, торчащими из-под гусениц бронемашин – это сильный рычаг! Тот, на который мировая общественность обязательно клюнет и поведется.
– Когда?
– В ближайший праздник. В воскресенье.
Значит, все-таки решились. Значит, что-то не сработало, что-то было упущено! По всем выкладкам они должны были свернуть операцию и убраться восвояси. А они не ушли!
В чем ошибка, почему сбой? Зачем они ввязываются в безнадежную драку? Или у них есть в запасе какой-то ход, который позволяет надеяться на выигрыш?
Какой? Что было упущено? Непонятно… На что они могут надеяться – что проплаченное шествие превратится в стихийный бунт и появится повод влезть сюда своими силами быстрого реагирования? Или расстрел мирной демонстрации приведет к автоматической отставке кабинета? Вариантов может быть множество. Но факт остается фактом: они не ушли, они остались, более того, они пошли в атаку.
И что теперь со всем этим делать?
Думать, искать.
Как минимум подготовиться к «народному шествию». Которое, судя по всему, будет, потому что деньги разбрасываются щедро. Подзаработать десятку-другую многие захотят, особенно учитывая количество детей в их семьях. А еще притащат родственников из деревень и…
На всё про всё три дня. Три дня до праздника, который может стать трагедией.
Толпа… Как сдержать ее?
Никак. Не встанешь посреди улицы, раскинув руки. Толпа – она как вода в половодье, любые плотины снесет.
Думать!
Сыграть против денег деньгами? Нет, не успеть. Кроме того, они могут взять деньги у обоих, вначале за то, чтобы не ходить, а потом пойдут, чтобы получить их с вербовщиков, которые будут расплачиваться уже в толпе.
Нет, не вариант.
Что еще? Запугать их угрозой расстрела мирной демонстрации? Нет, не испугаются, потому что не поверят и потому что грины.
Не получится.
Сообщить о планируемой акции властям? И что с того? Это приведет лишь к тому, что они подстрахуются верными режиму армейскими частями и крови прольется еще больше. Нет, всё не то.
А если…
А так?
Или, может быть…
Искать, перебирать варианты, чтобы найти правильный ответ. Потому, что нельзя не найти! Иначе всё насмарку.
– Мне нужны собаки.
– Породистые?
– Любые.
– Сколько штук? Две, три?
– Сколько сможешь. Плачу за каждую по грину.
– А если я притащу сто собак?
– Получишь сто гринов и еще десятку сверху за опт.
Ловец собак довольно улыбнулся.
– Я пригоню вам полтыщи дворняг. Заплачу за каждую из них по пятьдесят центов и сделаю хороший бизнес.
– Это твое дело. Я заплачу по доллару за каждую псину.
Кто там дальше? Автоугонщики?
– Грузовик без ключа завести сможешь?
– Запросто.
– А перевернуть?
– Не вопрос. Могу два оборота сделать.
– Два не надо, довольно одного. Здесь не боевик, а ты не каскадер.
Что еще? Ну да, мёд! Где его тут добывают?
И так дальше, по списку. Потому что разом такую проблему не разрешить, а вот если разбить ее на части… Как ту толпу…
Люди шли по улицам.
Улицы выводили к перекресткам, где толпы сливались, перегораживая проезжую часть, выплескиваясь на тротуары. Из переулков подтягивались новые группы. Люди были празднично одеты и веселы. Они всегда веселы, если на плантациях не нужно работать.
Больше всего в толпе было детей. Впрочем, это понятно, их и так-то в Африке две трети к взрослому населению, а учитывая предложенную за каждую детскую голову таксу…
В толпе, весело скалясь, сновали какие-то личности, раздавая деньги. Наверное, кто-то получал больше, кто-то меньше, но это было неважно, это были лишь мелкие погрешности в большом деле.
Все были оживлены и радостны.
Но тут…
Нет-нет, ничего не произошло, просто против течения ринулись два парня, расталкивая толпу.
– Вы куда? Зачем толкаетесь?
– Пустите… Там подарки раздают в честь праздника!
– Где? Какие?
– Точно не знаем… Пустите! Но, кажется, даже телефоны дают и точно по два метра ткани.
– Где это, где?! – мгновенно заинтересовались черные дамы.
– Пропустите! Там… на площади!
И два африканца, продираясь сквозь толпу, рванули дальше. А за ним понеслась часть демонстрантов. Их тоже спрашивали:
– Вы куда? Что случилось?
– Да пропустите же! Очень нужно! На площади раздают подарки, телефоны!
