Расположившись за столом, я позвонил Джеки Гарнеру и сказал, что у меня есть для него работа. Джеки до сих пор, хотя ему шел четвертый десяток, жил со своей матерью, которая сквозь пальцы смотрела на увлечение сына самодельной взрывчаткой и прочими импровизированными зарядами, но ему было строго-настрого запрещено приносить их домой. В последнее время в этом уютном эдиповом сожительстве появилась нотка напряженности, вызванная тем фактом, что Джеки начал встречаться с женщиной по имени Лайза, которая, похоже, так запала на своего нового кавалера, что стала настаивать на его переезде к ней. Оставалось неясным, в какой степени она осведомлена о делах со взрывчаткой. Мать Джеки видела в ней нежеланную конкурентку за сыновнее внимание и в последнее время принялась разыгрывать роль болезненной, чахнущей родительницы под неизменный мотив «кто-же-присмотрит-за-мной-когда-ты-уйдешь?». Правда, удавалась ей эта роль не слишком хорошо, поскольку не всякая большая белая акула приспособлена к уединенной жизни лучше, чем миссис Гарнер.
Так что Джеки, оказавшийся между этими двумя полюсами притяжения, как приговоренный преступник, привязанный к двум лошадям, над которыми уже занесен кнут, обрадовался моему звонку и выразил желание взяться за любую работу, даже скучнейшую слежку, лишь бы ему не пришлось при этом разбираться со своими женщинами. Я сказал, чтобы он понаблюдал за Джоэлом Тобиасом, а если Тобиас встретится с кем-то, то переключился на второго. Сам же я планировал потолковать тем временем с Роналдом Стрейдиром, индейцем-пенобскотом, который был в курсе дел ветеранов и, возможно, знал что-то о Тобиасе.
Но пока у меня были другие обязательства: Дейв Ивенс попросил помочь ему с доставкой пива в «Шатун», а потом поработать до конца дня бар-менеджером. Смена обещала быть долгой, но Дейв оказался в трудном положении, поэтому я передвинул Роналда на следующий день и отправился в «Шатун» встречать грузовик с пивом. Народ валом валил, так что день быстренько перешел в вечер, а вечер в ночь, и при этом внутреннее освещение в самом баре почти не изменилось. Когда я освободился, было уже за полночь.
Они ждали меня на парковке. Трое, все в черных лыжных масках и темных куртках. Я заметил одного, когда открывал дверь машины, но поздно – они уж навалились на меня. Я отмахнулся правой, зацепил локтем чью-то физиономию и ударил ключом, успев почувствовать, что порвал маску и кожу под ней. Кто-то выругался, и тут меня вырубили жестким ударом в затылок. В висок ткнулся ствол. Мужской голос отрывисто бросил «хватит». Подъехала машина. Меня подхватили под мышки, поставили на ноги. На голову натянули мешок, втолкнули в фургон, заставили лечь на пол. Кто-то наступил мне на шею. Руки завели за спину, а секундой позже в кожу болезненно врезались пластиковые наручники. Что-то тяжелое, металлическое легонько ударило по тому же месту на затылке, и из глаз посыпались искры.
– Лежи и не шуми.
Ничего другого мне и не оставалось.
Мы ехали на юг по магистрали I-95, потом свернули на федеральную автотрассу. Минут через пятнадцать приняли влево. Под колесами захрустел гравий, машина остановилась, и меня вытащили. Руки резко дернули вверх, едва не вывихнув, так что идти пришлось согнувшись. Никто ничего не говорил. Открылась дверь. Через ткань мешка просочился запах застоявшегося дыма и мочи. Меня втолкнули в помещение, помогли пинком под зад, и я растянулся на полу. Кто-то засмеялся. Я лежал на грубо обработанных плитах, и меня тошнило от вони. Мои похитители стали кругом. Их шаги отскакивали эхом от стен. Я находился в помещении, но в звуке было что-то не то, и меня не оставляло ощущение пространства над головой. Вообще-то, я догадывался, где нахожусь. Даже по прошествии нескольких лет здесь пахло гарью. Меня привезли в «Голубую луну», а значит, похитители установили связь между мной и Джимми Джуэлом. Те, что доставили меня сюда, узнали о моей встрече с Джимми и ошибочно решили, что я работаю на него. Через меня собирались послать сообщение Джимми, и еще до того, как они начали передавать его, я понял, что предпочел бы другой способ доставки – без посредника.
Кто-то опустился рядом со мной на колено. Мешок подтянули до носа.
– Мы не желаем тебе зла, – произнес тот же мужской голос, что говорил со мной раньше. Спокойный и взвешенный, без всякой враждебности, голос молодого еще человека.
– Вам стоило бы подумать об этом до того, как меня вырубили на парковке, – сказал я.
– Больно уж быстро ты открыл дверь. Пришлось немножко успокоить. Ладно, полюбезничали – и хватит. Ответишь на мои вопросы – вернешься в свою мощную машину раньше, чем голова разболится всерьез. О чем речь, ты знаешь.
– Неужели?
– Знаешь, знаешь. Почему ты следишь за Джоэлом Тобиасом?
– Кто такой Джоэл Тобиас?
Тишина. Потом снова голос, только ближе. Я даже уловил аромат мяты.
