– Тсс, тишина, – сказал Джоплин. – Мы заняты серьезным делом. – Он вздрогнул, лицо его стало озабоченным, словно кто-то властно обратился к нему. – Да-да, я помню. Делаю все, что в моих силах.
– Но, мистер Джоплин, – крикнула я, – посмотреть в зеркало – это все равно что подписать себе смертный приговор. Оно не показывает чудеса. Если вы читали «Признания» Мэри Дьюлак, то совершенно точно понимаете, что я хочу сказать. Тот парень, Уилберфорс, упал замертво, как только…
– О, так вы их тоже читали? – на короткое время взгляд Джоплина сделался осмысленным и заинтересованным. – Сумели найти другую копию? Отличная работа! Обязательно расскажете мне потом, как вам это удалось. Ну, а я… Разумеется, я читал «Признания»! Кто, как не я, по-вашему, выкрал их из библиотеки в Чертси? Эти «Признания» у меня здесь, вот на этом столе. Очень интересный материал, хотя настоящей вишенкой на торте стали бумаги Бикерстафа, с которыми меня любезно познакомил Джордж. – Джоплин указал рукой на треногу с зеркалом и закончил: – Без них мне не удалось бы в точности воссоздать всю сцену.
Я попробовала пошевелить руками. Узлы на веревке держались крепко, врезаясь мне в кожу. Я почувствовала, что справа от меня то же самое пытается сделать Киппс.
– А мне говорили, что те бумаги написаны на средневековом итальянском, – сказала я.
– Так и есть, – самодовольно ухмыльнулся Джоплин. – А я, представьте, свободно владею им. Было очень забавно наблюдать, как Джордж бьется над одной фразой, пока я в то же самое время незаметно заканчиваю копировать весь текст.
Джордж попытался пнуть Джоплина ногой, но промахнулся:
– Предатель! А я так тебе верил!
Джоплин коротко хохотнул, затем снисходительно потрепал Джорджа по плечу:
– Старинная мудрость преферансистов – держи карты к орденам. Умение хранить тайну решает все! Нет, мисс Карлайл, я прекрасно понимаю, как сильно рискует человек, решивший взглянуть в зеркало, поэтому мой старый добрый приятель Джордж сделает это вместо меня. Причем прямо сейчас.
С этими словами Джоплин повернулся к железному кругу в центре камеры. Потянулся шестом и, не обращая никакого внимания на семь сгрудившихся внутри круга бледных фигур, зацепил крючком и сбросил вниз прикрывавший верхнюю часть треноги платок.
– Джордж! – крикнула я. – Не смотри!
С того места, где я стояла, поверхность зеркала была не видна – только его шершавая задняя стенка и ободок из туго переплетенных друг с другом костей. Однако напоминающий жужжание мух звук усилился, и даже семь бледных привидений внутри круга испуганно попятились назад. Призрак Бикерстафа за своими цепями вытянулся еще выше, я отчетливо уловила его жадное нетерпение, в голове у меня зазвучал холодный гипнотизирующий голос фантома:
– Смотри… Смотри… Смотри…
Заставить кого-то другого взглянуть в зеркало – этого Бикерстаф страстно желал при жизни. Этого же он продолжал добиваться и после своей смерти – теперь через Джоплина.
Джордж плотно зажмурил глаза.
Джоплин осторожно развернулся спиной к треножнику. Я заметила, как напрягся маленький архивариус, как застыло его посеревшее лицо.
– Откройте глаза, мистер Каббинс, – каким-то не своим голосом произнес Джоплин. – Я знаю, что вы хотите открыть их.
И Джордж открыл глаза. Очевидно, верх одержала та часть его подсознания, которая безумно желала взглянуть в это чертово зеркало. Джордж пытался устоять перед этим наваждением – я видела, как он отворачивает голову, извивается, корчится на стуле, как кусает губы.
– Не слушай его, Джордж! – крикнула я, отчаянно дергаясь в своих веревках.
– Смотри… Смотри…
– Мистер Каббинс. – Джоплин вытащил свою ручку, блокнот и приготовился записывать ход эксперимента. Он стоял, постукивая ручкой по зубам, раздраженный и теряющий терпение. Под маской сумасшествия он по-прежнему оставался ученым, которому не терпелось поставить интересующий его опыт. И в данном случае зеркало было ни при чем – с таким же пылом Джоплин мог бы изучать поведение фруктовых мушек или брачные ритуалы африканских червей. – Мистер Каббинс, вы сделаете то, о чем я вас прошу. В противном случае… – Я почувствовала леденящую волну темной, злой энергии, прокатившейся от прикрытой капюшоном фигуры, стоящей внутри железного круга. Джоплин снова покачнулся и кивнул. – В противном случае, – хрипло объявил он, – я вот этим ножом перережу глотки вашим друзьям.
В катакомбах вдруг стало тихо-тихо. Действительно как в могиле.
– О, – раздался в этой тишине далекий, чуть слышный голос из коридора. – Отличный ход господина. По-моему, ситуация для него беспроигрышная.
– Хорошо. – Джордж выпрямился на своем стуле и повторил: – Хорошо. Я это сделаю.
– Нет, Джордж, – сказала я. – Ни в коем случае не делай этого.
– Да ладно, пусть взглянет мельком, – сказал Джоплин. – Ничего ему не сделается.
– Не слушай его! – закричала я. – Он блефует!
– Блефую? – Джоплин внимательно посмотрел на кончик своего ножа. – Знаете, бедняга Джек Карвер думал точно так же, и…
– Перестань, Люси, – отрешенно произнес Джордж. Мне показалось, что он опять находится под воздействием мелейза. – Я взгляну. Ничего не могу с собой поделать. Это зеркало притягивает меня как магнит. Не устоять.
