Как видно, некоторые детали из данной заготовки в итоговый вариант «Истории и хронологии “Некрономикона”» не вошли. Очевидно, энциклопедический стиль очерка не позволил Лавкрафту упомянуть источник слова «азиф» – а именно комментарии к «Халифу Ватеку», псевдоарабской сказке Уильяма Бекфорда (1760–1844). Написанная на французском языке в 1782 г., повесть впервые была опубликована четырьмя годами позже на английском в переводе Сэмюэла Хенли (1740–1815), который также снабдил издание многочисленными и весьма пространными комментариями. Поясняя пассаж «Добрые мусульмане вообразили, будто слышат зловещее жужжание ночных насекомых, предвещающее дурное» (Vathek, An Arabian Tale, by William Beckford, Esq., London: William Tegg, 1868; p. 46), Хенли среди прочего цитирует Библию («Не убоишься ужасов в ночи», Пс. 90:5), упоминает Вельзевула, «Владыку мух» и далее сообщает, что «ночной звук, называемый арабами “азиф”, принимался ими за вой демонов». Отказался Лавкрафт и от упоминания “Index expurgatorius”, являющегося вовсе не ватиканским списком запрещенных книг, как писатель, очевидно, поначалу полагал, но списком исправлений в книгах, которые необходимо было проделать для получения разрешения на публикацию. Да и появились подобные списки лишь в XVI в., равно как и “Index librorum prohibitorum” – настоящие перечни запретов. Несомненно, узнав об ошибке, писатель поспешил устранить фактологическое несоответствие в тексте.
Подражание энциклопедической статье, увы, не избавило материал от грубых ошибок и в окончательном варианте: в «Хронологии» века печатных изданий «Некрономикона» в Германии, Италии и Испании не соответствуют указанным в самом тексте, разнясь с ними на один век. Касательно итальянского издания можно было бы предположить, что Лавкрафт просто-напросто машинально указал век по первым двум цифрам года, не приплюсовав положенной единицы, но против версии о подобной вопиющей небрежности говорит то обстоятельство, что в самом очерке, при упоминании принадлежащего семье Пикманов печатного издания греческого перевода, писатель выражает «период между 1500 и 1550 годами» как XVI век совершенно правильно.
Каковым бы ни являлось объяснение указанного нелепого недочета, базовой принято считать хронологию, выстроенную непосредственно в очерке. Впрочем, расходящиеся с ней даты издания «Некрономикона» встречаются и в других источниках, примером чего является письмо Лавкрафта редакторам любительского журнала “The Planeteer” Джеймсу Блишу и Уильяму Миллеру, датированное 13 мая 1936 г., где говорится: «Это вам повезло, что удалось сохранить экземпляры дьявольского и омерзительного “Некрономикона”. Являются ли они латинскими версиями, напечатанными в Германии в XV веке, или греческой версией, изданной в Италии в 1567 г., или же испанским переводом за 1623-й? Или, быть может, эти экземпляры представляют собой совершенно иные издания?» (Selected Letters II (1925–1929), by H. P. Lovecraft, edited by August Derleth and Donald Wandrei, Sauk City, WI: Arkham House Publishers, Inc., 1968; p. 307). Здесь, как видно, Лавкрафт противоречит собственной датировке итальянского издания, в то время как испанское и вовсе называет переводом. Скорее всего, он попросту запутался в своих же хитросплетениях истории «Некрономикона».
Точно так же Лавкрафт промахивается на век и при ссылке на Ибн Халликана, действительно существовавшего арабского калия и автора биографического словаря, но жившего в 1211–1282 гг., и причина здесь явно не в имевшихся на то время источниках информации. А в случае датского медика и натуралиста Оле Ворма (Ole Worm, в оригинале Лавкрафт употребляет латинизированную форму его имени, Olaus Wormius) ошибка и вовсе составляет четыре века: ученый жил в 1588–1654 гг. С. Т. Джоши, литературный критик, один из наиболее авторитетных исследователей жизни и творчества Лавкрафта, предполагает (в “Lovecraft, Regner Lodbrog, and Olaus Wormius”, by S. T. Joshi, Crypt of Cthulhu #89 (vol. 14, no. 2), Necronomicon Press, Eastertide 1995; pp. 3–7), что данное недоразумение возникло вследствие неправильного толкования Лавкрафтом сведений, приведенных шотландским священником и писателем Хью Блэром (Hugh Blair, 1718–1800) в его «Критическом трактате о стихотворениях Оссиана» (1763).
Другой переводчик «Некрономикона», Феодор Филит, – лишь плод писательского воображения. Равно как и, разумеется, гипотетический обладатель печатного издания трудов константинопольца, бостонский художник Ричард Аптон Пикман, ко времени окончательного формирования «Истории и хронологии…» уже представленный в рассказе «Модель Пикмана» и повести «Сомнамбулический поиск неведомого Кадата». Но вот династия халифов Омейядов (правивших в 661–750 гг.), Михаил Керуларий (ок. 1000–1059), константинопольский патриарх в 1043–1058 гг., и Григорий IX (ок. 1170–1241), папа римский с 1227 г. и вплоть до своей смерти, – реальные исторические лица, и связанные с ними даты в хронологии «Некрономикона» не противоречат периодам их деятельности. В статье «Аравия» девятого издания «Британской энциклопедии» (1875–1889), которым и владел Лавкрафт (см. H. P. Lovecraft: A Life, by S. T. Joshi, West Warwick, RI: Necronomicon Press, 2004; p. 367), Омейядам приписывалось дозволение свободы самовыражения, что, надо полагать, и уберегло Аль-Хазреда от побиения камнями или иной казни, полагавшейся неверным и богохульникам. Примечателен и тот факт, что за год до вымышленного запрета вымышленной книги Григорий IX официально учредил папскую инквизицию – наверняка Лавкрафт счел данное событие уместной отправной точкой для своих криптоисторических построений. В продолжение темы истории как точной науки – если в 1692 г. в Салеме преднамеренно и не сжигали библиотек (и чего бы то ни было вообще), год этот выдался жутким для жителей города в силу так называемой «охоты на ведьм» – исторического, культурного и оккультного феномена, который Лавкрафт просто не мог обойти вниманием. Что до других перечисленных в очерке книгохранилищ, все они реальны – за исключением, разумеется, библиотеки Мискатоникского университета.
