26 апреля
Снова сходил на холм. Сегодня вечером шепот ветра слышался гораздо отчетливее; сердитое шипение почти переходило в настоящую речь – глуховато звучавшую, гортанную, с отзвуками дудки, которую я слышал позавчера. После захода солнца на горизонте блеснула вспышка весенней грозы, сопровождаемая почти тотчас же рокочущим гулом в поблекшем небе. Это совпадение сильно встревожило меня: я не мог избавиться от ощущения, что сквозь раскаты грома мне слышатся гортанная дьявольская речь, стенания и злобный хохот. Неужто я начинаю терять рассудок? Или же мое недозволенное любопытство разбудило неведомых чудовищ, дремавших в этом помраченном краю? Совсем скоро наступит Вальпургиева ночь, и что же меня тогда ждет?
27 апреля
Наконец-то мои чаяния осуществятся! Независимо от того, будут ли востребованы моя жизнь, дух или тело, я пройду врата! Прогресс в расшифровке важнейших иероглифов на картине продвигался медленно, но сегодня днем я наткнулся на последнюю подсказку. К вечеру я постиг их значение – и оно применимо лишь одним путем к вещам, с коими я столкнулся.
Под этим домом, погребенный в неуточненном месте, находится позабытый Великий Древний, который укажет мне врата для прохода и снабдит меня утраченными знаками и словами, необходимыми для обряда. Как долго Он пролежал тут погребенным – не забытый разве что теми, кто возводил монолиты на холме, и теми, кто позже отыскал это место и построил этот дом, – не смею и предположить. Несомненно, именно ради Него Хендрик ван дер Хайль прибыл сюда, в Новую Голландию[46], в 1638 году. Миру людей Он неведом, о нем испуганным шепотом говорили лишь те немногие, кто смог обнаружить разгадку, и те, к кому она перешла по наследству. Никто из смертных еще не видел Его – разве что канувшие в небытие колдуны, ранее населявшие этот дом, смогли копнуть глубже?..
Поняв символы, я овладел Семью Канувшими Иконами Ужаса и, кроме того, уразумел неизъяснимые Слова Страха. Теперь, дабы замкнуть круг, мне нужно изречь Заклинание, которое претворит забытого Древнего – Стража Древних Ворот. Я не перестаю дивиться Заклинанию: оно состоит из странных гортанных звуков и сонма дисгармонично звучащих шипящих согласных, оно не похоже по звуку ни на один из известных мне языков, и даже во всей «Книге Эйбона» не сыскать подобного. На закате поднявшись на холм, испробовал прочесть Заклинание вслух; маленький вихрь поднялся у самых моих ног, крутясь-вертясь, будто какая-то живая миниатюрная тварь, полная злобы, а где-то за горизонтом прокатился смутный, зловещий рокот. Он похож на рев зверя мезозойской эры – той заветной поры, когда по миру бродили первобытные ужасы, а в Валузии[47] формировалась культура змеелюдей.
Возможно, я неправильно произношу чужеродные слоги, или же великое Претворение должно произойти только в Вальпургиеву ночь – ведь именно до этого чудовищного шабаша ведьм и держат меня здесь темные силы.
Сегодня утром вдруг показалось, будто я вспомнил, где прежде встречал проклятую фамилию Слейт, – и сердце сдавил страх узнавания.
28 апреля
Сегодня над каменным кругом на холме то и дело появлялись и зависали темные, мрачные тучи. Я и прежде не раз замечал подобное, но сейчас очертания и расположение воспринимаются по-новому. Форма туч причудливо изменилась, они стали похожи на змей и – что удивительно! – на теневые привидения, обитающие в доме. Тучи кружат над древним кромлехом – они ходят хмуро, будто и впрямь обладают злой энергией и преследуют какую-то определенную цель. Я абсолютно уверен, что это из них доносятся злобные монотонные звуки. Покружившись четверть часа, тучи медленно и беспорядочно уплывают – всякий раз на восток, – словно расстроившее ряды войско. Возможно, это и есть те самые дьявольские силы, о которых знал еще Соломон, – те гигантские черные существа, имя которым легион и от чьей поступи содрогается земля?
Разучиваю формулу Заклинания, которое пробудит Безымянное Существо; странный испуг охватывает меня каждый раз, когда я произношу незнакомые слова. Сопоставляя все найденное и прочитанное, я прихожу к выводу: единственное место, где может покоиться Существо, – за железной дверью в подвал. По всей вероятности, за ней открывается тайный ход, ведущий в Домен Древних. Самая безудержная фантазия бессильна предложить облик хранителей, неусыпно – век за веком – таящихся за запертой дверью, питаемых неизвестной пищей. Прежние обитатели дома, вызвавшие их из внутренних пределов Земли, знали их чересчур хорошо, что и подтверждают оставленные ими жуткие портреты и дневники.
