Но пленный стражник сразу все надежды обгадил.
— Есть колодец, а как нет… — частил литвин, зачем-то держась одной рукой за расквашенный нос. — Провианту тоже хватает, склады ведь там, забитые под окошки. И хлеб и прочее, верьте мне, я знаю…
— Бам-м!! — в один из щитов, которыми нас прикрывали рынды, звонко влепился арбалетный болт, пущенный со стены замка. Мореная дубовая доска выдержала, но державший щит паренек чуть не вылетел из седла.
— Княже, — вскинулся Вакула. — Надо уходить.
Я взялся за поводья, но тут кто-то ахнул.
— Етить, гляньте, Ипатий-то наш…
Человек «духовного звания» шел прямо к замку держа перед собой свой крест и ревя псалмы.
Я догадался по нетвердой походке юродивого, что он уже успел где-то разжиться хмельным.
— Куда, дурень! — заорали ратники. — Вертайся Ипашка, дурная твоя башка…
Но Ипатий уже подошел к замковому мосту и остановился.
— Он либо блаженный, либо дурак, — сделал вывод фон Книпроде. — Его сейчас убьют. Жалко, мне даже чем-то нравился этот фигляр.
— Я прикрою его щитом и уведу! — пылко вызвался Питер Гейдель. — Разрешите…
Я ему одобрительно кивнул. Парень мне нравился своей наивной непосредственностью, да и трусостью Питер не страдал.
Комтур сердито на него зыркнул, но ответить не успел.
Вокруг Ипатия об камни моста выбили искры арбалетные болты, но он совершенно загадочным образом остался невредимым.
Стрелять перестали, на зубцы стены влез какой-то поляк, стянул штаны и принялся лаять Ипатия, болтая причиндалами.
— Twój bóg ci nie pomoże, przeklęty schizmatyku, twoja matko kurwa, jebać cię w oczy…
Монах в ответ лишь вздернул крест повыше и тут…
Я не поверил своим глазам.
Поляк неожиданно сорвался со стены и полетел вниз, дергая словно лягушка конечностями.
— Явилось чудо Божье!!! — ахнули ратники и принялись осенять себя крестными знамениями, в том числе и тевтонцы.
А Ипатий неспешно развернулся и ушел с моста. Пущенные ему в спину стрелы и болты опять не попали в цель.
Воодушевленный личный состав чуть было не ринулись на штурм, пришлось их осадить. Не знаю, что бережет нашего юродивого, но вряд ли это везение распространяется на других.
— Я даже не знаю, что сказать… — недоверчиво покрутил башкой комтур. — Он либо мошенник, либо…
Я тактично прервал тевтонца.
— Кем бы он не был — он пока приносит только пользу. Пора возвращаться, а вечером попробуем придумать, что делать с замком.
Мы убрались с опасного места и переместились в ратушу. Но прежде, я дернул к себе Ипатия.
Первым делом засадил ему в челюсть, а потом ласково поинтересовался.
— Понял, за что?
— Угу… — человек «духовного» звания активно закивал, вовсю благоухая хмельным. — Как не понять, милостивец? Все же ясно растолковал…
— Убьют же, дурачка. А ты мне еще нужен. Ежели дуркуешь, то дуркуй с бережением.
— Ага…
— Чего поперся на мост?
— Дык… — Ипатий стыдливо потупился. — Дык… попутал с перепоя…
— Смотри у меня! Эй, кто там, похмелите героя…
Дальше пришлось решить очень много вопросов: первым делом приструнить ратников, дабы грабили без зверств, дальше наладить службу на стенах, дозоры и патрули, лично проверить казну и арсенал на предмет полезного и так далее и тому подобное. А попутно, допрашивал всех, кто мог более-менее внятно рассказать об уязвимых местах замка.
Но как назло, никаких потайных ходов туда не нашлось. Был из ратуши подземный проход, но он давно обвалился.
К вечеру в город втянулось остальная часть моего войска вместе с обозами, а мне, наконец, пришла в голову интересная мысль.
В своих книгах, я частенько для пущего удовольствия читателей загонял своих героев в жуткую. «задницу», а потом сам же мучительно ломал голову, как вытащить оттуда персонажа. И зело поднаторел в этом деле.
Может показаться, что каменный замок неуязвим для огня, но на самом деле далеко не так. Все несущие конструкции — деревянные, мало того, внутри куча деревянных строений и еще много чего горючего. Так какого хрена, я сиськи мну? Да, «адской смеси» у меня до обидного мало, но для такого дела можно потратиться.
Изложил задумку комтуру, тот воспринял идею спалить нахрен ляхов с воодушевлением, даже нашел среди своих специалистов и тут же закипела работа.
Пока ладили требушеты, я тщательно допросил кастеляна города и изыскал несколько десятков бочек свиного жира, льняного и конопляного масла. Нашлась и небольшое количество серы с селитрой.
А потом лично сам принялся бодяжить «адское» варево, которым решил щедро полить замок, а потом уже все поджечь своим «псевдонапалмом».
К утру с требушетами справились и выбрали место для позиции.
Седой и сутулый тевтонец молотом выбил рычаг, стрела требушета со свистом распорола воздух и по высокой дуге забросила наполненную песком бочку, с треском влепившуюся примерно в середину замковой стены.
— Выше, выше!!! — заорал с крыши дома наблюдатель.
— Scheisse… — немец остервенело почесал задницу и принялся в свою очередь орать на помощников.
