— Боишься, что меня кто-нибудь похитит? — усмехнулась она.
— Пусть только попробует, ведь тогда ему придется иметь дело со мной, — мрачно отозвался Маркус.
Эйвери глубоко вздохнула. Он впервые хотя бы косвенно назвал ее своей. Так что для нее сегодня никаких других мужчин точно не будет, ведь ее сердце остается дома, с Маркусом. А может, он чувствует к ней то же самое, что и она к нему?
Но в эту секунду позвонили в дверь.
— Мне пора.
— Тебе еще нужно заново накрасить губы.
— Но с ними все в порядке…
Тут Маркус накрыл ее губы своими в долгом поцелуе, ясно давая понять, что с нетерпением ждет ее возвращения.
— Я могу вообще никуда не ходить, — предложила Эйвери, чувствуя, как внутри ее закипает жар. — А водителя можно отослать.
— Очень заманчивое предложение, но мне действительно нужно работать, — вздохнул Маркус, аккуратно разворачивая ее за плечи и легонько подталкивая к двери. — Хорошо отдохни, но не слишком хорошо, договорились?
Все еще не переставая счастливо улыбаться, Эйвери села в машину, подкрасила губы и поехала на открытие галереи.
Добравшись до места, она поздоровалась со всеми знакомыми, прошлась по залу и взяла у официанта бокал шампанского, но потом передумала и поменяла его на минералку.
— Эйвери! Как давно я тебя не видел! Эйвери заставила себя улыбнуться:
— Питер Камерон! Как я рада тебя видеть. Как ты оказался в Лондоне?
Она подалась вперед, чтобы поцеловать Питера в щеку, следуя принятым среди этого круга правилам приветствия знакомых, вот только его губы почти коснулись ее губ. И это явно не случайность. Эйвери лишь с трудом удержалась от того, чтобы не стереть с лица его прикосновение.
— Продвижение по службе, что же еще? — усмехнулся Питер. — Я теперь в главном офисе Ротшильда в Вест-Энде.
Последний раз она видела его еще в Лос-Анджелесе, и тогда он неотступно следовал за ней по пятам. Как мужчина он был вполне ничего, вот только некоторые черты его характера заставляли ее держаться настороже.
— Еще не успел соскучиться по солнцу и пляжам? — спросила Эйвери, через плечо Питера глядя на часы и прикидывая, как скоро она сможет отсюда сбежать.
— Пока еще нет, у меня для этого слишком много дел, хотя я и не представляю, как переживу британскую зиму. А что ты делаешь в Лондоне?
— Я переехала сюда, чтобы быть рядом во время болезни отца, а теперь решила остаться здесь насовсем.
— Сочувствую твоей утрате, — мимоходом заметил Питер. — Но раз уж мы оказались в одном городе, нам нужно держаться вместе. Что ты делаешь завтра вечером?
Стараясь ничем не выказывать отвращения, Эйвери мягко высвободила свою руку, которую он для убедительности схватил, и ответила:
— Извини, мне есть с кем проводить вечера.
— Так, значит, это правда? Я его знаю?
— Возможно. Он работает на ваших конкурентов. Маркус Прайс.
При этом имени Питер даже присвистнул.
— А он не промах. Готов поспорить, это именно он уговорил тебя продать коллекцию Каллена.
И это говорит Питер, который всегда пытался познакомиться с ее отцом, чтобы разведать, согласится ли он продать коллекцию.
— Думаю, к тебе это не имеет никакого отношения. Питер развязно подмигнул ей:
— Да, о том, что происходит под одеялом, не принято говорить, я понимаю. Но советую тебе серьезно подумать о том, чтобы передать коллекцию Ротшильду. Я лично гарантирую, что мы все сделаем намного лучше.
От такой наглости Эйвери не на шутку разозлилась, но, к счастью, с детства привитые манеры взяли верх над злостью. Ведь здесь столько фотографов, что если она выйдет из себя, то потом еще две недели будет любоваться на себя во всех газетах и журналах.
— Слушай, приятно было с тобой поболтать, но мне действительно пора. У меня дела.
В конце концов, быть рядом с Маркусом — для нее сейчас самое важное дело, так что она даже не соврала.
— Передавай привет Маркусу, — подчеркнуто неискренне попросил Питер.
— Обязательно, — пообещала Эйвери, мечтая оказаться где-нибудь подальше. От этого разговора она чувствовала себя просто отвратительно, словно грязные намеки Питера могли прилипнуть к их с Маркусом отношениям.
— Приятно видеть, что этот парень наконец-то добился успеха, хотя ты вряд ли сумеешь до конца сгладить его характер.
— Сгладить характер? — переспросила она, не имея ни малейшего понятия, о чем он сейчас говорит.
— Ну, я слышал, ему пришлось немало потрудиться, чтобы добиться своего нынешнего положения. Его мать умерла в тюрьме от передозировки, и его воспитал дед, которому, по слухам, даже пришлось заплатить отцу Маркуса, чтобы тот и близко не подходил к ребенку. Я говорил с парой его старых школьных приятелей, и они все как один повторяют, что он уже тогда стремился чего-то добиться. А учился он в частной школе, разумеется, на стипендию.
— Разумеется, — повторила Эйвери, начиная уважать Маркуса еще сильнее.
