О происхождении ван дер Хайлей почти ничего не известно. С соседями они не общались, прислугу не приглашали (у них работали привезенные из Африки негры, едва говорившие по-английски); образование дети ван дер Хайлей получали либо на дому, либо в европейских учебных заведениях. Те из членов этой семьи, кто, покинув родовое гнездо, переселялся в другие места, вскоре пропадали из виду, успев до того снискать себе дурную славу оккультного или еще более порицаемого толка.
Поблизости от старой усадьбы постепенно возникла и разрослась деревня Хоразин, населенная поначалу индейцами, а затем скваттерами из окрестностей. Об этом месте этнографы написали несколько научных работ – их неизменно привлекало странное смешение расовых типов среди населения деревни. Сразу за деревней высится крутой холм – его видно из дома ван дер Хайлей; на вершине холма кольцом стоят загадочные древние камни, которые всегда внушали индейцам чероки страх и отвращение. Происхождение и назначение камней до сих пор не уточнены, однако археологические и климатологические данные свидетельствуют об их невероятной древности. Начиная примерно с 1795 года из рассказов первопроходцев и следовавших за ними поселенцев удавалось узнать о странных криках и песнопениях, доносившихся в разное время года то из деревни, то из усадьбы, то от холма с вертикально стоявшими глыбами. Вполне можно предположить, что эта активность прекратилась около 1872 года, когда семейство ван дер Хайлей вместе со слугами внезапно исчезло – единовременно и в полном составе.
С той поры дом стоял в запустении; когда же последующие владельцы и любопытные приезжие пытались поселиться или остановиться в нем, с ними случались всевозможные несчастья: три необъяснимые смерти, пять исчезновений и четыре случая внезапного помешательства. Дом, деревня и окружавшие их угодья перешли во владение штата и ушли с молотка ввиду отсутствия разыскиваемых наследников рода ван дер Хайль. С 1890 года новые владельцы – Чарльз Шилдс, ныне покойный, и его сын Оскар Шилдс, из Буффало, – забросили имение, предупредив, впрочем, население о том, что место лучше не посещать без их ведома.
Насколько известно, за последние сорок лет к дому приближались главным образом исследователи оккультных явлений, офицеры полиции, репортеры и иностранцы, в числе которых был таинственный азиат, происходивший, возможно, из Кохинхины[38]; позднее, в 1903 году, он появился здесь вновь, начисто лишенный памяти и страшно обезображенный, – это событие наделало много шума в газетах.
Дневник мистера Тайпера имеет размеры 6 × 3½ дюйма, листы из плотной бумаги, необычайно прочный переплет изготовлен из тонкого металлического листа. Он был найден у одного из нищих жителей Хоразина шестнадцатого ноября 1935 года полицейским, посланным для расследования слухов о саморазрушении заброшенного имения ван дер Хайлей. Дом в самом деле рухнул по причине почтенного возраста и полной ветхости в сильную грозу в ночь на двенадцатое ноября. Не уцелело ни фрагмента стены или фундамента, и несколько недель к руинам было невозможно приблизиться. Селянин, человек очевидно индейских кровей, указал, что обнаружил книгу в развалинах дома, на месте бывшей гостиной второго этажа.
Из уцелевших обломков здания весьма малая часть поддается идентификации, хотя практически полностью сохранился огромный сводчатый подвал, сложенный из кирпича; в нем были найдены несколько загадочных предметов. Старинная железная дверь, ведущая вниз, была вырвана вместе с петлями и причудливо переплетенным, необычайно крепким замком, продолжавшим удерживать створки. Стены подвального помещения были покрыты грубо вырезанными на кирпиче иероглифами, которые до сих пор не удалось расшифровать. Другой странной находкой была большая круглая брешь в одной из стен, наглухо заблокированная обломком, сместившимся в результате проседания фундамента. Однако самой необычной из всех находок была зловонная, вязкая масса угольного оттенка, покрывавшая каменные плиты основания подвала; волнистая полоса субстанции, приблизительно в ярд шириной, обрывалась у загадочного круглого отверстия. Рабочие, раскапывавшие подвал, сообщали, что в нем стоял запах «как в неубранном питомнике змей в зоопарке».
Дневник, который, по-видимому, писался исключительно для освещения изысканий касательно тайн поместья ван дер Хайлей, проводившихся пропавшим мистером Тайпером, графологическая экспертиза признала подлинным. Ближе к концу записи демонстрируют симптомы возраставшего нервного напряжения автора и местами становятся практически неразборчивыми. Жители селения Хоразин, чья неразвитость и молчаливость ставят в тупик всех изучающих регион и его секреты, не признают, что помнят мистера Тайпера, в отличие от других опрометчивых посетителей загадочного дома.
Текст дневника приведен здесь дословно и без комментариев. Читателю предлагается самому сделать вывод о том, как толковать данные записи – и о чем, кроме вероятного умопомешательства автора, они могут свидетельствовать. Следует заметить, однако, что генеалогические свидетельства подтверждают предположение покойного мистера Тайпера относительно имени Эдриан Слейт.
