— Кто изображен справа от Вайрочаны Будды? — спросила У-хоу, обращаясь к Безупречной Пустоте.
— Это Ананда. Двоюродный брат и любимый ученик Блаженного. Он повсюду сопровождал наставника и помогал ему достичь нирваны. Полагаю, ему здесь самое место…
— Его лицо напоминает мне ваше, учитель Безупречная Пустота! — заметила императрица.
— Ваше величество, вы очень наблюдательны…
— А кого вы планируете разместить в нишах вон там, наверху? — поинтересовалась она, указывая на верхний фриз, включавший добрый десяток углублений в скале, предназначенных для дополнительных статуй.
— Мы хотим показать там сцены из лучших джатак, рассказывающих о деяниях Блаженного. В нишах будут стоять изваяния наиболее важных спутников Будды, а также Четверых Счастливых.
У-хоу прекрасно знала джатаки — поучительные легенды о земных перевоплощениях Блаженного, которые, на ее взгляд, превосходили старинные сказания, существовавшие до его рождения. Ее завораживала, например, история о благородном короле, не побоявшемся раны и увечья, чтобы спасти голубку…
Что касается Четырех Счастливых, это были старые китайские божества, приносящие счастье: Фу, Лю, Си и Шу, которые соответственно символизировали Благословение Небес, Богатство, Удачу и Долголетие; предания о них сложились в незапамятные времена, однако Большая Колесница не стала полностью рвать с древним наследием и признала самых известных и любимых божеств Китая, соединив их с новыми, из Индии.
— Четверо Счастливых! Это отличная мысль! Что касается героев джатак, следует выбрать самые лучшие сказания, полные чудес и мудрых мыслей, но из числа тех, что без труда понятны для простонародья, — заметила императрица.
— Ваше величество, в следующий раз, когда вы прибудете, чтобы осмотреть работы, не соизволите ли дать нам список тех, кого следует изобразить рядом с Блаженным? — почтительно поклонился Безупречная Пустота и предложил императрице подняться на верхнюю площадку строительных лесов. — Оттуда открывается потрясающий вид на окрестности, ваше величество. Без вашей поддержки эта великолепная статуя не смогла бы здесь появиться.
Действительно, финансовая помощь, регулярно поступавшая от императрицы через Управление по делам государственных культов, позволила выстроить святилище Десяти Тысяч Будд в Луньмэне за счет средств на возведение пагод.
На высоте у императрицы закружилась голова; на какое-то мгновение фигурки копошащихся на скале запыленных рабочих и вырезанные из камня сотни и тысячи скульптур слились в единый странный узор.
— Прекрасная картина! Скала Десяти Тысяч Будд поистине не зря носит свое имя! Она переживет века, — с воодушевлением произнесла У-хоу, стараясь скрыть от Безупречной Пустоты свою временную слабость. — Но давайте же спустимся, здесь прохладно: сейчас я бы с удовольствием выпила горячего чаю.
— Ваше величество, для вас приготовлен лучший павильон, там все уже накрыто для чаепития! — Настоятель показал с высоты на изящную бамбуковую постройку, установленную на самом берегу Ихэ.
В павильоне У-хоу опустилась на подушки, и слуга почтительно поставил перед ней поднос с набором бледно-зеленых фарфоровых чашечек. Когда в воде, кипевшей в чане на бронзовой треноге, пузырьки поднимавшегося со дна воздуха достигли размеров «глаза лангуста», ее перелили в заварной чайник, добавив туда скатанные тонкими трубочками сухие чайные листья трех видов: «вершина Желтой горы», «весенние улитки» и «колодец дракона», к которым были подмешаны кусочки апельсиновой кожуры, листья мяты, крошечные ломтики фиников и немного луковой шелухи.
Затем приготовленный чай со всеми предписанными церемониями преподнесли У-хоу, и она сама взбила его специальной метелочкой из расщепленного бамбука.
Наконец она сделала первый глоток и прикрыла глаза.
Она любила это ощущение — прикосновение обжигающей терпкой жидкости к гортани. У себя во дворце она завела обычай пить чай каждый день, утром и вечером.
— Как поживают Небесные Близнецы? — обратилась она к настоятелю.
— Все благополучно, ваше величество. Они начинают разговаривать. Девочка даже может составить фразу из нескольких слов! Она во многом опережает брата. Нянька, которую мы подобрали, очень усердная и любящая. Если вы позволите, ваше величество, я покажу их вам! — Дождавшись милостивого кивка У-хоу, Безупречная Пустота сделал знак одному из почтительно ожидавших в стороне монахов.
Вскоре принесли Небесных Близнецов, облаченных в мягкие одежды: они удобно устроились в бамбуковой корзине, доставленной рослым послушником. Монахиня, семенившая рядом, держалась за край корзины, словно ей доверили религиозные святыни, которые она до обморока боялась ненароком потерять.
— Здлавствуй! Класивая! — воскликнула девочка, заулыбавшись императрице.
Та расцвела, однозначно предпочтя отнести слово «красивая» к себе.
— Они так быстро растут и хорошеют! — У-хоу с ответной улыбкой разглядывала малышей, которые тянули к ней ручки, весело что-то лопоча.
