Пришло время представиться самому.
— Князь Вятский и Галицкий Дмитрий.
Фон Книпроде еще раз поклонился, на этот раз с большим почтением, видимо не ожидал здесь встретить персону такого уровня.
Мы еще обменялись парой слов, после чего я пригласил немцев в дом.
— Прошу за мной…
Как выяснилось, тевтонец оказался целым комтуром — то бишь, управляющим комтурией — малой административной единицей Тевтонского ордена. С собой он привел всего пять братьев — рыцарей, еще полтора десятка были сариантами — услужающими братьями, которые исполняли роль оруженосцев и одновременно младшего командного состава. Они вместо белых плащей носили серые.
Остальные были простыми кнехтами: копейщиками и арбалетчиками. Среди них нашлись еще какие-то витинги, крещенные пруссы, но их статус в Ордене я толком так и не понял. В общем числе тевтонцев насчитывалось немногим больше трех сотен — достаточно много по нынешним временам, но, к сожалению, конных из них было всего человек сто, не больше.
Зато все как один очень добротно и даже единообразно экипированы. Братья — рыцари — в что-то наподобие раннего полного латного доспеха, с цельной кирасой и латной защитой рук с ногами. И шлемы — арметы.
Сарианты — в бригантинах[12], тоже с элементами латной защиты и шлемах бацинетах[13].
А простые кнехты — в кольчуги и капеллины[14].
Сразу чувствовалось, что у тевтонцев нет никаких проблем с железом и производством. Черт! За что дойчам такое богатство? А мне за счастье, если у ратника хотя бы кольчуга есть.
— Ишь ты… — уважительно фыркнул Вакула. — Справные вои. А правда, батюшка, оные баб не жалуют?
— Правда. Позови ко мне Пестрого и Изяслава… — я отослал стремянного и повернулся к немцам. — Не ожидал вас так скоро встретить.
— Мы вас тоже, — ответил фон Книпроде. — Мы рассчитывали для начала сами взять это убогое поселение, но волей Господа нашего вы нас опередили. Мне поступило письмо от магистра с предписанием идти с вами на соединение и действовать вместе. Хотелось бы услышать о ваших планах.
Я подвел его к карте, вкратце описал задумку, но посетовал, что с пехотинцами будет трудно устроить быстрый рейд по тылам Сигизмунда.
— Мы найдем некоторое количество лошадей для ваших людей, но на всех их не хватит.
— Мои люди имеют опыт быстрых переходов, — сухо отметил тевтонец. — В крайнем случае будут ехать по двое на одной лошади. Ваш план мне нравится, но нам поступили сведения, что вот здесь — он ткнул пальцем в место на карте неподалеку Вилькомира, — может находится до полутора тысяч воинов Сигизмунда. Логично предположить, что, когда он узнает о нас, то пошлет именно их нам навстречу. А он, скорее всего, очень скоро все узнает. Учитывая местных дворян и их холопов, которые быстро соберутся, думаю, к этим полутора тысячам надо будет прибавить еще около шести сотен конных и пеших. Достаточно серьезная сила, чтобы попытаться нам помешать.
Говорил он негромко и очень спокойно, абсолютно лишенным эмоций голосом. Словно безжизненный механический автомат. На нордической морде с рубленными чертами тоже ничего не прослеживалось.
Я его с трудом понимал, хотя в Германии вполне сносно наловчился болтать по-немецки, но все-таки понимал.
— Мы их разобьем! — радостно заявил Питер Гейдель, самый молодой из тевтонских братьев — веснушчатый и рыжий парень с вздернутым носом картошкой.
— Замолчи! — сухо приказал фон Книпроде и пояснил мне. — Простите брата Питера князь, он пока недостаточно опытен и недавно в этих местах, следовательно, многого не понимает.
Гейдель моментально заткнулся и даже покраснел.
Я скупо кивнул, а сам отчаянно пытался переварить информацию от тевтонца.
Нас с дойчами — около двух тысяч бойцов — Жигимонт выставит примерно столько же, а если больше, то ненамного. И что из того? Попытаться разбить их или просто обойти? Ага, попробуй сообрази, опыта у Шемяки с гулькин хрен, а у меня так и вовсе нет.
— Мы можем пойти другим путем, то есть попытаться обойти их, — продолжил тевтонец, словно прочитав мои мысли. — Но оставлять такую силу у себя в тылу неразумно. Они даже если не догонят нас, то перережут все пути отхода, к тому времени, как Свидригайло соберет и пошлет еще войско. У нас всего два варианта; первый, попробовать уничтожить все поселения в окрестностях и нанести тем урон княжеству, а потом вам сразу уйти на Витебск. И второй — попробовать разбить людей князя.
— Каково ваше мнение? — я попытался выиграть время для ответа.
— Мое мнение? — ненадолго задумался тевтонец. — Разумней и безопасней было бы следовать первому варианту, однако… — он опять сделал паузу. — Во втором варианте у нас тоже есть неплохие шансы. Ваши люди отлично вооружены и, судя по всему, опытные солдаты. Вместе мы уступаем по численности врагу лишь ненамного. К тому же, со мной проводники, которые очень хорошо знают эти места вплоть до Вильно и умеют скрытно передвигаться по местности. То есть, скорее всего, мы заранее узнаем о приближении врага и успеем занять выгодные позиции. Что вы сами думаете?