Ситуация же с автором одиозного сочинения, Абдуллой Аль-Хазредом, заключает в себе некоторый подвох: в определенном смысле можно утверждать, что его личность… тоже реальна. Вот что в письме от 26 января 1921 г. Лавкрафт сообщает о происхождении этого имени своему другу, писателю Фрэнку Белнэпу Лонгу (1903–1994): «…Абдулла Аль-Хазред – это псевдоним, который я придумал себе в возрасте пяти лет, когда сходил с ума по «Тысяче и одной ночи»» (Selected Letters I (1911–1924), by H. P. Lovecraft, edited by August Derleth and Donald Wandrei, Sauk City, WI: Arkham House Publishers, Inc., 1965; p. 122). В дальнейшем Лавкрафт делился данным биографическим фактом и с другими друзьями по переписке. Вполне закономерно, что для имени сочинителя «Некрономикона» писатель выбрал собственный псевдоним, пускай и детский и грамматически совершенно неверный.
Упоминает же «юродивого араба» в письме Лонгу Лавкрафт по той причине, что в данном послании он рассуждает о своем рассказе «Безымянный город» (1921), в котором Аль-Хазред и был им впервые выведен как литературный персонаж. Потому неудивительно, что «безымянный город», своего рода парафраз упоминаемого в Коране Ирема (Ирама) Многоколонного, через несколько лет появился и в очерке.
Продолжая речь о Фрэнке Б. Лонге, нельзя не затронуть и его косвенное участие в формировании окончательной версии «Истории и хронологии»: именно благодаря ему в эссе фигурирует английский перевод Джона Ди (1527–1609), математика и астронома, более известного своими алхимическими и оккультными изысканиями. Эпиграфом к своему рассказу «Пожиратели пространства» (The Space Eaters, 1928) Лонг поставил «цитату» из «Некрономикона» Джона Ди: «Крест – отнюдь не пассивное средство. Сей символ защищает чистоту души, и он часто возникал в воздухе над нашими шабашами, приводя в смятение и рассеивая силы Тьмы». Лавкрафт счел долгом откликнуться на выдумку друга и дополнил рукопись «фактом» о еще одном переводе зловещего гримуара, и на упоминавшемся выше факсимиле можно разглядеть, что предложение о докторе Ди вписано карандашом между строк. Но и это еще не все: в лавкрафтовском рассказе «Ужас Данвича» сюжет как раз и построен на лонговском изобретении: «Вильбур, положив перед собой две книги, тщательно сличал тексты. Он искал недостающие фрагменты – определенные отрывки, которые могли бы возместить страницу 751 из его неполноценного тома, унаследованного от деда». Тем не менее здесь подразумевается печатное издание, в то время как в очерке четко указано, что английская версия существует лишь в рукописных фрагментах. Быть может, Лавкрафт решил таким образом внести разнообразие в список имеющих хождение версий сочинения Аль-Хазреда.
Уместно отметить еще одно позднее дополнение в «Истории и хронологии «Некрономикона»». В некоторых ее публикациях (например, от издательства «Саймон энд Шустер») в третьем абзаце текста, после сообщения об утрате арабского оригинала еще до времен Ворма, в скобках приводится замечание: «имеется, впрочем, несколько расплывчатое свидетельство о таинственном экземпляре, появившемся в Сан-Франциско в нынешнем столетии, впоследствии погибшем в огне». Данная ремарка объясняется Лавкрафтом в письме (1935) Ричарду Ф. Сирайту (1902–1975): «В одном отношении данную «историю» необходимо доработать: в «Возвращении колдуна», напечатанном три года назад в «Стрэйндж тэйлз», рассказывается об арабской версии, сохранившейся до наших дней». Строго говоря, в рассказе К. Э. Смита (The Return of the Sorcerer, 1931) действие происходит в Окленде, но до Сан-Франциско от него совсем недалеко, да и «доработка» очерка демонстрирует не столько точность Лавкрафта, сколько его доброжелательность – рассказ Смита объективно являет собой лишь слабую имитацию лавкрафтовских работ.
Таким образом, «Историю и хронологию «Некрономикона»» отчасти можно считать и коллективным произведением. Как уже упоминалось, «Некрономикон» служил источником вдохновения для друзей-коллег Лавкрафта, причем они не только использовали этот вымысел в сюжетах своих произведений, но и изобретали по его образцу собственные зловещие книги. Достаточно назвать хотя бы “Unaussprechlichen Kulten” Роберта Говарда, «Книгу Эйбона» К. Э. Смита, “De Vermis Mysteriis” Роберта Блоха. За несколько десятилетий подобная преемственность внесла определенную лепту в завоевание уже покойным писателем успеха и среди широкой публики. Несомненно, в какой-то мере Лавкрафт обязан своему триумфальному возвращению придуманной им же зловещей книге – выражающей, не стоит забывать, «зако