— Хороший вопрос! Полагаю, можно было бы узнать только у самого Буддхабадры, как он справился с этой задачей, — усмехнулся слепой настоятель.
— А мандала с мантрой Ваджраяны? Эта реликвия имеет такую же ценность, как Глаза Будды? — поинтересовался Пять Защит.
— Для Самье и для всего Тибета это главная святыня! — ответил Рамае сГампо, еще раз прижимая к лицу шелковую мандалу. — Мантра «Алмазной Колесницы», то есть Ваджраяны, описывает Бесконечную Высшую Реальность — Ваджрасаттву… А Безумное Облако чуть не погубил все дело! Я не должен был этого допустить…
Подавшись вперед, Пять Защит внимательно посмотрел на геометрический рисунок на куске шелка, его поразила тонкость рисунка и богатство цветов мандалы.
— Поразительно, как такое удалось нарисовать! — восхищенно воскликнул он.
— Подобную работу выполняют вместо кисти ресницей слона, что позволяет изобразить исключительно тонкие линии и мелкие детали, — объяснил сТод Джинго. — Дважды в год в Самье монахи воспроизводят эту картину в большом масштабе. С огромным терпением, кропотливо и усердно они строят линии из цветного песка, занимая постепенно весь центральный двор обители.
— И когда мандала построена, на нее нисходит Свет Блаженного. Это такой же благословенный и счастливый день, как сегодня! — добавил слепой настоятель.
— Ресница слона? Наверное, это она находится в шкатулке! — вдруг выпалил Пыльная Мгла. — Посмотрите, там, в щели у донышка, застрял волосок, похожий на длинную и толстую изогнутую ресницу! Я хотел его выбросить, но потом не стал. Как хорошо, что я так поступил!
— И ее он тоже унес с собой! А ведь должен был как раз вернуть на место. Как странно… — задумчиво проговорил Рамае сГампо.
— Ее? — озадаченно переспросил Пять Защит.
— Но это не похоже на ресницу слона, та намного толще и длиннее, — сказал сТод Джинго, присмотревшись.
— Это Святая Ресница Блаженного, она не имеет никакого отношения к животным! — сурово ответил слепой старец.
— Святая Ресница Блаженного? И что она здесь делает? Насколько я понял, каждая община приносила в залог одну реликвию, разве не так? — удивился Пять Защит.
— Так. Раньше именно эта реликвия служила залогом от Хинаяны. Потом Буддхабадра сказал, что скрывать ее отсутствие в этот раз будет сложно, так как предстоит Малое паломничество. И поразил нас всех тем, что предложил привезти взамен намного более ценную вещь, отсутствия которой, однако, как он думал, никто не заметит. Поэтому то, что здесь обе реликвии из Пешавара, представляется странным, — ответил настоятель.
Пять Защит подумал, что пришло время и ему извлечь припрятанную реликвию.
— Мне остается внести свою долю и добавить третий залог! Как я уже говорил, мне было поручено забрать сутру моего учителя, но, поскольку я не смог встретиться с ним… — Юноша извлек из сумки футляр с драгоценной рукописью «Сутры последовательности чистой пустоты».
— Но я думал, ты оставил ее в Чанъане, там же, где и Небесных Близнецов! — Рамае сГампо не удержался от возгласа изумления.
— С тех пор как я получил в вашей обители священный свиток, ни разу не расставался с ним!
— В это трудно поверить, но вот оно — Три Корзины Учения вновь собрались вместе! Совет в Лхасе вновь становится возможным… — Старый лама вздохнул с глубоким удовлетворением. Его пальцы осторожно коснулись красного шелка внутри футляра, на котором лежал свиток. Потом он подозвал сТода Джинго и что-то прошептал ему на ухо.
— Вы, должно быть, голодны? — спросил младший лама, выслушав.
Вскоре появился молодой монах с огромным серебряным блюдом для сбора подношений верующих, однако на этот раз на нем стояли пиалы, сосуд с чаем, заваренным на жирном молоке яка, тарелки с сухими печеньем и мисочки с медом.
Когда от еды ничего не осталось и все расслабленно сидели, допивая чай, Пять Защит решился спросить, не расскажет ли настоятель, почему упомянул Три Корзины. Тот медленно кивнул. Все сделали еще несколько глотков чая, помолчали, ожидая, когда слепой лама заговорит и раскроет великую тайну, которую он скрывал до сих пор от всех, не посвященных в ритуал совета в Лхасе.
— Случилось так, что три величайших течения буддизма разошлись и по разным причинам стали не только значительно отличаться друг от друга, но даже враждовать и соперничать. Однако перед лицом новых учений, приходящих с Запада, мы осознали необходимость вновь объединиться. Вот почему главы трех церквей договорились встретиться на совете в Лхасе, это произошло десять лет назад. Он прошел в Пагоде Гусей. В основе нашего соглашения лежал «обмен священными залогами». Чтобы объединить Три Корзины Учения, мы соединили наши реликвии, символизировавшие нашу общность. Мы передали их на хранение друг другу. Например, представитель Махаяны отдал свое сокровище Малой Колеснице, а святыня тибетского ламаизма перешла временно в руки буддиста Большой Колесницы. На каждом новом совете мы иначе распределяли залоги, так чтобы все были тесно связаны. Каждые пять лет в Самье происходила встреча участников Совета, которая подтверждала наше соглашение. Мы вновь собирали воедино реликвии залога и торжественно провозглашали союз еще на пять следующих лет.