Он открыл глаза. Его голова была опущена, сейчас он смотрел себе на грудь.
– Нет! – Я рванулась так, что потащила за собой стул вместе с привязанным к нему Киппсом – ножки стула заскребли по грязному полу. Мои глаза наполнились слезами. – Если ты это сделаешь, Джордж Каббинс, я за себя не отвечаю.
– Все в порядке, Люси, – сказал Джордж и грустно улыбнулся. – Я виноват, из-за меня вы попали в эту передрягу. И, наконец, мне действительно хочется взглянуть. Ты же знаешь, меня всегда притягивали тайны, всегда хотелось сделать то, чего никто никогда до меня не делал.
– Отлично сказано! – сказал Джоплин. – Я горжусь тобой, юноша. А теперь внимание, я готов записать каждое твое слово. Говори, ни о чем не думая, быстро и четко! Скажи, что ты видишь.
Еще одно эхо из прошлого. Именно эти слова сказал Уилберфорсу Бикерстаф. Прошло сто пятьдесят лет, и все повторяется. И кто знает, сколько сейчас осталось в маленьком архивариусе от Джоплина и сколько в нем сейчас от Бикерстафа?
– Джордж, пожалуйста…
– Она права, Каббинс! – простонал Киппс. – Не иди на поводу у этого сумасшедшего.
– Молчать! – топнул ногой Джоплин. – Всем молчать!
– Люси… – неожиданно сказал Джордж. – Насчет всего этого… Я знаю, что оказался слабым звеном и все делал неправильно. Я очень сожалею об этом. Пожалуйста, передай это Локвуду, хорошо?
С этими словами он поднял голову и посмотрел в зеркало.
– Джордж!..
– Смотри, – ворковала накрытая капюшоном фигура. – Я исполню желание твоего сердца, твое заветное желание…
А Джордж тем временем смотрел в зеркало. Смотрел прямо сквозь свои маленькие круглые очки. И я ничего не могла сделать, не могла остановить его.
Джоплин нетерпеливо сглотнул. Его ручка дрожала над раскрытым блокнотом.
– Ну, говори же, Каббинс. Рассказывай, что ты видишь.
– Джордж?
– Говори, парень!
– Желание твоего сердца…
Лицо Джорджа напряглось, глаза расширились, полыхнули диким светом:
– Я вижу вещи… Прекрасные, удивительные вещи…
– Ну?! Ну?! Продолжай!
Но Джордж внезапно обмяк, его нижняя челюсть медленно опустилась, словно подъемный мост на цепях. Лицо Джорджа все еще продолжало выражать сумасшедшую радость, но на глазах становилось все более бессмысленным и безжизненным.
Я дернулась вперед, веревки с новой силой впились мне в запястья.
– Джордж! – вскрикнула я. – Посмотри на меня! Немедленно!
– Говори! – рычал Джоплин. – Быстро!
Плохо дело. Я с ужасом следила за тем, как кривится широко раскрытый рот Джорджа. Затем Джордж хрипло вздохнул, его веки тяжело опустились, тело вздрогнуло раз, другой – и застыло. Голова опустилась на грудь, потом бессильно свесилась набок. Джордж ушел в вечный покой. Его рот оставался широко открытым, незрячие глаза уставились в пустоту. Плавно упала на лоб светлая прядь.
– Вот черт, – с чувством сказал Альберт Джоплин. – Какая досада. Мог бы больше сказать мне до того, как умрет.
28
Я не отрываясь смотрела на тело Джорджа. Мне казалось, что я перестала дышать вместе с ним.
– Интересно, что он имел в виду, когда сказал «прекрасные вещи»? – хныкал Джоплин. – Это же не научный термин, верно? И рассвет начинается. Не уверен, что успею провести еще один опыт. – Он раздраженно топнул ногой. – Нет, но какая досада, а?!
Он продолжал еще что-то бормотать себе под нос, но я его уже не слышала. Голос Джоплина уплыл куда-то далеко-далеко, все звуки вокруг меня смолкли. Я превратилась в ледяную статую, все мысли вылетели из головы, она стала пустой и гулкой.
– Джордж! – тихо позвала я. – Очнись!
– Напрасно, Карлайл, – это был Киппс. – Он умер.
– Да нет, он всегда такой… – сказала я. – Видел бы ты его с утра. Ты просто слегка задремал, правда, Джордж? Джордж, проснись…
Джордж не отвечал. Он напоминал брошенное на стул старое пальто. Рот у него был открыт. Руки безжизненно повисли. Я вспомнила лежащего на нашем ковре Джека Карвера, бессмысленную пустоту смерти – и застонала.
Джоплин стрельнул в меня глазами. Посмотрел на свои часы, затем, внимательно прищурившись, – снова на меня. Куда только делся прежний застенчивый и робкий маленький архивариус! Он окинул меня холодным оценивающим взглядом.
И не только он. В тот момент, когда Джордж взглянул в зеркало, призрак Эдмунда Бикерстафа раздулся, заполнив собой все пространство внутри очерченного цепями круга. Я чувствовала его холодное удовлетворение, его торжество, его ликование при виде гибели Джорджа. Теперь он переключил свое внимание на следующую жертву, которой выбрал меня. Призрак развернулся, высоко надо мной нависла его накрытая капюшоном голова. Я снизу взглянула в мертвенно-бледное лицо фантома, увидела перекошенный ухмыляющийся рот, редкие острые зубы, похожие на черные монеты глаза.