— Если я не ошиблась, вы предполагаете, чисто гипотетически, что ваш монастырь мог бы стать владельцем реликвии, известной как Глаза Будды?
— О нет, не «владельцем», это неуместное слово, ваше величество! Ведь реликвия по праву принадлежит Малой Колеснице, и когда-нибудь она должна вернуться в Пешавар, в горы, где высится знаменитая ступа Канишки! Но мы могли бы стать временными хранителями драгоценности… Я говорю от имени моей церкви, — торопливо пояснил Безупречная Пустота.
— Вот теперь я начинаю лучше понимать суть вашего предложения, — проворковала У-хоу, внезапно оставившая прежний задумчиво-отрешенный вид. — Я рада послужить вам, особенно теперь, когда не могу выполнить данное ранее обещание и достать для вашей обители шелк.
— Все знают, какая катастрофа произошла с производством шелка, ваше величество. Для нашего монастыря было бы великой честью и выгодой принять Глаза Будды и сделать ставку на эту прославленную реликвию, которая намного превосходит по значению обычные ритуальные знамена! — проникновенно проговорил Безупречная Пустота, не желая раскрывать все предполагаемые перспективы, но осознавая, что нужно заинтересовать императрицу своей идеей.
— Я бы искренне хотела предоставить вам Глаза Будды, чтобы они привлекли в монастырь Познания Высших Благодеяний новых паломников и дополнительные средства!
— Готовы ли вы помочь мне, ваше величество?
Она на мгновение задумалась и только потом дала ответ:
— Надо организовать возвращение Пяти Защит и Умары. Это кажется мне вполне возможным, особенно если они приедут в Лоян, а вы поможете мне устроить здесь для них жилище. Там, в стране Бод, они рискуют меньше, чем здесь, поскольку агенты Главной инспекции продолжают рыскать вокруг меня; они следят за каждым моим жестом, убежденные, что рано или поздно я верну в свое окружение ту молодую пару, которой удалось от них однажды сбежать, — она говорила почти шепотом, как маленькая девочка, желающая поделиться сокровенной тайной.
— Ваше величество… но, признайтесь, они поступили неправильно! И вы не должны были поселять их прямо в императорском дворце в Чанъане! — с довольным видом воскликнул старый махаянист, чувствуя, что ему представляется редкий случай взять небольшой реванш.
— Но мне просто негде было их спрятать! И знайте: я ни на мгновение не сожалею о том, как поступила! Если бы вы только понимали, какие они замечательные и как милы были со мной, — с печальной улыбкой сказала У-хоу.
— Вам не придется искать Умару в Самье, ваше величество, — неожиданно заявил настоятель. — В данный момент она находится здесь, в обители Познания Высших Благодеяний.
На этот раз его уловка удалась: У-хоу просто опешила.
— А Пять Защит? Он вместе с ней? — растерянно уточнила она.
— Мой бывший помощник не пришел в Лоян. На самом деле я понятия не имею, где он сейчас находится.
— Умара рассталась со своим возлюбленным?! Как это печально… Эти молодые люди не заслуживают разлуки. Они казались мне воплощением изначальной пары птиц Би-и-няо, которые не могли летать поодиночке, так как каждая имела лишь одно крыло…
— Я уже говорил вам, что думаю по этому поводу! Этот монах совершил смертный грех. Он прямиком попадет в ад Авичи. Но сегодня в Лоян пришла Умара, одна, без Пяти Защит, ваше величество!
Никогда еще настоятель не осмеливался так дерзко перечить императрице Китая.
— Не могу себе представить кого-то из них без другого, — решительно парировала она.
— Если Умара соизволит хоть немного иметь дело с нами, мы сможем заполучить Глаза Будды!
У-хоу внимательно взглянула на собеседника, задумавшись, до какой степени можно ему доверять.
— Учитель Безупречная Пустота, я не понимаю, куда вы клоните! Вы мне враг или друг?
— Разве мое присутствие здесь, перед вами, само по себе не служит доказательством моей безоговорочной поддержки? — попытался возразить Безупречная Пустота.
— Выражайтесь яснее! Что вам на самом деле нужно?
— Ваше величество, я прошу вас помочь мне допросить Умару и заставить ее отдать нам Глаза Будды. Она доверяет вам, и вы сможете получить от нее честный ответ! Несмотря на тяжкие обвинения, выдвинутые против нее, она упорно отказывается объяснить…
— Учитель Безупречная Пустота, ваше предложение и ваш подход совершенно неприемлемы! Умара — порядочная молодая женщина. Она не какая-нибудь воровка! И я не собираюсь выступать в качестве жалкой персоны, ведущей допрос! Это слишком низко для меня!
Возмущенное лицо и гневный взгляд императрицы не оставляли сомнений в твердости ее позиции. Она продемонстрировала настоятелю, что он забылся и перешел допустимую границу в разговоре с супругой повелителя империи Тан, выставив ее двуличной особой, способной хитро вести расспросы и манипулировать собеседниками.
— Простите меня, это недоразумение. Я обратился к вам исключительно потому, что был уверен в вашей заинтересованности в решении данного вопроса, — быстро изменил тон опытный политик, каким по существу и являлся глава крупнейшего махаянистского монастыря в Китае.
