Несомненно, Соединенные Штаты имели все возможности для действий в 1980-х годах. Вначале иракское нападение казалось благословением для американских политиков, которые видели в агрессии Саддама Хусейна возможность открыть переговоры с Тегераном. Советник президента Картера по национальной безопасности Бжезинский не делал секрета из того, что иракское нападение было потенциально позитивным событием. Оно позволяло оказать давление на Иран с целью освобождения заложников, отмечал старший консультант, участвовавший в кризисных встречах, которые происходили в этот период[1965]. Давление на режим Хомейни усиливалось вследствие того, что для отражения нападения он остро нуждался в запасных частях для военной техники, которые ранее приобретались в США. Иранцы были уведомлены, что Вашингтон может решить предоставить соответствующие материалы, стоимость которых составляла сотни миллионов долларов, в том случае, если будут освобождены заложники. Тегеран просто проигнорировал это предложение, которое было одобрено лично президентом США[1966]. Уже не в первый раз Иран был на шаг впереди: его агенты оказались столь находчивы, что закупили все необходимые запасные части в других странах, в том числе во Вьетнаме, который имел большие запасы американского оборудования, захваченного во время войны[1967].
В Иран также поступали большие объемы поставок из Израиля, который заявлял, что Саддам Хусейн должен быть остановлен любой ценой. Готовность иранцев и израильтян сотрудничать друг с другом была удивительной во многих отношениях, особенно учитывая унизительный тон, в котором Хомейни регулярно говорил о евреях и Израиле. «Ислам и исламские люди впервые столкнулись с диверсантами в еврейском народе, который находится у истоков всех антиисламских наветов и интриг», – писал он в 1970 году[1968]. Теперь Иран и Израиль вели себя как маловероятные компаньоны благодаря вмешательству Саддама Хусейна.
Это было одной из причин, почему заявления Хомейни в отношении меньшинств и других религий смягчились в начале 1980-х годов, когда он отозвался об иудаизме как о «почетной религии, возникшей среди простого народа», хотя и делал различия с сионизмом, который в его глазах был по крайней мере политическим (и эксплуататорским) движением, по своей сути противоречащим религии. Эти изменения в отношении к религии были настолько велики, что Исламская Республика Иран даже выпустила почтовые марки с силуэтом Иисуса Христа и стих из Корана, написанный на армянском языке[1969].
Дело было не только в продаже оружия, Израиль и Иран сотрудничали также и в сфере военных действий. Одной из конкретных целей был представляющий взаимный интерес иракский ядерный реактор «Осирак». По словам одного сотрудника разведки, нападение на этот объект было обсуждено иранскими и израильскими представителями в ходе тайных переговоров в Париже еще до того, как Саддамом было предпринято нападение[1970]. Всего через неделю после того, как Ирак начал атаку на Иран, реактор стал объектом дерзкого рейда четырех иранских истребителей «Фантом» F-4, целью которых были научно-исследовательские лаборатории и здание управления. Восемь месяцев спустя, в июне 1981 года, израильские летчики превзошли всех, сильно повредив реактор, когда возникли опасения, что положение может стать критическим[1971].
Нападение на Иран должно было стать коротким и принести славную победу. Вначале, даже несмотря на нападение на «Осирак», с точки зрения Багдада все выглядело многообещающе. Время шло, и всеобщее внимание обратилось к Ираку. СССР наказали Саддама за его односторонние действия, отказав в поставках оружия и приостановив его отправку, и иракский лидер был сильно расстроен отсутствием каких-либо вариантов. Откровенно признавая, что ход войны не соответствует ожиданиям, он регулярно собирал своих приближенных, чтобы пожаловаться им, озвучивая надуманные международные заговоры, которые могли бы объяснить его неудачи.