Больше всего меня угнетает несовершенство Заклинания. Оно лишь вызывает, но не дает никакой власти над Древним. Разумеется, существуют общепринятые печати и пассы, но помогут ли они против такого Существа? Так или иначе, искушение слишком велико, чтобы считаться с опасностью, и даже пожелай я отступиться – неведомая сила все равно велит мне двинуться дальше. И все ж замок в подвале слишком прочен, чтобы взломать его. Несомненно, ключ хранится где-то поблизости, но до шабаша почти не остается времени. Немедленно приступаю к тщательным поискам. Надеюсь, мне хватит мужества отпереть ту дверь… кто знает, что по-настоящему ждет за ней.
Позже
Последние пару суток я избегал подвала, но сегодня ближе к вечеру снова спустился туда. Он поначалу встретил меня полной тишиной, но через пять минут за железной дверью снова послышались угрожающие шаги и бормотание. На этот раз они были громче и куда страшнее, чем ранее, а скользящий звук, сообщавший о присутствии чего-то крупного и змееподобного, перешел в скрип туго сведенных вместе, напряженных витков – как если бы тварь, собравшись гармошкой, силилась выбить дверь и добраться туда, где я стоял. Когда шумы усилились и стали звучать всё более зловеще и угрожающе, сквозь них начали пробиваться те адские и неопознаваемые отзвуки, которые я слышал во время моего второго посещения подвала, – похожие на далекое эхо грома из-под высоких сводов. Однако теперь их громкость возросла во сто крат, а тембр наполнился новыми и ужасающими обертонами – такими, что не под силу любой звериной гортани. Еще раз я спрашиваю себя: достаточно ли я смел, чтобы отомкнуть замок и встретить натиск того, что таится за дверью?
29 апреля
Ключ найден. Разыскал его днем в запертой комнате – лежал под ворохом истлевшего белья в ящике старинного письменного стола, словно его там поспешно пытались спрятать. Был завернут в ветхую газету за 31 октября 1872 года, под которой была еще одна облатка – по-моему, сушеная кожа какого-то неизвестного пресмыкающегося, – вся в надписях на вульгарной латыни, сделанных тем же неразборчивым почерком, что и в найденных мною дневниках. Как я и предполагал, замок и ключ оказались гораздо древнее самого погреба. Старый Клэс ван дер Хайль приготовил их для чего-то такого, что собирался сделать сам или поручить потомкам; а за сколько веков или тысячелетий до его рождения они созданы – подсчету не подлежит. Вот что было написано на куске кожи.
Таинства неизбывных и чуждых Древних, чьи слова несут весть о том неведомом, что было до явления человека – о том, что ведать смертному не должно, – я никогда не разоблачу. В дальнем краю без края и дали, во граде стовековом Йан-Хо, побывал я во плоти – единственный из рода людского. Там я обрел и унес с собой то, что с радостью потерял бы, понеже теперь оное невозможно. Я узнал, как связать воедино то, что лучше было бы не связывать, и как извлечь из недр земных Того, кого разумнее было бы не будить и не извлекать. То, что послано следовать за мной, не упокоится, покуда я, или кто после меня, не откроет и не претворит того, что должно быть открыто и претворено.
Не освободиться мне впредь от того, что пробудил я и увлек за собой, ибо так сказано в «Книге Сокрытого». То, что я жаждал обрясть, обвило меня всем своим гнусным существом, и, если моей жизни не хватит, чтобы исполнить наказ, будет оно поступать так с моими потомками, яко рожденными, так и не родившимися, – до той поры, покуда свое не возымеет. Странными могут быть их сделки, непотребным – содействие, которое они потребуют себе пред концом грядущим. В земли неведомые и туманные до́лжно отправиться ищущим, и для внешних Стражей надлежит построить обиталище.
Се есть ключ к замку, данному мне в неизбывном и заповедном городе Йан-Хо; этот замок либо я, либо кто из моего колена должен установить будет на преддверие Тому, Кого Надобно Обрясть. И пусть Владыки Йаддита поддержат меня – или кого еще – в час, когда надобно будет сомкнуть замком оным створки или повернуть в замке оном ключ.
Таким было послание, содержание которого показалось мне удивительно знакомым. Сейчас, когда пишу эти строки, ключ лежит на столе передо мной. Со смешанным чувством страха и непонятного восторга я пытаюсь подобрать слова, чтобы описать его. Как и замок, он отлит из того же неизвестного металла зеленоватого цвета; оттенок его вернее всего сравнить с позеленевшей от времени медью. Замысловатый, непривычный вид бородки не оставляет сомнений относительно замка, который отмыкает этот ключ. Ручка стилизована под фантастическую, нечеловеческую фигуру, точные очертания и изначальный облик которой теперь уже не определить.
Когда я беру этот ключ в руки, даже ненадолго, то чувствую, что холодный металл живет неземной, дьявольской жизнью: в нем что-то бьется и пульсирует, но слишком слабо – просто так не распознать. Под фигурой выгравирована стершаяся за многие века надпись, выполненная все теми же колдовскими, похожими на азиатские, иероглифами – мне они уже хорошо знакомы. Я прочитал только первые слова – «сокрыто мщение мое», – а затем текст становится вовсе неразборчивым. Роковое совпадение по времени: сегодня я нашел ключ, а завтра ночью наступает чертова суббота. Но вот что удивительно: среди всех этих страшных ожиданий меня все больше и больше тревожит фамилия