Когда она превратилась в весело журчащий ручей, Аддай Аггей упал на колени, благодаря Единственного Бога, позволившего удалить камни. Монахи-рабочие окружили своего епископа, радостно улыбаясь и повторяя вслед за ним слова молитвы. Буддисты решили присоединиться и воздать хвалу Будде — по их мнению, без его участия дело едва ли смогло бы завершиться столь удачно.
Когда же люди отдали богам первую необходимую дань, пришло время вспомнить о главном герое дня:
— Да здравствует слон Синг-Синг! — наперебой славили гиганта на китайском, сирийском и персидском языках.
Аддай Аггей не забыл и Маджиба, сказав, что без его совета они никогда не решились бы ломать скалу и не вернули бы воду, да и этот замечательный слон появился здесь благодаря ему. Это привело Маджиба в хорошее расположение духа и вернуло ему надежду на успех будущих переговоров с епископом по поводу шелка.
В общей суматохе никто не обратил внимания, что Пять Защит подошел к Умаре.
— Прости меня, что не пришел вчера! Поверь, я очень хотел, но этот перс вдруг снова начал следить за каждым моим шагом. Если бы я только мог… но отлучиться было решительно невозможно…
Она прервала его оправдания:
— Как хорошо, что ничего серьезного не случилось, я ведь испугалась за тебя! — и украдкой погладила руку юноши.
Большего они не могли себе позволить, да и вообще беседу пришлось прервать: епископ Аддай Аггей подошел, чтобы предложить молодому махаянисту принять участие в торжественной церемонии благодарения за чудесное обретение иссякшей было воды.
— А затем приглашаю вас для совместной трапезы — так принято в несторианской церкви, и я думаю, что буддийскому монаху не будет зазорно разделить с нами стол…
Пять Защит поклонился и от всего сердца поблагодарил.
Барашек все-таки пригодился — его зажарили на раскаленных углях, поливая ароматным маслом. По распоряжению Аддая Аггея ради Маджиба и других гостей доставили виноградное вино, которое несколько недель тому назад прислал Море Покоя. Праздник посреди пустыни Гоби, посвященный «возвращению воды», затянулся до поздней ночи. Сначала распевали гимны и исполняли ритуальные танцы, но вскоре движения приобрели некоторую разухабистость, а пение с каждой минутой делалось все менее набожным.
Кинжал Закона, Пять Защит и ма-ни-па не прикасались к вину — не столько из приверженности аскетизму, сколько потому, что постоянно искали возможность побега. Скорость поглощения веселящего напитка всеми прочими была многообещающей…
Пять Защит позаботился вовремя покормить малышей, подозвав Лапику.
— Какие они милые! Особенно девочка, несмотря на странное личико! — восхитилась Умара и взяла малышку на руки. Та заулыбалась.
— Наверное, приняла тебя за маму! Ведь после того, как она осиротела, ни одна женщина не подходила и близко!
— Так она сирота?
— Думаю, да. Мне вручили детей в Самье именно потому, что о них некому было позаботиться.
Они некоторое время посидели вдвоем, держась за руки и глядя на заснувших малышей.
Когда же они вернулись к остальным, персы уже мертвецки напились, в том числе и Маджиб, — все спали вповалку прямо у догоравших костров. А из помещения фабрики доносился богатырский храп монахов, которые на радостях также чересчур увлеклись вином. Очевидно, Аддай Аггей тоже ушел спать, на протяжении всего праздника не отставая в выпивке от прочих.
— Надо бежать, Пять Защит! Другого такого случая не будет! — решительно сказала Умара.
— А твой отец, любовь моя? Ты готова его оставить?
— Отец всегда говорил, что для него главное — чтобы я была счастлива! Надеюсь, однажды я смогу рассказать ему, что нашла свое счастье. Надеюсь, он поймет, что у меня не было другого способа разделить жизнь с возлюбленным, и будет рад, что в итоге все у меня сложилось хорошо!
К ним присоединились Кинжал Закона и ма-ни-па, которые тоже сочли момент самым подходящим для побега. Оказывается, во время пира они не столько ели, сколько потихоньку собирали съестные припасы.
— Без твоего слона, Кинжал Закона, вода сюда не вернулась бы, а мы остались бы под неусыпным присмотром. И если сейчас мы сможем выбраться отсюда, то лишь благодаря тебе! Как же мне выразить признательность? — воскликнул Пять Защит. Он подозвал ма-ни-па и стал что-то настойчиво втолковывать ему на ухо. Тот слушал нахмурившись, но потом согласно кивнул и обратился к Кинжалу Закона.
— Ом! Я должен поделиться с тобой важными сведениями, о Кинжал Закона. Некоторое время назад я разговаривал с твоим наставником Буддхабадрой.
При этих словах ученик и первый помощник Буддхабадры едва не лишился чувств.
— Где?! Когда?
— Это случилось за несколько недель до нашей встречи на постоялом дворе. Все произошло в горной пещере, твой учитель находился там с другим духовным лицом.
— В пещере?
— Именно так! На склоне горы, неподалеку от дороги в монастырь Самье. Это было полторы луны назад, даже немного больше.
— Но почему ты только теперь говоришь об этом, ма-ни-па? — Кинжал Закона побагровел от возмущения.