Однако причина была в том, что противники иракцев все чаще превосходили их в тактике ведения боевых действий и вооружении. Однажды, в середине 1981 года, Саддам почти тоскливо обратился к своим генералам: «Давайте сейчас попробуем купить оружие на черном рынке. Неужели мы не можем добиться того, что могут иранцы?»[1972] Иран действительно доказал, что может быть находчивым, быстро оправляться от неприятностей, и становился все более амбициозным. К лету 1982 года иранские войска не только сумели заставить иракцев покинуть территории, захваченные ими, но и сами проникли через границу. В специальном докладе разведки, подготовленном Агентством национальной безопасности США в июне того же года, описывалась вполне однозначная картина: «Ирак, по сути, проиграл войну с Ираном… иракцы в одиночку или в комбинации с другими арабами могут мало что сделать для изменения военной ситуации»[1973]. Окрыленные успехом, иранцы теперь стремились распространить идею исламской революции и в других странах. Финансирование и материально-техническое обеспечение было предоставлено шиитскими радикальными силами в Ливане и таким организациям, как «Хезболла» («Партия Бога»), в то время как в Мекке были предприняты усилия по разжиганию беспорядков, а в Бахрейне спонсировался переворот. «Я думаю, что иранцы, несомненно, представляют серьезную угрозу странам Ближнего Востока, – заявлял министр обороны Каспар Вайнбергер в июле 1982 года. – Это страна, которой управляет кучка сумасшедших»[1974].
Как ни странно, возрастающие трудности, с которыми сталкивался Саддам Хусейн, были находкой для США. Хотя заложники из посольства, пробывшие в плену более года, были, наконец, выпущены из Тегерана после сделки, заключенной за кулисами, отношения США с Ираном зашли в тупик. В противоположность этому Советы продолжали обхаживать Хомейни, как с тревогой отмечали в ЦРУ. Казалось, что СССР обгоняют Америку по всем параметрам, особенно учитывая очевидный успех в Афганистане, где советские войска заняли города и основные коммуникационные пути и по крайней мере внешне контролировали ситуацию. Дипломатическое давление на Советский Союз, включая бойкот Олимпийских игр в 1980 году в Москве, не смогло принести каких-либо ощутимых результатов. С точки зрения Вашингтона, надежды было мало, пока не стало ясно, что политики хорошо продвинулись в поддержке Саддама.
Как позже выразился госсекретарь Джордж Шульц, если Ирак продолжит отступать, страна может легко разрушиться, что было бы «стратегическим бедствием для Соединенных Штатов»[1975].
В дополнение к суматохе, которая началась бы в Персидском заливе и на Ближнем Востоке в целом, это привело бы к усилению Тегерана, который вышел бы на международные рынки нефти. Медленно, но верно появлялась новая стратегия поведения. США решили сделать основную ставку на Ирак; на этом «поле» шансы Вашингтона на то, чтобы оказывать влияние на положение в самом центре Азии, были наиболее высоки. Помощь Саддаму, как способ противодействия продвижению Ирана и Советского Союза, также оставалась в силе.
Поддержка осуществлялась в нескольких формах. После удаления Ирака из списка государств – спонсоров терроризма США помогали поддерживать его экономику, увеличили финансовый кредит для поддержки сельскохозяйственного сектора, что изначально позволило Саддаму закупить невоенную технику, а затем и технику «двойного назначения», как, например, тяжелые грузовики, которые могли быть использованы для транспортировки оборудования на линии фронта. Правительствам стран Западной Европы было рекомендовано продавать оружие в Багдад, в то время как американские дипломаты работали над тем, чтобы убедить другие региональные державы, такие как Кувейт и Саудовская Аравия, помочь финансировать военные кампании Ирака. Разведданные, собранные агентами США, передавались в Багдад, часто через короля Иордании Хусейна, доверенного посредника[1976]. Администрация США при президенте Рейгане также помогла увеличению экспорта иракской нефти и, как следствие, доходов путем поощрения и содействия в расширении трубопроводов в Саудовскую Аравию и Иорданию. Это помогло решить проблему транспортировки нефти через Персидский залив, вызванную войной с Ираном, и должно было «исправить ирано-иракский нефтяной экспортный дисбаланс», другими словами, «выровнять игровое поле»[1977].
Кроме того, начиная с конца 1983 года были предприняты активные шаги по сокращению продажи оружия и запасных частей в Иран в попытке остановить его военные продвижения, в частности в ходе операции, названной «Непоколебимость». Американские дипломаты были проинструктированы просить принимающие страны «рассмотреть вопрос о прекращении любых поставок военной техники любого происхождения, которые могут осуществляться между вашей страной и Ираном», пока перемирие в Персидском заливе не будет согласовано. Дипломаты должны были подчеркивать, что борьба «угрожала всем интересам», было крайне важно, говорилось в призыве, «снизить возможности Ирана продолжать войну»[1978].
Эта мера была предназначена также и для того, чтобы заработать доверие иракцев и Саддама, который все еще относился к США и их мотивам с глубоким подозрением, даже после того как были предприняты все эти шаги[1979]