— Но это прекрасная система! Она напоминает обмен заложниками в эпоху Сражающихся Царств у нас в Китае. Когда принц одной державы жил при дворе соседей и наоборот. А в стране царил мир, — сказал Пять Защит. — Но, похоже, случился сбой?
— Шесть лет назад мы снова собрались в Лхасе. И именно в тот раз совпало так, что к нам вернулись наши собственные реликвии: мы провели розыгрыш, в итоге Большая Колесница приняла «Сутру последовательности чистой пустоты», ламаисты Тибета — священную мандалу, а Малая Колесница — Божественные Глаза Будды…
— Но так ведь не может быть, залог не может оставаться у владельца, — в недоумении произнесла Умара.
— Почему вы не провели розыгрыш еще раз? — поддержал девушку Пять Защит.
— Потому что Безумное Облако, человек, которого мы попросили помочь в этом деле, отговорил нас. Он напомнил нам, что розыгрыш — результат божественного промысла и мы не должны в него вмешиваться. Если бы только одному из нас в тот момент пришла в голову мысль о двуличии этого человека, нам бы его слова не показались блестящими!
— Но как вы могли допустить на столь тайные встречи этого полудемона?! — не смог удержаться ученик Безупречной Пустоты.
— В тот раз подвел обычный способ кидать жребий: один из нас бросал на пол камешек. В зависимости от того, как тот падал, мы принимали решение, кто именно получает определенный залог. Во время первого броска рука Буддхабадры дрогнула так сильно, что камень улетел вниз по склону и не удалось установить результат. Переигрывать мы посчитали недопустимым, и решено было провести розыгрыш как-нибудь совсем иначе. Тогда мы и нашли возле входа в Пагоду Гусей какого-то аскета, который был весь в грязи и с покрытой ритуальными шрамами кожей. Он приветствовал нас обращением «Ом!». Этот человек без малейших колебаний согласился помочь и прекрасно справился с задачей. Он высказывал мысль, которая нам понравилась: все учения должны слиться в одно, а не враждовать. И тогда мы решили, что этот человек каждый раз будет помогать нам в ритуале. Мы пригласили его прийти через пять лет в Самье.
— Теперь понятно, как этот проходимец завладел мандалой, похитил Глаза Будды и намеревался похитить «Сутру последовательности чистой пустоты»! Но зачем?
— Чтобы достичь слияния трех направлений буддизма, как ни странно! Он и правда хотел того же, что и мы, но по-своему. Этот безумец вообразил, что совет в Лхасе должен происходить по его воле и так, как будет угодно ему! Была единственная возможность здесь, в Самье… — Рамае сГампо смутился, словно о чем-то в последний момент умолчал.
— Но ведь это действительно безумие! На что же он рассчитывал? — недоуменно произнес Пять Защит.
— Хоть он безумен, но обладает многими талантами. Он умеет убеждать, добиваться доверия к себе. Я бы не удивился, если бы он в самом деле однажды получил власть…
Рамае сГампо задумался о том, стоит ли раскрывать еще одну тайну, известную до сих пор лишь трем главам буддийских общин, которые поклялись открыть ее только своим непосредственным преемникам.
Пять Защит, погруженный в свои мысли, не обратил внимания на повисшую паузу.
— Можно прикоснуться к ним? — Пять Защит, указывая на камни, обратился с этой просьбой к Пыльной Мгле: в конце концов, именно мальчик принес сокровища в монастырь Самье.
— Надо спрашивать у Умары, шкатулка принадлежала ей! — отозвался юный китаец.
Удивленный махаянист оглянулся на свою возлюбленную, стыдливо опустившую глаза.
— Что ты, я лишь недолго держала эти вещи у себя и не имею на них никакого права, — вздохнула Умара, испытывая глубокое смущение.
— Я не являюсь последователем ни одной из ваших религий… У меня нет ни Будды, ни бога, ни учителя! — выпалил мальчик, испытывая удовольствие от того, что осмелился вслух бросить вызов в лицо несторианке, да и всем остальным.
— Ты вообще ни во что не веришь? — с удивлением и жалостью переспросил сТод Джинго.
— Я верю в людей; я верю в счастье и несчастье; я хотел бы верить в любовь!
— А как ты намерен поступить с реликвиями? Ту, что была у меня, я хочу передать в распоряжение монастыря Самье. — Пять Защит смотрел при этом не на мальчика, а на Рамае сГампо, который за последние минуты не проронил ни слова.
— Пыльная Мгла, вопрос Пяти Защит обращен к тебе. Каково будет твое решение по поводу реликвий, хранившихся в сандаловой шкатулке? — поинтересовался лама сТод Джинго, он переводил встревоженный взгляд с Пыльной Мглы на Рамае сГампо и обратно.
— Эта шкатулка принадлежит Умаре, она ее нашла. Что до меня, я всего лишь забрал ее из Дуньхуана. Тебе принимать решение, Умара! Я не делаю тебе подарок — драгоценные камни и мандала и так твои! — заявил юный китаец.
— А каким чудесным образом эти вещи попали в руки к тебе, о юная девушка? Доверие — за доверие! Полагаю, мы вправе ждать объяснений, — внезапно сказал слепой н