Соединенные Штаты резко озаботились новообретенной ответственностью, налагаемой статусом сверхдержавы, когда шла речь о странах, лежащих вдоль оси Азии. Нужно держаться осторожного курса, как ясно показали последствия Суэцкого конфликта. Престиж и влияние Британии сошли на нет, и это повысило вероятность того, что южный фланг, преграждающий путь Советскому Союзу, «может полностью рухнуть от коммунистического влияния и успехов на Ближнем Востоке», как выразился президент Эйзенхауэр в конце 1956 года[1763].
Более того, фиаско с прерванными военными действиями послужило расцвету антизападных настроений на всем Ближнем Востоке, распространявшихся националистами-демагогами, черпавшими вдохновение в успехе Насера, хладнокровно преодолевшего военное давление Европы. Когда популярность египетского лидера экспоненциально взлетела повсюду, начала всплывать идея арабского национализма, а с ней растущее чувство того, что объединение всех арабов позволит создать силу, которая уравновесит Запад, с одной стороны, и советский блок – с другой.
Проницательные исследователи предсказывали такое развитие событий еще до того, как Насер провел мастер-класс политической игры. Посол США в Тегеране Лой Хендерсон, который понимал особенности этой области лучше любого другого американца, заключил, что голоса националистов будут все более громкими и влиятельными. «Кажется почти неизбежным, – писал он в 1953 году, – что однажды в будущем… ближневосточные страны… объединятся и станут проводить единую политику»[1764]. Насер стал фигурой, которую ждало это движение.
Это обусловило существенные изменения позиции Соединенных Штатов, которые стали известны как доктрина Эйзенхауэра. Ясно понимая, что Советский Союз возлагает надежды на Ближний Восток, президент заявил Конгрессу о необходимости заполнения «образовавшейся пустоты» на Ближнем Востоке «Соединенными Штатами до того, как ее заполнит Россия». Это было важно не только для США, продолжал он, это было необходимо для «мира во всем мире»[1765]. Поэтому Конгрессу предлагалось утвердить претенциозный бюджет финансирования и военной поддержки региона, а также полномочия защищать любую страну, которой бы угрожала военная агрессия. Хотя ключевой целью было упредить Советский Союз, все это также имело целью создать альтернативу облику Насера – такую, которая бы привлекла страны, видевшие выгоды получения постоянных выплат от Вашингтона[1766].
Попытка репозиционирования понравилась не всем. Израильтян разочаровали американские попытки улучшить отношения с арабами и не особо порадовали уверения, что и они почувствуют выгоду от возросшего статуса и роли США[1767]. Это недоверие было понятно, учитывая злобу, сгущающуюся вокруг Израиля, особенно в Саудовской Аравии и Ираке в свете проваленной интервенции на Суэце. Дело было, конечно, не в том, что израильские солдаты принимали участие в ней наравне с британскими и французскими; что важнее, страна становилась тотемным символом постороннего вмешательства с Запада в дела региона, а также его прямым бенефициаром. В результате все более угрожающий шум поднимался вокруг поддержки Израиля со стороны США, не сравнимой с помощью арабам.
Теперь Израиль стал поводом для объединения арабских националистов, для того чтобы отложить в сторону разногласия, совсем как сотни лет назад, когда крестоносцы обнаружили на Святой земле государство, построенное чужаками. И тоже, совсем как крестоносцы, израильтяне прочувствовали неоднозначную и незавидную роль мишени, объединяющей многих врагов.
Острота антиизраильской риторики усилилась, когда сирийские политики приняли сторону Насера и поддержали облик арабского мира, который тот проповедовал. В начале 1958 года формальное объединение с Египтом привело к образованию нового государства, объединенной арабской республики, которая должна была стать основой будущей консолидации. За развитием ситуации с беспокойством наблюдал Вашингтон. Посол Хендерсон предупреждал, что возвышение одного голоса может вызвать затруднения и иметь «разрушительные эффекты», как он их называл.
США боролись с последствиями, а в государственном департаменте велись дебаты, причем высказывания были в основном крайне пессимистичными. Авторы записки, изданной Бюро ближневосточных, среднеазиатских и африканских дел, авторы озабоченно замечали, что радикальный национализм Насера грозит затопить регион, в то время как американские «достижения» на Ближнем Востоке пострадали или потеряны в результате успеха египетского лидера на Суэце и его шага навстречу Сирии[1768]. Прогресс Насера неизбежно проложит путь к коммунизму, заключал Джон Фостер Даллес, госсекретарь и старший брат Аллена Даллеса, главы ЦРУ. Настало время для решительных действий и «возведения брустверов вокруг позиций, которые мы должны удержать»[1769].