Пришлось согласиться, хотя больше всего мне хотелось драпануть сразу в Витебск.
После недолгого обсуждения приняли решение ускоренным темпом идти к Вилькомиру. Выступление назначили на завтрашнее утро. Затем я пригласил немцев на ужин, но, к моему удивлению, тевтонец отказался; заявил, что будет ужинать и ночевать со своими людьми.
После того как они ушли, я обсудил замысел еще со своим командным составом. Но обсуждения толком не получилось — Вакуле и Пестрому, что тем татарам, что самим драть, что отодранных оттаскивать. Князь сказал — значит идем на «вы». А Изяслав Шило по своему обыкновению принялся нудить: дескать надобно обмыслить, что да как, а потом еще обмыслить, желательно несколько раз. Впрочем, польза от обсуждения тоже была — мы скорректировали маршрут и тактику действия. Конных поделили на два отряда, которые должны были постоянно петлять по разным направлениям, чтобы запутать соглядатаев Сигизмунда. Еще часть ратников приписали к колонне тевтонцев, для количества, которой предстояло следовать по четкому, почти прямому маршруту. На этом и порешили.
Долго не мог заснуть, все обдумывал случившееся сегодня. На первый взгляд, командир тевтонцев мне понравился. Скромен, владеет эмоциями, однозначно профессионал своего дела — лучше союзника не пожелаешь. Правда его показная сдержанность вызывала смутные подозрения. До тех самых пор, пока я не догадался, что тевтонец… тевтонец просто презирает и ненавидит нас, но изо всех сил старается не показывать этого. Для него мы те же пруссы и жмудины, дикие варвары, которых Тевтонский Орден огнем и мечом приводит к своей вере. А то, что мы волей случая стали союзниками, ненависти и презрению не мешают.
— Сука, тевтонская… — не сдержавшись, я ругнулся вслух.
— Ты о немце? — отозвалась Зарина.
— О ком еще… — я встал с кровати и зачерпнул ковшиком воды из кадушки. — Сейчас они союзники, но чем раньше мы уберем эту заразу от наших границ, тем лучше.
— Ты со своим крестовым братом победишь всех, я знаю.
— Откуда? — я вернулся в кровать.
— Просто знаю, — аланка прижалась ко мне. — Дар у меня такой. Моя бабка тоже очень много знала, она мне говорила, что меня ждет и все пока исполняется.
— И что тебя ждет?
— Все будет хорошо, — аланка ушла от ответа. — А сейчас я расскажу, что ждет тебя…
— Не надо, пусть будет, как будет.
— Как хочешь, — быстро согласилась девушка и очень быстро заснула.
Поутру мы выступили. А поселок подпалили к чертовой матери. Правда я настоял, чтобы позволить жителям спасти хоть какое-нибудь добро. Увы, такова гадкая правда войны, каждый городишко — это не только наш возможный опорный пункт, но и опорный пункт врага. И следующий раз нам его так просто не отдадут.
Комтур не соврал, тевтонская пехота почти не тормозила марш, только за первый день мы проскочили не меньше двадцати пяти верст. К счастью, зима выдалась малоснежной и снег почти не затруднял передвижение. Кнехты ехали по двое верхом, а когда лошадки уставали, тевтонцы просто бежали, держась за стремена. Такой выучке и организации можно было только позавидовать. Смотря на них, я даже задумал кое-что перенять для своих пехотинцев.
Мои ратники восприняли немцев как союзников довольно настороженно, но откровенной неприязни не было: ограничивалось суждениями в своем кругу, что немцы хоть и еретики проклятущие, но ежели князь-батюшка так порешил, значит ему видней. Некоторые русичи даже пытались идти на контакт с тевтонцами, но те, в свою очередь, напрочь избегали общения, словно им настрого запретили сближаться с русичами. Впрочем, скорей всего так и было.
Сам комтур и его браться по Ордену тоже ограничили общение со мной только редкими обсуждениями обстановки и все так же, очень тщательно скрывали свою неприязнь. Хотя брат Гейдель, тот самый, которого отругал фон Книпроде в первый день, вполне себе по-дружески общался с Федькой Пестрым, но только когда начальство не видело. А еще он украдкой засматривался на аланку, хотя остальные братья ее напрочь игнорировали, словно аманатки и не было.
Федор рассказал, что тевтонец вполне себе нормальный парень, без особых захеров в голове, очень тяготится суровым уставом Ордена и тоже недолюбливает своего комтура.
Сам я ко всему этому отнесся философски — да, ушлепки тевтонские, козлы и мудаки, но сейчас эти ушлепки могут быть полезными, а дальше посмотрим.
Сопротивления не было, вообще не было, немногочисленные стычки с дозорами и разъездами Жигимонта не в счет. Редкие населенные пункты по большей части оказывались пустыми, население сбежало, прихватив все ценное, во избежание, так сказать.
А еще, бы совершенно ясно, что о нас прекрасно знают и очень скоро встретят.
И этот момент настал на третий день марша: разведчики сообщили, что, перекрывая нам дорогу, впереди собирается рать Сигизмунда.