Следующий снаряд уже шарахнулся об зубцы, а третий, наконец, приземлился куда-то во двор.
— С богом…
Дальше произошла двухчасовая ожесточенная бомбардировка поляков свежеизготовленным варевом, а уже потом, в воздух взвились горящие шары с настоящим «греческим огнем».
— Красиво! — восторженно протянула Зарина.
Вот честно, такого результата я не ожидал — каким-то загадочным образом сраное фортификационное сооружение вспыхнуло сразу все полностью. Пламя с ревом било вверх, даже в полутора сотнях метров жар нестерпимо обжигал.
А мне было очень не по себе и это, мягко говоря. Описывать смерть в книге не особо страшно, но, когда ты сам заживо сжигаешь десятки людей… в общем, понимаете.
К чести польских наемников, они побежали только тогда, когда замок стал похож на огнедышащее жерло вулкана. Некоторые пытались спрыгнуть со стен в заполненный водой ров, правда получалось у них очень плохо — почти все разбились. Но большинство банально сдалось, открыв ворота.
— Матерь божья! — комтур перекрестился, завороженно смотря, как с замковых крыш сверкающими потоками льется расплавленный свинец. — Вы знаете, это похоже на… на… — он никак не мог подобрать термина. — На адское пламя.
— Согласен, — я кивнул, радуясь, что сполохи зарева скрывают мою бледную морду. — Действительно, очень похоже. Но сейчас нам пора подумать о будущем. Как вы смотрите на то, чтобы остаться гарнизоном в городе? Да, Сигизмунд обязательно попробует его отбить, но вы можете послать за подкреплением — думаю, за пару недель они прибудут. Таким образом, Орден создаст здесь опорную точку, которая будет оттягивать на себя вражеские силы. А затем… — я сделал паузу. — Затем, когда мы победим, занятый вами Велькомир и окрестные земли будут весомой заявкой на постоянное ими обладание.
— Заманчивое предложение, — тевтонец внимательно на меня посмотрел. — Но, сами понимаете, найдется много противников такого решения среди ваших…
— Раздел неминуем, — я пожал плечами. — И я отдам свой голос за вас. Но, только в случае полного понимания между нами. Намекаю: да, по сути, мы не друзья, но у нас есть и общий враг — это Польша. Я сейчас говорю не только от себя, но и от великого князя Московского Василия, моего крестового брата и близкого родственника. Вместе, мы сможем решать самые трудные задачи.
Говорили мы очень долго, но все-таки пришли к пониманию. Великое княжество Литовское уже анахронизм: ему давно предопределено раствориться в зарождающейся Великой Русской Империи. А на часть его земель, особенно населенную католиками, вполне может претендовать Тевтонский Орден. Сейчас все круто замешано на вопросах веры. Удержать за собой католические земли нам будет очень трудно. Пусть с ними возится Орден. Если, конечно, будет вести выгодную для нас политику. К примеру, хотя бы для начала, откроет для нас выход к морю. Без моря нам придется очень трудно, ни о каком величии и экономическом росте даже речи не может идти. Пробивать силой выход мы пока не потянем, а вот так, путем дипломатии, почему нет? Конечно, создавать на своих границах сильное государство не особо разумно, но однозначных решений своих проблем у нас нет и не будет. И еще гребанная Польша — столкновение с ней неминуемо. Самим воевать с пшеками будет очень трудно, а вместе с тевтонцами вполне по силам.
В итоге, комтур со своими остался в Вилькомире, а я со своей ратью ушел в сторону Вильно, чтобы пройти огнем и мечом до самого Витебска.
А вот молодого тевтонца Питера Гейделя оставил при себе как офицера связи с Орденом. Чему тот неимоверно обрадовался, видимо строгий устав ему надоел до чертиков. Но взял его с собой не только из симпатии. Самым важным достоинством Питера было то, что он обладал очень влиятельными и богатыми родственниками. В том числе в руководстве Ордена. Так что, сами понимаете…
На одном из привалов Зарина долго молча смотрела на меня.
— Что?
— Ничего, — смутилась она. — Просто люб ты мне… — и через несколько секунд все-таки добавила. — Боюсь за тебя. Ярко горишь, очень ярко…
— Я сам боюсь, — честно признался я. — Но уже поздно становиться прежним. Одна дорога — вперед…
Глава 17
— Я очень благодарен вам, князь, за то, что забрали меня с собой! Вы знаете, я вздохнул полной грудью!
Питер Гейдель болтал, попутно с аппетитом наворачивая кулешик. Он уже совсем обрусел, пытался говорить с ратниками по-русски и вообще, не скрывая демонстрировал свою симпатию к нам.
Я улыбнулся.
— Не стоит благодарностей. Наслаждайся.
— Вот так я и представлял рыцарскую жизнь! — тевтонец сыто рыгнул и расплылся в счастливой улыбке. — А Орден… там… смирение, смирение и смирение. А еще обет безбрачия…
— Это совсем печально.
— Угу… — Питер украдкой стрельнул глазами на Зарину. — Но, к сожалению моя судьба была предопределена с рождения. Моя семья всегда была тесно связана с Орденом. Дед и отец ведут с ним финансовые дела, они крупные донаторы, а дядя главный казначей Ливонского ландмейстерства. А меня, как младшего сына, еще в младенчестве обязались отдать в Орден. Нет, я не жалуюсь… — парень горько вздохнул. — Но… порой становится очень грустно. А еще я хочу… жениться…