ДНЕВНИК
17 апреля 1908 года
Прибыл на место около шести вечера, едва успев до начала грозы. Весь путь от Аттики пришлось проделать пешком, поскольку никто не согласился одолжить мне лошадь или упряжку, а машину водить я не умею. Здесь, на месте, все гораздо ужаснее, чем я ожидал, и грядущее страшит меня, хотя разгадать эту тайну хочется нестерпимо. Вскоре наступит ночь – я имею в виду Вальпургиеву ночь, шабаш ведьм, – а после того случая в Уэльсе я знаю, чего мне ждать. Что бы ни произошло, я не дрогну. Мои действия всегда направляло одно смутное, не до конца осознаваемое стремление: всю жизнь я посвятил разгадыванию жутких мистических тайн. Сюда я явился именно за этим и теперь готов к любым, даже самым роковым поворотам судьбы.
Когда я добрался до места, уже совсем стемнело, но до полного захода солнца было еще далеко. Впервые в жизни видел столь плотные и тяжелые грозовые тучи; не полыхай время от времени молния, я бы непременно сбился с дороги. Ближайшая деревушка оставила тяжелое впечатление – тамошние жители по умственному развитию близки к идиотам: один из них ни с того ни с сего поприветствовал меня, будто старого знакомого. Ландшафт практически неразличим в густых сумерках; буроватая растительность обильно покрывает небольшую болотистую долину, окруженную чахлыми деревцами со зловеще изогнутыми голыми ветками. За деревней виден мрачный холм, на его вершине кольцом установлены огромные валуны; в центре кольца возвышается осколок скалы. Несомненно, это и есть то самое чудовищное доисторическое сооружение, о котором упоминал В., когда я беседовал с ним в Н. во время эсбата[39].
Дом огромен, окружен со всех сторон парком, заросшим странного вида шиповником, – мне с трудом удалось продраться сквозь его заросли. Моему взору открылось невероятно старое и ветхое строение – в первое мгновение я даже хотел было повернуть обратно и не входить в него вовсе. Архитектура фасада вызывает болезненное отвращение; удивительно, как до сих пор эта громада не распалась на части. Дом деревянный; хотя первоначальные очертания погребены под более поздними наслоениями флигелей, пристроенных в разные годы, думаю, что основу сооружения составляет старинный колониальный особняк в чисто английском стиле. Возможно, предпочтение дерева камню объясняется стесненностью в средствах, хотя, если мне не изменяет память, жена Дирка ван дер Хайля происходила из зажиточного Салема – отец ее, Аваддон Кори, пользовался в тех краях дурной славой. У дома я заметил небольшое крыльцо с навесом и поспешил укрыться там до того, как разразилась буря. Ураган был жутчайший: кругом не видать ни зги, ливень как из ведра, гром и молнии такие, словно настал конец света, а ветер трепал мой плащ так, словно отрастил когти.
Так как входная дверь оказалась незаперта, я включил электрический фонарик и вошел внутрь. Пыль толстым слоем укрывала пол и мебель, запах – как в заплесневелой гробнице. Сразу за дверью начинается просторная прихожая; справа, закругляясь, уходит вверх лестница. Я пробрался наверх и расположился в комнате, выходившей окнами на фасад здания. Она полностью меблирована, хотя почти все убранство изъедено жучком. Я делаю эти записи в восемь вечера, после холодного ужина, приготовленного на скорую руку из моих походных запасов. Впредь провизию мне будут доставлять жители деревни, но пока они отказываются подходить ближе полуразрушенных парковых ворот. Возникает ощущение, что я здесь уже был, – довольно неприятное, поскорее бы от него отделаться…
Позже
Чувствую, что в доме присутствует нечто, и не в единственном числе. Одно из этих существ явно относится ко мне враждебно – это какая-то злая воля, которая стремится во что бы то ни стало взять надо мною верх. Но я ни на миг не должен уступать – надо собрать все силы и сопротивляться. Тварь отвратительна и исполнена зла, и она, безусловно, имеет нечеловеческую природу. Вероятно, ее направляют темные силы, замкнутые вне Земли, в пространствах вне времени и вселенной. Она довлеет надо мной как башня, как могучий колосс, подтверждая все сказанное в текстах Акло. Явственно ощущая непомерность ее размеров, я не могу понять, каким образом столь гигантское тело вмещается в комнаты обычного дома… впрочем, видимой глазом массы как таковой не существует. О настоящем возрасте этой твари боюсь даже строить догадки.
18 апреля
Ночью почти не спал. В три часа пополуночи по всей округе поднялся странный ветер – сперва тихий и как бы вкрадчивый, он усиливался до тех пор, пока дом не стал сотрясаться, словно во время тайфуна. Я спустился проверить дверь, и тут темнота стала в буквальном смысле осязаемой. Не успел я встать на первую ступень, как меня что-то сильно толкнуло сзади, – ветер, скажет скептик, однако могу поклясться: обернувшись, я увидел смутные очертания гигантской черной лапы. Я устоял на ногах, благополучно спустился вниз и запер на тяжелый засов опасно разболтавшуюся дверь.