Потом императрица Китая взяла на колени Жемчужину и нежно поцеловала девочку в лобик. Малышка тут же трогательно прижалась к женщине и зарылась в ее пышную накидку. У-хоу рассмеялась, с интересом вглядываясь в необычное личико: такое очаровательное, несмотря на покрытую волосками половину.
— Они бегают повсюду, по всем залам и коридорам! И никто им не запрещает, ведь они такие милые… Вся община восхищается чудесными Небесными Близнецами, — сказала нянька.
— Если их присутствие станет для обители проблемой, сразу же сообщите мне об этом! — решительно заявила императрица.
— Ну что вы! Это для всех огромная радость! — заверила монахиня.
— Наш монастырь гордится оказанной честью и вашим доверием, ваше величество. Я уверен, что пребывание детей в обители всем пойдет на пользу, — поспешил заметить Безупречная Пустота. — Уже сейчас интерес паломников небывало возрос, и многие, как я слышал, предпочитают совершить дальнее путешествие именно сюда, хотя ранее собирались в иные знаменитые монастыри.
— Значит, я не ошиблась, предлагая вам взять на воспитание близнецов! Вы помните, как я настаивала? — не замедлила напомнить У-хоу, чтобы лишний раз подчеркнуть, что это ее усилиями обитель получила важный источник доходов.
Теперь это могло служить основанием для просьбы о прощении Пяти Защит. Императрица не собиралась пренебречь обещанием, данным молодому монаху: преданный всем сердцем, обладающий многими талантами сторонник — большая ценность. Она рассчитывала устроить это дело перед самым отъездом, чтобы, дав свое согласие, настоятель не успел поразмыслить и найти убедительной причины передумать. На тот же момент расставания она отложила и объяснения, по каким причинам был принят указ о запрещении деятельности несториан в Китае.
Это был тонкий вопрос. С одной стороны, устранение одного из учений-соперников играло на руку Большой Колеснице. С другой, несториане и буддисты никогда не враждовали, а несправедливость, учиненная по отношению к одной из вер, могла навести на неприятные мысли представителей прочих.
У-хоу, честно говоря, не хотела бы давать Безупречной Пустоте внятные объяснения. Дело в том, что сама она вовсе не планировала издавать данный указ и удивление императора Гао-цзуна, которому принесли его на подпись, было далеко не притворным. Истоки решения проистекали из стремления высших политических кругов Поднебесной сохранить равновесие и не увеличивать суммарное влияние чуждых вер в стране. Если манихеи под давлением императрицы получили привилегии, следовало урезать права какого-то иного культа.
Но объяснять подобное значило признаться в слабости и ограниченности своего влияния. Этого У-хоу не желала, а потому избегала открытого разговора. К тому же тема несторианства некоторым образом касалась судьбы Пяти Защит, ведь его возлюбленная — несторианка.
— Ваше величество, вы и вправду были весьма настойчивы. Небесные Близнецы принесли немалую пользу монастырю Познания Высших Благодеяний, — торжественно подтвердил старый монах при прощальной беседе, когда У-хоу вновь заговорила на эту тему. Он внимательно следил за выражением лица повелительницы, стараясь как можно раньше понять, к чему она клонит.
— Мне пока не приходилось говорить вам об этом, учитель Безупречная Пустота, но есть еще один предмет для весьма секретной и важной беседы! — выждав паузу, тихо произнесла она: наступил подходящий момент. Императрица обернулась при этом к реке, чтобы никто не мог ни услышать, ни прочесть по губам произнесенные слова.
Настоятель монастыря насторожился, с удивлением взирая на У-хоу. Подобная прямота была ей не свойственна.
— Речь идет о монахе по имени Пять Защит Трипитаки, которого вы направили в обитель Самье. Он-то и доставил двух священных детей. Юноша проявил необычайную отвагу и самоотверженность, защищая Небесных Близнецов от множества невзгод и неуклонно выполняя данное им обещание доставить малышей в Лоян. Никто не смог бы лучше выполнить столь деликатное и опасное поручение! Разве он не заслуживает того, чтобы ему простили прегрешения? — С этими словами У-хоу взглянула настоятелю в глаза.
— Пять Защит вернулся в Китай? — растерялся Безупречная Пустота, и У-хоу видела, что реакция не была наигранной.
Значит, сделала вывод императрица, соглядатаи Большой Колесницы так и не пронюхали об этом деле с молодой парочкой, скрывавшейся в императорском саду.
— Я лично предоставила ему кров на несколько дней в Чанъане. Ему и Небесным Близнецам!
— Но в таком случае он обязан был явиться ко мне. Ведь он… — Настоятель внезапно осекся, осознав, что чуть не проговорился об истинном характере поручения, данного им помощнику.
От волнения у Безупречной Пустоты даже сбилось дыхание. Ему потребовалось несколько мгновений, чтобы успокоиться.
— Готовы ли вы простить ему грехи? — решительно спросила У-хоу, желая воспользоваться замешательством собеседника.
— Но разве вашего покровительства недостаточно, чтобы он был прощен, что бы ни случилось? Когда он вернется ко мне, я приму его с распростертыми объятиями! Почему же вы не привезли его с собой в Лоян из Чанъаня? — Настоятель пристально смотрел на императрицу, уже понимая, что она о чем-то умалчивает.