Это было частью более широкого взаимодействия с регионом, который, по всей видимости, переживал эпоху перемен. Дополнительная поддержка была оказана президенту Ассаду в Сирии, даже несмотря на то, что КГБ считало его «мелкобуржуазным и эгоистическим шовинистом»[1887].
Те, кто следил за всей ситуацией, были полностью уверены, что конец света рядом. К концу 1978 года Уильям Саливан, американский посол в Тегеране, направил в Вашингтон телеграмму «Думать о немыслимом», в которой утверждалось, что план для чрезвычайных ситуаций должен быть введен в действие немедленно. Его слова были проигнорированы. Рекомендации Саливана были «попыткой установить модус вивенди между военными и религиозными (лидерами)» при первой же возможности. Он имел в виду, что США должны попытаться открыть коммуникационные каналы с Хомейни перед тем, как он захватит власть, а не после[1888]. Громкоголосые представители Белого дома по-прежнему надеялись, что США смогут контролировать ситуацию, продолжая поддержку шаха, и поддерживали предложение, сделанное в конце января 1979 года премьер-министром Шапуром Бахтияром, о том, что аятолла Хомейни должен быть арестован, если он бежит в Иран[1889].
Зашоренность и бесполезность такого рода мышления стали очевидными в течение нескольких дней. 1 февраля 1979 года аятолла Хомейни приземлился в Тегеране, через четырнадцать лет после того, как ему пришлось покинуть страну. Огромные толпы людей собрались в аэропорту, чтобы встретить его, а затем последовать за ним по пути к кладбищу Мучеников, находящемуся в двенадцати милях от Тегерана, где его ожидало еще около 250 000 сторонников. «Я собираюсь наносить своими кулаками удары прямо в лицо этого правительства, – ревел он с вызовом. – С сегодняшнего дня правительство – это я». По подсчетам BBC, после этих слов вдоль дорог выстроилось около 5 миллионов человек, в то время как Хомейни приближался к столице[1890].
Все завертелось, когда сторонники Хомейни взяли контроль над страной. 11 февраля посольство США было закрыто. Посол Саливан телеграфировал домой: «Армия сдается. Хомейни победил. Секретные документы уничтожаются». Секретные материалы уничтожали еще и через три дня, когда в здание посольства ворвались боевики, хотя вскоре порядок был восстановлен лейтенантами Хомейни[1891]. 16 февраля посол Саливан встретился с Мехди Базарганом, новым премьер-министром, и сказал ему, что у США нет намерения вмешиваться во внутренние дела Ирана[1892]. Меньше чем через неделю США официально признали новое правительство, которое после национального референдума, проведенного 1 апреля, объявило о создании «Исламской республики Иран».
В ходе второго референдума, проведенного в конце года, была одобрена новая Конституция, в которой говорилось, что отныне «все гражданские, уголовные, финансовые, экономические, административные, культурные, военные, политические и другие законы и нормативные акты в стране должны быть основаны на “исламских” критериях»[1893].
США делали большие ставки на Иран и шаха десятилетиями. Теперь же они должны был заплатить высокую цену за то, что авантюра не удалась. Ударные волны революции распространились по всему миру, заставив цены на нефть вырасти в три раза. Это оказало на экономики стран, в которых недоставало нефти, разрушительный эффект. Инфляция вышла из-под контроля. По мере того как увеличивалась паника, зарождались и опасения кризиса. К концу июня большое число станций обслуживания по всей территории США были закрыты из-за сокращения поставок. Рейтинг одобрения президента Картера упал до отметки 28 %, примерно до того же уровня, что у Никсона во время Уотергейтского скандала[1894]. Учитывая кампанию по переизбранию президента, которая вот-вот должна была начаться, казалось, что смена режима в Тегеране была важным фактором, влияющим на грядущие президентские выборы.
Дело было не только в увеличении цен на нефть, что могло разрушить западные экономики. Большое влияние оказывали массовые отмены заказов и экстренная национализация промышленности. Компания British Petroleum (BP), преемница изначальной концессии Нокса Д’Арси, была вынуждена провести основательную реорганизацию (и распродать часть акций), после того как месторождения, которые составляли около 40 % мирового производства, исчезли буквально мгновенно. Кроме того, контракты на строительство металлургических заводов, реконструкцию терминалов аэропортов и развитие портов были списаны в одночасье, а контракты на поставку оружия аннулированы и разорваны. В 1979 году Хомейни отменил поставки из США на 9 миллионов долларов, и это образовало в карманах производителей огромные дыры, кроме того, им пришлось искать другие рынка сбыта, которые были менее склонны к милитаризации, чем шах[1895].
