— Я уверен, что император больше не сможет встретиться с тобой! — пробормотал Гомул, приводя одежду в порядок.
— Я не чувствую призвания стать куртизанкой, — прошептала она.
Без лишних слов помощник императора Китая провел фальшивую принцессу в покои, отведенные для нее в павильоне неподалеку от Комнаты любви, где размешали женщин, вызывавших интерес повелителя. В углу комнаты располагался мраморный бассейн с фонтанчиком теплой воды в виде пасти прожорливого дракона Дао-ти, здесь можно было совершить омовение.
Оставшись одна, Нефритовая Луна почувствовала себя растерянной и подавленной, но ей недолго удалось побыть наедине с мыслями: в комнату вошла скромно одетая женщина.
— Я пришла, чтобы умастить ваше тело. Какого рода масло вы предпочитаете для ванны? У нас есть роза, жасмин, мускус, герань и лимон. Большинство принцесс обожают жасмин. Самые роскошные куртизанки отдают предпочтение мускусу…
— Боюсь, я не разделяю пристрастия ни первых, ни вторых, — вздохнула Нефритовая Луна.
— Тогда вот лимонное масло. Вы убедитесь, что это очень изысканный аромат, — заверила служанка, смешивая теплую воду, вытекавшую из пасти дракона Дао-ти, с содержимым маленького флакона, который она извлекла из элегантной шкатулки розового дерева.
Погрузившись в ванну с нежным ароматом лимона, Нефритовая Луна задремала, мышцы ее расслабились, воспоминания о прикосновениях Гао-цзуна и Гомула стали стираться… На самом краю забвения молодая женщина вдруг ощутила руки массажистки, втирающие в ее кожу целебные мази. Она отдалась опыту и мастерству женщины, которая много лет заботилась о совершенстве тел наложниц императора — с тех пор как Гао-цзун получил мандат Неба на управление Срединной империей.
— Как обычно проводят время фаворитки императора? — полюбопытствовала Нефритовая Луна.
— Несколько часов я занимаюсь их внешностью, его величество отдает предпочтение все более юным девушкам… Последней его фаворитке едва исполнилось четырнадцать.
— Но мне-то уже двадцать пять, — недоуменно заметила Нефритовая Луна.
— Это лишнее доказательство, что кто-то попался на крючок, — многозначительно добавила служанка, занимавшаяся маслами и косметикой.
А пока Нефритовая Луна находилась в профессиональных руках прислужниц, умащавших ее, выщипывавших волоски на теле и наводивших красоту, Фируз пребывал в самом мрачном расположении духа. Ему объявили, что император Китая примет его через десять дней, во время еженедельной официальной церемонии с участием главных министров двора. А пока Фируз проводил скучные, монотонные дни в парке у Дворца Дружбы под наблюдением вездесущих стражников.
Наконец за ним прислали, чтобы отвести к императору. Он облачился в церемониальный костюм, тщательно причесался, надел черный тюрбан с белым пером и отправился в зал Приемов императорского дворца, повторяя про себя ритуальные формулы, предписанные для иностранцев при дворе империи Тан.
— Его величество повелитель Срединной империи призывает его превосходительство посла Фируза, представляющего династию Омейядов и султана Пальмиры, явившегося ко двору, чтобы вручить верительные грамоты!
Зал Приемов поражал и размерами, и полумраком. Фируз с трудом мог различить где-то в глубине, среди колонн, платформу, на возвышении которой сидел властитель Срединной империи, облаченный во все желтое.
Поодаль выстроилось правительство Китая — заклятые враги У-хоу, — начиная с Линь-ши, генерального секретаря кабинета министров, и главного канцлера Хэньяна и заканчивая министрами первого ранга. Официальные костюмы высших чиновников, расшитые и сверкавшие золотом и серебром, потрясали великолепием; символами разного ранга служили Белый Журавль, Золотой Фазан и другие возвышенные существа. На всех были черные судейские шапки с красной бахромой.
Только префект Ли, подчинявшийся напрямую императору и стоявший как бы вне иерархии, имел право надевать на официальные приемы «украшение на шапку» — маленькую ветку красного коралла на самом верху головного убора, поверх крошечного золотого основания. Мина у префекта была кислая.
— Посол Фируз по доброй воле явился ко двору Срединной империи, чтобы засвидетельствовать почтение повелителю и Сыну Неба. Пусть посол Фируз приблизится! — заявил начальник протокола.
Медленно и почтительно посол подошел к платформе, на которой возвышался трон Гао-цзуна, миновав шеренги чиновников в шелковых одеждах, видных военных и гражданских лиц, министров и ученых мужей.
— Вам следует теперь сообщить о причинах своего визита, — прошептал на ухо Фирузу сопровождавший его представитель Министерства иностранных дел.
— Султанат Пальмира хотел бы установить дипломатические отношения со Страной шелка, выразив глубочайшее почтение великому повелителю. Чтобы засвидетельствовать чистоту наших помыслов и добрые намерения в отношении вашей державы, султан Рашид направил в Китай одну из принцесс, Нефритовую Луну, которая оказалась в заложницах в одном из оазисов на Шелковом пути, — спокойно произнес Фируз.