А вдруг точно телефоны?
Святая правда. И ткань резали по два метра в одни руки. И еще какие-то блестящие безделушки дарили. Осчастливленные подарками африканцы возвращались в толпу, хвастая своими приобретениями, после чего толпа, повернувшись, ломанулась назад, желая успеть к раздаче халявы.
Но не все. Потому что детей ткань не интересовала.
Но интересовала жвачка.
– Там раздают жвачку… сколько в руки влезет. Вот я взял. Смотри, полный карман, – хвастал счастливец, выпуская огромный пузырь изо рта.
И дети мгновенно куда-то исчезли, испарившись, как лужа на солнцепеке.
– Куда?! – кричали отцы, боясь, что у них отберут дармовые деньги. Но разве детей удержишь!
Но и для отцов семейств нашелся соблазн, которому они противостоять не смогли.
Мужчины, юноши и деды, повернувшись на сто восемьдесят градусов, куда-то побежали. Целой толпой, оглашая окрестности криками:
– Быстрее, а то не достанется… Ух ты, вот повезло!..
И неслись наперегонки, толкаясь и пихаясь локтями к цели.
А вот и радость: на перекрёстке перевернулась целая цистерна с чистейшим спиртом. Это надо же!
Из лопнувших швов помятой цистерны цедился замечательный медицинский спирт! Он капал на землю, образовывал небольшие лужицы и тёк по улице, как ручеек после дождика. И это был спирт. Спирт!
Черные мужчины, перегоняя друг друга, сбегались со всех сторон, держа в руках одноразовые стаканчики, пустые пластиковые бутылки или обыкновенные полиэтиленовые пакеты. Сотни, тысячи несостоявшихся демонстрантов. Какая, к дьяволу, демонстрация, какие тут шествия? Здесь спирт! Он ручьем бежит по улице – черпай не хочу.
Разве отсюда уйдешь?
А детишки без присмотра отцов рассыпались во все стороны как горох и растворились в ближайших переулках.
– Что происходит, куда все бегут? – забеспокоились устроители шествия, выбросившие на него немалые деньги. – Толпа должна прибывать, а она рассасывается!
– Какие-то подарки раздают. Непонятно ничего.
– Добавьте людям деньги. По доллару за каждый пройденный квартал.
Добавили. И толпа немного успокоилась, пересчитывая дармовые денежки и прикидывая, сколько кварталов осталось до дворца. Эх, немного!
Конечно, количество людей уменьшилось чуть ли не в трое, но все-таки толпа была внушительной. И так бы, наверное, они домаршеровали до нужного места, но тут откуда-то появились пчелы. Африканские, очень агрессивные.
Они налетели тучей и стали жалить.
Поднялись невообразимый гвалт и суета. Кто-то куда-то побежал, кто-то размахивал руками, кто-то натягивал на лицо рубаху. Но Африка континент жаркий, и в плотной одежде никто не ходит. Закрывая лицо, люди оголяли спины, чем тут же воспользовались кусучие пчёлы.
Толпа рассыпалась. Люди бросились кто куда, отмахиваясь от пчёл и громко крича.
– Пчелы? Откуда пчелы? Спасайтесь!
И всё же несколько тысяч демонстрантов, многие с опухшими от пчелиных укусов лицами, добрались до цели. Почти добрались! Потому что дорогу им преградили полицейские с дубинками, щитами и баллончиками со слезоточивым газом. Позади них была шеренга военных.
Здесь должно было произойти побоище. И об этом все знали, потому что на крышах и балконах сидели и буквально висели журналисты с фотоаппаратами и камерами.
Послышались крики полицейских:
– Назад! У нас приказ стрелять на поражение!
Но толпа шла, напирала. И должно было случиться неизбежное – передние ряды, подпираемые задними, дойдут, упрутся в стену щитов, проломят полицейское оцепление, чтобы угодить под залпы военных.
Так должно было случиться!
Но случилось иначе.
Откуда-то сбоку выскочила собачка. Беспородная дворняжка. И с ходу вцепилась в ногу ближайшего демонстранта. Тот взвыл, схватил ее за загривок и отбросил. Но собака снова кинулась на него, злобно скаля пасть.
И тут! Из подворотен, из дворов, с параллельных улиц, набежали сотни накачанных алкоголем и психотропными «лекарствами» и оттого чрезвычайно агрессивных шавок. С лаем и воем они рассыпались по улице и стали кусать, рвать и грызть всех подряд. Зубы у них были острые, а тела жертв практически голые.