– Мы все о тебе знаем. Ты – крутой парень, бегаешь с оружием, укладываешь в землю плохих парней. Не пойми меня неправильно, я восхищаюсь тобой и тем, что ты делаешь. Ты на правильной стороне, и это кое-что значит. Поэтому еще дышишь, а не утонул в болоте с дыркой в голове. Спрашиваю еще раз: почему следишь за Джоэлом Тобиасом? Кто тебя нанял? Джимми Джуэл? Отвечай или навсегда язык прикусишь.
Болела голова, болели руки. В ладонь воткнулось что-то острое. Я мог бы сразу сказать, что нанял меня Беннет Пэтчет, подозревавший, что Джоэл Тобиас обижает свою подружку. Мог бы, но не сказал. Не только потому, что тревожился за безопасность Беннета, – присутствовал и немалый элемент упрямства. Иногда упрямство и принципиальность почти неразличимы.
– Я же сказал, что не знаю никакого Джоэла Тобиаса.
– Разденьте его, – распорядился другой голос. – Разденьте и трахните в зад.
– Слышал? – произнес первый голос. – Здесь не все такие вежливые. Я могу отойти покурить и дать им возможность развлечься с тобой. – По ягодицам, в направлении паха, скользнуло лезвие, и я даже через брюки ощутил его остроту. – Хочешь этого? Имей в виду, если это случится – потом назад не переиграешь, прежним ты уже не будешь. Станешь сукой.
– Вы ошиблись, – сказал я, бодрясь из последних сил.
– Ты дурак, Паркер. И правду ты нам скажешь не более чем через минуту. Это я гарантирую.
Он потянул мешок вниз, на нос и рот. Меня схватили за ноги. Я услышал сухой треск клейкой ленты, и уже в следующий момент она туго охватила икры. Меня подхватили и понесли. Повернули лицом вверх. Подняли ноги выше головы.
Снова заговорил первый голос:
– Тебе это не понравится, и я бы предпочел не делать этого, но так надо.
Ткань пропускала воздух, но дыхание уже участилось, и я стал медленно считать от одного до десяти, чтобы взять его под контроль. На счет «три» я уловил запах тухлой воды, а в следующий момент нырнул в нее головой.
Я попытался сопротивляться, задержал дыхание, но кто-то нашел пальцем мое солнечное сплетение и надавил. Вода хлынула в рот и нос. Я захлебнулся. Начал тонуть. По-настоящему – моя голова заполнялась водой. При вдохе ткань мешка облепила лицо, и я вдохнул воду. Попытался откашляться – в горло попало еще больше жидкости. Я уже не понимал, что делаю, вдыхаю или выдыхаю, где низ, а где верх. Я был на грани отключки, когда меня вынули из воды и положили на пол. Мешок задрали к носу, меня повернули на бок и дали возможность откашляться.
– Ты такой же, как все, Паркер, не лучше других, – сказал мой дознаватель и по совместительству мучитель. – Кто тебя нанял? Зачем ты встречался с Джимми Джуэлом?
– Я не работаю с Джимми Джуэлом, – выдохнул я.
– Тогда почему ты ездил сегодня к нему?
– Случайная встреча. Послушай…
Мешок дернули вниз, меня снова подняли и погрузили в вонючую воду, подняли и погрузили. Никаких вопросов, никаких передышек. Я уже всерьез поверил, что умру. После четвертого нырка я был готов сказать все что угодно, лишь бы положить этому конец. «Вы его убьете», – обронил кто-то, но равнодушно, без тени озабоченности.
Меня снова вынули из воды и положили на пол, но легче не стало. Ткань облепила нос и рот, и я не мог дышать. Я бился на полу, как подыхающая рыба, стараясь сбросить мешок и не думая о том, что скребу лицом о шершавый пол. Наконец кто-то сжалился и стянул его с меня. Усилием воли я заставил себя вдохнуть, потому что организм напрягся в ожидании воды, а не воздуха. Я лежал лицом вниз, и чьи-то руки жали на спину, выдавливая из меня воду. Выходя, она обожгла горло и ноздри, словно была кислотой, а не протухшей жижей.
– Господи, – произнес голос, ранее отпускавший реплику о моей возможной смерти, – да он полбочки проглотил.
И снова заговорил первый.
– Спрашиваю в последний раз, Паркер. Кто поручил тебе следить за Джоэлом Тобиасом?
– Не надо больше, – сказал я, ненавидя себя за просительную нотку. Да, меня сломали. – Не надо…
– Просто отвечай на вопрос. Но имей в виду, это твой последний шанс. В следующий раз вытаскивать не будем.
– Беннет Пэтчет. – Мне было стыдно за свою слабость, но снова глотать тухлую воду я не хотел. Не хотел такой вот смерти. Я снова закашлялся, но воды вылилось мало.
– Отец Дэмиена, – произнес третий голос, которого я никогда раньше не слышал. Он был глубже других, голос чернокожего, и звучал устало. – Он говорит об отце Дэмиена.
– Почему он тебя нанял? – спросил первый.
– У него работает девушка Джоэла Тобиаса. Он беспокоится за нее. Считает, что Тобиас, возможно, бьет ее.
– Ты лжешь.
Он потянулся к мешку, и я мотнул головой, уклоняясь.
– Нет. Это правда. Беннет – хороший человек. Он просто беспокоится о девушке.
– Вот дерьмо, – выругался черный. – Выходит, все из-за того, что Джоэл не может приструнить свою хозяйку.
– Помолчи! Пэтчет решил так, потому что девушка сказала ему что-то?
– Нет, это его подозрения и только.
– Есть что-то еще, да? Говори. Раз уж мы так далеко зашли и теперь почти заканчиваем.