Гао-цзун поднял голову и дал знак личному секретарю подойти поближе, а затем прошептал ему что-то на ухо.
— Эта китайская принцесса очень интересует повелителя Срединной империи. Он посылает горячую благодарность султану Рашиду, — торжественно объявил секретарь.
— Я непременно передам ему ваши слова, — только и оставалось сказать Фирузу.
— Ваше величество, вы готовы подписать благодарственное послание султану Рашиду? — спросил в соответствии с протоколом министр иностранных дел.
— Почему бы нет? — меланхолично и рассеянно ответил Гао-цзун.
— Нам во второй раз предоставляется возможность послать нашего эмиссара… — заговорил начальник протокола, но его речь прервал удивленный гомон, пробежавший по залу.
Враги У-хоу окаменели от изумления: императрица вошла в зал для приемов и уверенно вступила на красную ткань, устилавшую платформу, служившую основанием трону. Она сделала три шага к супругу, который при этом чуть подался вперед, а потом встала в картинную позу. Императрица прекрасно понимала, что здесь, в этом зале, ее не поддерживает никто.
— Каким добрым ветром занесло вас сюда, моя дорогая? — удивился Гао-цзун.
— Ваше величество, я пришла, чтобы защитить интересы Срединной империи, — громогласно провозгласила У-хоу.
При этих словах в зале возник шум: чиновники вполголоса принялись обсуждать появление императрицы.
— Я узнала, что в данный момент решается вопрос об отношениях между Срединной империей и султанатом Пальмира. Сожалею, но вынуждена заявить, что привезенная вам девушка по имени Нефритовая Луна никакая не принцесса, а самая заурядная простолюдинка!
— Невероятно! — воскликнул взволнованный Гао-цзун.
— Мое возмущение и негодование столь гнусным обманом заставили меня явиться сюда и высказать все послу! — бросила она в лицо смертельно побледневшему Фирузу.
— Вы ошибаетесь! Эта молодая женщина — китаянка высокого рода! Я никогда не посмел бы обманывать правителя Страны шелка! — в отчаянии воскликнул Фируз.
— Я внимательно изучила все списки знатных семей империи и нигде не нашла имени Нефритовая Луна! Ни в одной из «Трехсот семей»! — жестко ответила императрица.
Она использовала определение «Триста семей», намеренно вызывая негодование знати, ревностно относящейся к посягательству на ее статус и ненавидящей выскочек, которые дерзают выдавать себя за благородных.
— Я не понимаю, что все это значит! Вы нарушаете порядок, — нахмурился Гао-цзун. В голосе императора прозвучали нотки раздражения — на этот раз он не поддерживал супругу.
Гао-цзун услышал лишь, что Нефритовую Луну назвали простолюдинкой. Это означало, что осквернялись почти две недели наслаждений, которые доставляла ему эта женщина, умудрявшаяся раз за разом возрождать к жизни его слабеющий нефритовый жезл.
— Я требую вызвать начальника архива! Пусть проведет необходимое расследование, — императрица с торжествующим видом подала знак худому старику в строгом, но роскошном одеянии. Тот приблизился и с поклоном сообщил:
— Мне не удалось обнаружить ни малейших следов рождения девочки, названной Нефритовая Луна, в регистрах благородных семей Срединной империи!
У-хоу с видом сытой кошки следила затем, как буря негодования охватывает толпу ее извечных врагов. Речь шла о посягательстве на их исконные права и привилегии.
— Каково наказание за преступление, связанное с ложными претензиями на принадлежность к высокому роду, господин главный канцлер? — обратилась она к Хэньяну.
— Смерть, ваше величество! Только смерть! — ответил тот, избегая взгляда императрицы.
— А каково определение этого преступления, господин генеральный секретарь? — ласково спросила она, обращаясь к Линь-ши.
— Ложные претензии на принадлежность к высокому роду являются обманом государства, — отрапортовал чиновник.
— Император Срединной ведь является гарантом законности, не правда ли? — уточнила У-хоу, спрашивая мнение всего кабинета министров, представители которого сейчас опустили глаза к носкам своих туфель.
Мертвая тишина воцарилась в зале Приемов, лицо Гао-цзуна было мрачнее тучи. Он наклонился вперед, словно намеревался встать и покинуть зал. И тогда У-хоу решилась распутать клубок до конца.
— Когда иностранный посол предлагает императору Срединного государства самую обычную простолюдинку, выдавая ее за принцессу, не совершает ли он преступления, связанного с ложными претензиями на принадлежность к высокому роду? — медленно и торжественно провозгласила она.
— Я клянусь, что султан Пальмиры понятия не имел об этом… Вождь тюркютов Калед-хан продал эту молодую женщину султану как китайскую принцессу, он ни слова не говорил о ее низком происхождении! Султан Рашид никогда не посмел бы нанести такое оскорбление… — дрожащим голосом проговорил Фируз, в отчаянии ударяя себя в грудь.
Императрица не заметила, что при имени Калед-хана некоторые высшие чиновники потупились.