Таким образом, перегруженность экономики Ирана привела к тому, что замедленная перед революцией ядерная программа была отменена. Потери компаний Creusot-Loire, Westinghouse Electric Corporation и Kraftwerk Union, расположенных соответственно во Франции, США и Западной Германии, составили примерно 330 миллиардов долларов[1896]. Некоторые их них стойко держались перед лицом невзгод.
«Мы не должны забывать, как много мы получили благодаря шахскому режиму, – писал дипломат сэр Энтони Парсонс, ветеран Ближнего Востока и британский посол в Тегеране в период возвращения Хомейни. – Британский бизнес и промышленность заработали в Иране огромные суммы денег»[1897]. Он сказал не очень много, но было ясно, что хорошие времена подошли к концу; было лучше отметить то, что дало прошлое, чем оплакивать то, что уготовило будущее.
Для США, однако, ставки вышли за рамки экономического и политического спада. Утешением послужил то факт, что Хомейни и его служащим не было никакого дела до атеистической политики Советского Союза или близости к левым группировкам в Иране[1898]. Даже несмотря на падение шаха, это не привело к расширению СССР. США со своей стороны усилили оборону целого ряда плацдармов, которые ранее находились в безопасности. Некоторые из них стали нестабильны или были потеряны.
После того как Хомейни захватил власть, он немедленно закрыл представительства разведывательных служб США, расположенные в Иране, которые использовались для раннего предупреждения советских ядерных атак, а также для мониторинга запуска ракет в Центральной Азии. Это лишило Соединенные Штаты важнейших средств сбора информации о противнике. Кроме того, это имело дополнительное значение ввиду интенсивных переговоров между США и СССР об ограничении числа запусков баллистических ракет. Закрытие станций играло важную роль в процессе проверки и ставило под угрозу ряд стратегических соглашений о вооружении, на принятие которых понадобились годы, а также могло сорвать близящиеся переговоры.
Потребуется по крайней мере пять лет, сообщил разведуправлению директор ЦРУ, адмирал Стэнсфилд Тернер в начале 1979 года, чтобы восстановить возможность мониторинга советских ракетных испытаний и разработок[1899]. В сборе информации в результате произошедшего в Иране, отмечал Роберт Гейтс, сотрудник разведки ЦРУ (позже директор агентства и министр обороны), появился «реальный разрыв». Были предприняты «исключительно секретные» попытки заключить новые альянсы, которые помогли бы заполнить пустоту. Это включало переговоры с китайским правительством на самом высоком уровне об установке новых объектов в западной части Китая. Все это привело к тому, что адмирал Тернер и Гейтс нанесли в Бейджин тайный визит зимой 1980/1981 года. Это открылось лишь много лет спустя (и, конечно, стали известны не все детали)[1900].
Новые объекты радиоэлектронной разведки были построены в Цитае и Корле в Синьцзяне. Они эксплуатировались техническим отделом Генерального штаба Народно-освободительной армии Китая, работающим в тесном контакте с американскими советниками и техниками[1901]. Тесное сотрудничество между американскими и китайскими военными и разведчиками явилось последствием падения шаха.
Тем временем иранская революция, которая хоть и не помогла СССР в политическом плане, несомненно, принесла военную пользу. Несмотря на попытки американского посольства в Тегеране уничтожить важные документы, скорость и сила волны изменений в стране привели к драматическим последствиям. Шах приобрел истребители F-14 Tomcat, а также самые современные ракеты воздух-воздух Phoenix, ракеты земля-воздух Hawk и противотанковое оружие. Советы смогли получить бесценные снимки крупным планом, а в некоторых случаях и инструкции к этой технике. Это было не просто неловкая потеря, она имела серьезные последствия для национальной безопасности США и их союзников[1902].
Привычный мир рушился на глазах. Это дошло и до Вашингтона, так как не только Иран, но и все остальное выглядело иначе, чем прежде. Соединенные Штаты продолжали внимательно следить за Афганистаном, значимость которого резко возросла со времени революции Хомейни. Весной 1979 года, например, ЦРУ задалось целью найти страну, подходящую для возможного расположения разведывательных объектов, потерянных в Иране