И если можно было бы любить еще больше, чем она его и так уже любила, то, несомненно, именно это она бы сейчас и сделала. Маркусу пришлось самому пробивать себе дорогу в жизнь, а не получать все готовенькое на золотой тарелочке в двадцать четыре карата, как ей самой.
— Все еще уверена, что тебе стоит работать с «Ваверли»? — спросил Питер с той змеиной ноткой в голосе, что всегда заставляла ее держаться настороже. — Он ни перед чем не остановится, чтобы получить свое. Говорю же, если обратишься к нам, то не пожалеешь.
— Вообще-то я сильно сомневаюсь, что мы с Ротшильдом сможем поладить. Меня всегда учили, что нужно иметь дела лишь с теми людьми, которых ты уважаешь.
Эта отповедь не произвела на Питера особого впечатления, что в общем-то немало о нем говорило.
— Не отказывайся от того, что еще толком себе не представляешь, — невозмутимо продолжил он. — Что бы Маркус с тобой ни делал, обещаю, я сделаю это еще лучше.
От такого нахальства Эйвери почувствовала, как ей становится физически плохо, и решила, что нужно срочно отсюда бежать, пока она еще не успела наделать глупостей.
— Я сказала, что мне было приятно с тобой поболтать, но вообще-то это не так. Удачного вечера.
Однако Питер явно решил оставить за собой последнее слово.
— Грязь непросто отмыть, и я уверен, если как следует покопаться в прошлом Прайса, этой грязи найдется больше, чем достаточно. И как только я об этом узнаю, сразу же тебе сообщу.
При этих словах Эйвери развернулась и убежала, даже не потрудившись дождаться своего водителя, а просто поймала такси и помчалась домой, чувствуя, что если сейчас не увидит Маркуса, то сойдет с ума. Она никогда не любила Питера Камерона, а теперь люто его возненавидела.
Пытаясь побороть охватившую ее дрожь, Эйвери задумалась о том, как слова Питера соотносятся с тем, что она уже знала о Маркусе. Да, он определенно умеет добиваться своего, и если он был таким уже в школе и колледже, то это многое говорит о его силе воли и целеустремленности. А потом Эйвери с улыбкой подумала, что уже успела на себе испытать эти его качества. Ведь что бы с ней сейчас было, если бы он согласился принять ее «нет» и забыт бы о коллекции Каллена?
Несомненно лишь одно — она была бы куда более одинокой, чем теперь. На что бы он там ни был готов ради своих целей, Маркус Прайс — именно тот человек, что держит в своих руках ее сердце. И сейчас Эйвери желала лишь поскорее еще раз показать ему, как много он для нее значит.
Глава 10
После встречи с Питером Камероном Эйвери оставалось лишь порадоваться, что никаких важных дел на выходные у нее больше не запланировано. К тому же она ужасно устала, наверное, оттого, что в последнее время она недосыпает по ночам. Ведь Маркус умеет добиваться своего не только в работе, но и удовольствиях, так что последние две недели пролетели как одно мгновение.
Вот только ему пока что никак не удавалось напасть на след ангела, и Эйвери видела, что он из-за этого переживает. Ведь он не привык к поражениям. И она еще раз подумала о том, как ему приходилось тяжело трудиться уже в школьные годы, когда его богатые сверстники наслаждались блаженным ничегонеделанием. Субботним вечером она попыталась завести с ним разговор о его прошлом, но он лишь коротко ответил, что ему повезло, что его вырастил дед, которому он всем обязан в своей жизни.
Эйвери почти завершила картину с обнаженным Маркусом, и эта работа заняла у нее значительно больше времени, чем сад. Она добавляла к ней последние штрихи, когда в комнату вошел Маркус.
— Я принес тебе завтрак и кофе, — пояснил он, ставя поднос на столик.
— Спасибо. — Эйвери отложила кисть и принялась вытирать руки. — Думаю, я наконец закончила картину.
— Отлично, — похвалил он, протягивая ей кофе.
Приняв чашку, Эйвери уже поднесла ее к губам, чтобы сделать первый глоток божественного напитка, но вместо этого только содрогнулась и принюхалась.
— Миссис Джексон сменила сорт кофе? — удивленно принюхиваясь и пытаясь побороть отвращение, спросила Эйвери.
— Не думаю. — Маркус отобрал у нее чашку и отпил из нее. — По-моему, тот же самый. Может, тебе сварить другую порцию?
— Спасибо, не надо, придется мне сегодня обойтись обычной водой. Так, наверное, даже лучше. — Эйвери потянулась к одной из бутылок минералок, всегда стоявших в студии и, отвинтив крышку, припала к горлышку, стараясь смыть неприятное послевкусие от одного запаха кофе.
— Мне только что звонила моя помощница, — заметил Маркус, принимаясь за бутерброд с подноса.
— Ранняя пташка?
— Да, мне повезло, к тому же Линетта полностью предана своей работе. По правде говоря, она иногда меня даже пугает своей организованностью. Она работает на «Ваверли» уже больше тридцати лет.
— Да, такое сейчас редко встретишь.
— И она знает про нашу фирму практически все, что про нее вообще можно знать. Ладно, в любом случае она позвонила, чтобы сказать, что во вторник вечером состоится одно мероприятие, на котором мне желательно появиться.