Чтобы сгладить неловкость и прекратить разговор, У-хоу внезапно встала и поспешила к Небесным Близнецам, радостно бросившимся ей навстречу, словно давным-давно не видели любимую «тетушку». Она передала их послушнику из монастыря Познания Высших Благодеяний, который давал уроки Лотосу и Жемчужине в прохладном летнем дворце.
Как всегда бывало в самые трудные моменты жизни, У-хоу осталась наедине с собой и своими проблемами, требовавшими немедленного решения.
В сумерках она присела на изящную резную каменную скамью, над которой возвышался мраморный ажурный навес, наблюдая за танцовщицами и певицами, услаждавшими императрицу. Но музыка не могла рассеять ее раздумий о событиях минувшего дня. Она чуть не потеряла Жемчужину в водах реки Ло, она получила подтверждение существования на дне восьми кубических камней, но по-прежнему не знала, есть ли на них пророческие надписи, а разговор с Безупречной Пустотой поразил ее прежде всего известием о появлении в Лояне беглянки Умары!
Она совсем забыла о маленьком сыне Ли-цзяне, к которому проявляла намного меньше внимания, чем к Небесным Близнецам, оставив малыша на попечение кормилиц и служанок. Только они, двое божественных детей, приносили в ее душу покой и радость, заставляя искренне улыбаться и ни о чем не сожалеть…
ГЛАВА 39ОАЗИС ТУРФАН, ТАЙНАЯ МАСТЕРСКАЯ МАНИХЕЕВ
— Браво, Луч Света! С удовольствием могу отметить, что пройдет еще немного времени, и мы восстановим все, что разрушили эти разбойники тюркюты! И манихеи смогут вновь наладить производство шелка…
Радость буддистского монаха по имени Кинжал Закона, разглядывавшего небольшой фрагмент зеленого шелка, переданный ему Лучом Света, была вполне оправданной. Благодаря тому что в ткань была мастерски вплетена серебряная нить, парча сияла на солнце, словно озерная вода.
— Но сейчас у нас, по милости тюркютов, нет ни одного рулона готового шелка, а надо возместить убытки, — с кислой миной произнес молодой кучанец.
— Наберись терпения. Как только начнется регулярное производство ткани, слух об этом пойдет по всему Шелковому пути. Поверь мне: это самый надежный и скорый способ распространения новостей, — уверенно заявил монах из Пешавара.
Кинжал Закона намекал на решающий довод, уже не раз использовавшийся в спорах с Лучом Света. Надо сказать, что тот остался в оазисе, чтобы помочь единоверцам, вместо того чтобы немедленно броситься вслед за Нефритовой Луной, не имея ни малейшего шанса вызволить ее из рук бандитов, кони которых мчались, как ветер. Нужно было хорошо подготовиться, чтобы добиться ее возвращения. Багдад находится на дальнем краю мира, но еще дальше расположена Пальмира — последний пункт на западе Шелкового пути, куда доходят караваны с востока, а оттуда отдельная дорога ведет к порту, называемому Бейрут!
В сложившейся ситуации самым разумным для молодого манихея казалось согласиться с вариантом, предложенным монахом из Пешавара: выкупить возлюбленную с помощью шелка, который им удастся изготовить. Для этого необходимо было учитывать и существующие прочные связи между тюркютами и империей Тан, и обычаи выкупа заложников и пленников.
Мало-помалу дела пошли на лад, тутовые деревья прижились в новых горшках, работа шла успешно, и пять заинтересованных в процветании производства мужчин — ма-ни-па, манихей Луч Света, Кинжал Закона, Святой Путь Из Восьми Ступеней и Пять Защит — теперь присели, чтобы выпить абрикосового сока. Бывший монах-махаянист Пять Защит зачерпнул из кувшина мякоть спелых плодов, выросших здесь же, в оазисе, а потом добавил к ним освежающие листья мяты. В ногах у него устроилась Лапика, мучимая палящим зноем и оттого вялая.
В самый разгар лета тень деревьев была особенно манящей и желанной, и разросшаяся шелковица радовала не только глаз, но и тело работников.
— Несмотря на все опасения, изготовленная нами зеленая парча, кажется, превосходит уровень вершин страны Бод! Императрица У-хоу будет счастлива и удивлена, когда ма-ни-па поднесет ей первый рулон! — с энтузиазмом воскликнул Пять Защит, возвращая образец Лучу Света.
На стеллаже рядом виднелись коконы, закрепленные на сухих ветках вереска, а сердцем предприятия были горшки с тутовыми деревьями, без которых производство шелка стало бы невозможным. После разгрома, учиненного тюркютами, некоторые деревца пришлось привязывать к опорам, так как стволы оказались повреждены. Однако усилия не пропали даром.
Трое ткачей, умело подобранных персом Аджия Могулом, сидели за станками с утра до вечера. Обустроившись в соседнем помещении, они день ото дня вырабатывали все более плотные и качественные образцы ткани, нежной на ощупь и блестящей. Безусловно, это был еще не муаровый шелк, прославивший Храм Бесконечной Нити в Чанъане, но парча высшего класса, пользующаяся огромным спросом в Центральном Китае.
— Пожалуй, нас можно назвать служителями шелка, своего рода монахами — бойцами небесной нити, не правда ли? — пошутил манихей.