Настроения ухудшились, когда цепная реакция двинулась на восток по Азии. Первым на очереди был Ирак. Объединение Египта и Сирии вызвало множество дискуссий в среде образованной элиты Багдада, которую все более привлекал панарабизм, который предлагал третий путь помимо взаимодействия с Вашингтоном и Москвой. Однако летом 1958 года события в столице приняли опасный оборот, разжигаемые симпатиями к Насеру и растущими антизападными настроениями, пронизанными агрессивной риторикой в адрес Израиля. 14 июля группа высокопоставленных иракских офицеров, возглавляемая Абдулом Каримом Касимом – человеком, которого современники прозвали «заклинателем змей», прошедшим курс военной подготовки в Британии двумя десятилетиями ранее, – организовала переворот[1770].
Вступив во дворец во время завтрака, заговорщики согнали членов королевской семьи, включая короля Файсала II, во внутренний двор и казнили их. Тело наследного принца Абд аль-Илаха, вдумчивого и довольно серьезного человека, было вытащено «на улицу… как собака», разорвано на части и затем сожжено разъяренной толпой. На следующий день иракский премьер-министр Нури аль-Саид, ветеран политики, который наблюдал трансформацию Ближнего Востока с самого начала, был пойман, когда пытался бежать, переодевшись женщиной, и застрелен. Его тело было изуродовано и торжественно пронесено по Багдаду[1771].
Эти события, казалось, возвещали о приближающейся экспансии интересов Советского Союза. Иран, как заявил русский вождь Никита Хрущев президенту Джону Ф. Кеннеди на саммите в 1961 году, вскоре упадет в руки Советов как перезрелый плод. Этот прогноз напрашивался, учитывая, что даже глава иранской секретной службы был известен интригами против шаха.
После того как московский Комитет государственной безопасности (более известный как КГБ) провалил одну попытку убийства, усилия переключились на создание посадочных площадок и складов амуниции по всему Ирану, предположительно на случай решения сосредоточиться на разжигании народного восстания и свержении монархии[1772].
Немногим лучше обстояли дела в Ираке, высокопоставленный представитель США писал, что страна «практически наверняка скатится в то, что приведет к коммунистическому перевороту»[1773]. В результате этого Запад пересмотрел отношения с Насером, который стал рассматриваться как «меньшее из зол». США отчаянно пытались навести мосты в отношениях с непостоянным египетским лидером, который сам понимал, что арабский национализм может быть вытеснен тем, что он называл «растущим проникновением коммунистов на Дальний Восток»[1774]. Наличие у Вашингтона и Каира общих интересов подчеркнуло решение нового руководства Ирака пойти собственным путем и дистанцироваться от панарабизма и от Насера; это еще больше взвинтило опасения относительно усиления влияния Советского Союза[1775].
Планы решения багдадского вопроса разрабатывались сформированным в США комитетом по рассмотрению «открытых или скрытых способов» предотвращения коммунистического переворота в Ираке. Недостаток источников затруднял понимание того, насколько (если вообще) ЦРУ было вовлечено в заговор по смещению Касема, националистического премьер-министра, который низложил иракскую монархию, предпринятый в конце 1959 года. Один из тех, кто находился в гуще событий в то смутное время, позднее раздул свое участие до почти мифического масштаба, чтобы продемонстрировать свою решимость и личную храбрость. Звали его Саддам Хусейн[1776].
Пользовались ли заговорщики поддержкой США в этом деле – неизвестно, хотя данные говорят, что американская разведка была осведомлена о провальном путче еще до его начала[1777]. Тот факт, что для смещения ключевых фигур с позиций в правительстве были разработаны детальные планы (например, названному иракскому полковнику должны были послать платок с монограммой, отравленный паралитическим ядом) также показывает, что кто-то предпринял действия, чтобы увериться, что Багдад не ускользнет в орбиту Москвы[1778]. Вероятно, не было совпадением, что, когда Касем, наконец, был низложен в 1963 году, его свержение не стало неожиданностью для американских наблюдателей, которые позднее отмечали, что все это было предсказано агентами ЦРУ до мельчайших деталей