— Я совершил проступок. Я взял у них деньги, обязавшись кое-что сделать, но не выполнил обещания. И кроме того, я думал, что совершу страшный грех, похитив для них свиток, — я же не знал, что тот человек может владеть им по праву. Я собирался хранить это в тайне. Знал только мой друг Пять Защит, но он с самого начала пообещал мне держать язык за зубами. Но теперь он попросил меня поделиться с тобой этой историей, и я согласился. Мы очень обязаны твоему слону, и ты готов нам помочь, ом! Но теперь тебе, возможно, не по пути с нами… я не могу дальше скрывать это… мы и так обязаны тебе и слону.
Пять Защит напомнил:
— Расскажи про того человека! — Он повернулся к индийцу и пояснил: — Буддхабадра был там не один. Человек, составлявший ему компанию, сильно напугал нашего друга.
Когда Умара, пропустившая самое начало разговора, услышала имя Буддхабадры, она вдруг вцепилась в руку возлюбленного.
— Что с тобой, Умара? Ты боишься? Ничего, все будет хорошо! — нежно сказал Пять Защит.
— Нет, дело в другом… Но сейчас не время говорить об этом. — Она еле нашла в себе силы ответить спокойно.
— Почему? Это что-то важное? Я должен знать!
— Нет, это может подождать. Расскажу позже, когда мы останемся наедине…
А Кинжал Закона продолжал расспрашивать ма-ни-па про обстоятельства его встречи с настоятелем монастыря в Пешаваре.
Еще недавно Буддхабадра был жив!
Эта добрая весть бальзамом пролилась на сердце его ученика. Достопочтенный настоятель не исчез бесследно в горах после того, как велел погонщику ждать его на постоялом дворе.
— И как он тебе показался? Он был здоров? Как случилось, что вы встретились? Я хочу знать все подробности вашего разговора!
— Я шел по горной тропе. Некий человек окликнул меня и попросил заглянуть в пещеру, он сказал, что тут нуждаются в моей помощи. Там лежал Буддхабадра, он не мог дальше идти.
— Он был болен? — встревожился Кинжал Закона.
— Он натрудил ноги и к тому же сильно перемерз. Мне показалось, он просто нуждается в хорошем отдыхе.
— Почему этот неизвестный отвел тебя к настоятелю?
— Они оба предложили мне за вознаграждение отыскать в монастыре Самье одну буддийскую рукопись и принести ее им. Дали мне немного денег вперед и обещали, что я получу гораздо больше, как только выполню поручение.
— И ты пошел в Самье?
— Ом! Но не смог получить там рукопись. Настоятель Рамае сГампо велел мне догнать Пять Защит и помочь ему благополучно доставить в Лоян близнецов… Так что я не смог выполнить задание, данное мне теми двумя в пещере… Поэтому мне было очень стыдно, ведь я оставил себе деньги! Если они меня встретят, то убьют на месте! — закатил глаза ма-ни-па.
— Все это представляется мне очень странным и запутанным, но могу тебя заверить, что мой несравненный настоятель не имеет отношения ни к чему дурному! Буддхабадра никого не способен убить! — засмеялся Кинжал Закона.
— Но тот второй — вот он точно способен… он очень, очень страшен… — пробормотал странствующий монах.
— Если бы я узнал все это раньше! Теперь остается только идти в Самье… Если Буддхабадра не там, то где же еще? — решил Кинжал Закона.
— Давайте обсудим остальное позже! Кто-нибудь в любой момент может проснуться, особенно этот Маджиб, — прервал их Пять Защит, и они все вместе заторопились в дорогу.
Они не решились забирать чужих коней: те, конечно, заржали бы, а ведь кто-нибудь мог их сторожить и проснулся бы, даже сморенный вином. Только умница Прямо Вперед умел молчать, когда ему велел хозяин.
Впереди шли Умара и Пять Защит, за ними плавно двигался слон, на котором восседали Кинжал Закона и погонщик, ма-ни-па замыкал шествие, ведя в поводу жеребца и присматривая за корзиной у того на спине: он сам вызвался защищать драгоценный груз от любых напастей. Позади бежала Лапика, также считавшая своим долгом охранять детей.
Наконец они разглядели в темноте приметный куст колючки и пирамиду камней, отмечающие поворот на Шелковый путь. Здесь разделились: Пять Защит, Умара и ма-ни-па с младенцами двинулись на восток, а Кинжал Закона, погонщик и слон — на запад. Наступил момент прощания.
— Я в долгу перед тобой! Надеюсь, когда-нибудь мне представится случай вернуть этот долг. Пусть однажды Блаженный снова скрестит наши пути, — сказал Пять Защит индийцу.
— Я буду от всего сердца молиться, чтобы так и случилось, — ответил Кинжал Закона, обнимая друга.
— Не забудь: если я тебе понадоблюсь, ищи меня в Лояне! — добавил Пять Защит.
— Пусть Блаженный благословит тебя и ваш союз с Умарой! Будьте счастливы!
И маленькая компания, сопровождавшая Небесных Близнецов, отправилась навстречу неизвестности, вооружившись любовью и надеждой.
Через восемь дней, передвигаясь столь быстро, что удалось преодолеть расстояние двенадцати дней пути, они почти добрались до Нефритовых врат.
— Вон та крепость на горизонте — это и есть Чжай-гуан!