– Конечно-конечно. Я сейчас же распоряжусь заложить экипаж.
У свекрови слова с делом не расходились. Уже через каких-то двадцать минут мы ехали в карете в лечебницу.
Глава 8
Лечебница – не то место, которое мне приходилось часто посещать. Как-то не сложилось у меня с обителью носителей зеленых хламид. Да и не было у нас в Столице лазарета. Зато имелся цирюльник, способный выдернуть зуб, если тот разболится. А для совсем уж тяжелых случаев – ведунья Айза, старуха, что и заговорить болячку могла, и отвар какой сварить. Порою даже помогало. Либо вылечиться, либо отправиться в мир иной. Но помогало же! А главным лекарем в песках считался кабачник Сэм. Правда, у него имелось одно зелье на все случаи жизни, крепленое, не хуже гномьего первача – но принимать его можно было как наружно, так и внутренне. Особенно уважали его бандиты и заказывали себе «микстуры» сразу по паре кружек.
В коридорах лазарета витал запах мяты и камфары. Но несмотря на все ухищрения работников придать лечебнице уюта (как то цветы в кадках и картины на стенах), оставалось что-то казенное в самой атмосфере.
Впрочем, Хантера, разместившегося в одноместной палате, это, похоже, ничуть не удручало. Он и из врачебных покоев умудрился сделать рабочий кабинет. В последнем мы с его матушкой убедились, едва вошли в палату. Сиятельный полулежал на подушках, перебинтованный, небритый и дюже недовольный. Перед ним на вытяжку стоял подчиненный и отчитывался:
– …не удалось, – услышала я обрывок фразы.
Увидев нас, Хантер тут же сделал знак говорившему прекратить доклад и, заявив, что остальное он прочтет в отчете, протянул за ним руку. Офицер тут же отдал благоверному папку и, наклонившись к портфелю, который до этого был прислонен к ножке кровати, достал еще одну, после чего почти беззвучно пояснил:
– В первой отчет, а в этой, как вы и просили, все по делу Томаса Шелдона.
Зря старался. Имя своего отца я смогла бы разобрать даже сквозь треск и шипение гремучников.
Хантер же с невозмутимым видом кивнул подчиненному и, переключив свое внимание на нас, преувеличенно бодро воскликнул:
– Матушка, Тэсс. Не ожидал вас так скоро!
– Я вижу, кого ты ожидал… – тут же перешла в наступление родительница, грозно оглядывая стопки бумаг, что вольготно расположились на прикроватной тумбочке. – Тебе сейчас совершенно не о работе надо беспокоиться, а ты все туда же… Вон до чего дошло. Со своим расследованием чуть не угробил жену и ребенка!
– К-какого ребенка? – запинаясь, произнес Хантер.
Аналогичный вопрос вертелся и у меня на языке. И тут лицо сиятельного словно озарилось запоздалой догадкой. Сначала он просветлел, а потом стремительно начал бледнеть и слишком спокойно попросил:
– Мама, не могла бы ты нас покинуть на несколько минут? Мне нужно кое-что обсудить с моей… – видимо, слово все же было для него непривычно, но он быстро совладал с собой, – женой.
– Конечно-конечно, – родительница подняла руки с раскрытыми ладонями и даже попятилась.
Когда же она повернулась к нам спиной, до нас обоих донеслось ее негромкое:
– …Ну вот, а говорил «только в целях государственной безопасности», «ничего личного», «она ни разу не беременна от меня»… Не мог сразу матери все рассказать как есть…
Едва за свекровью закрылась дверь, я начала медленно подходить к кровати с самыми кровожадными намерениями. Сегодня как никогда я ратовала за радикальные меры. И подушечка на кровати лежит такая симпатичная. Пуховая. Большая. Душить ею наверняка удобно.
– Давай я все объясню, – сразу же включил режим парламентера Хантер.
– Объясняй, – милостиво дала я согласие. – А пока я тебя придушу. Раз десять. Нет, для надежности – двенадцать.
– Вчера, когда меня вывели из стазиса, я плохо соображал. А тебя надо было забрать от дознавателей срочно. Тейрин своего бы не упустил и, воспользовавшись ситуацией, забрал бы к себе.
– Так он почти и забрал, – вмешался появившийся кронпринц. – Что с того? И ты и он делаете одно дело. Или ты думаешь, что личные обиды Алана возьмут верх над профессионализмом? Напрасно…
Хантер, слушавший речь кронпринца, напоминал мокрого воробья. Нахохлившегося, встрепанного, голодного и готового биться за последнюю крошку даже с голубями и помойными котами.
– Я ничего не думаю, но предпочитаю перестраховаться, – гнул свое сиятельный.
– А может все дело в Т…
– Ни в ком! – отрезал блондин. – Но это мое расследование, и я не позволю вмешиваться в него.
«Карьеристы несчастные, что Хантер, что этот Алан», – печально подумала я.
– Так почему леди Голдери вчера ворвалась в управление с вашей именной белкой на шее и буквально отбила меня у лорда Тейрина?
– Даже так? – изменился в лице супружник.
– Да, – подтвердили мы с призраком в один голос.
– Я написал, что тебя срочно надо забрать из участка. Объяснять причины было долго, вот поэтому, чтобы она поняла, насколько это важно, добавил, что ты от меня беременна.
Я озверела.
– Ну ты же знаешь, что ради внуков моя мать сделает даже невозможное.
– Она и сделала, – ехидно прокомментировал кронпринц. – Сдернула духа-хранителя с места. Такое всего несколько раз на моей памяти случалось.
– Матери будешь сам объяснять, что пошутил, – отрезала я.
Хантер окончательно опечалился, а потом посмотрел на меня с выражением больного, находящегося на последнем издыхании, и протянул:
– А может быть, подыграешь мне? Чего тебе стоит? Всего пару дней…
– Нет.
Категоричный ответ заставил этого пройдоху сменить тактику: если женщину нельзя купить на жалось, можно попробовать ее просто купить:
– Хорошо. Чего ты хочешь? Бриллиантовое колье? Золота?
Отчетливый скрип моих зубов – и список тут же поменялся.
– Самый новый генератор силового поля и набор никелированных гаечных ключей, – пустился он во все тяжкие и, закрепляя успех, добавил: – А еще мультифазную отвертку для работы с различными потоками магии.
Я скривилась: этот ушлый ушастый успел меня изучить.
– Только ради мультифазной отвертки.
И тут кронпринц позволил себе смешок:
– Никогда не думал, что девушку можно задобрить такой сомнительной вещью…
– Ничего себе сомнительная! – возмутился Хантер. – Да ты знаешь, что колье добыть было бы гораздо проще? А эту штуковину – только под заказ у императорского оружейника удалось.
У меня же просто не осталось цензурных слов. У кого бы занять? Хантер, проходимец, все заранее просчитал. И мою реакцию, и то, что я соглашусь.
Словно уловив ход моих мыслей, сиятельный резко сменил тему разговора:
– Кстати, о напавших. Их уже нашли, – вот только сказано это было столь печально, что сомнений не оставалось…
– Мертвы, – скорее утверждая, чем спрашивая, уточнила я.
– Да. И судя по тому, в каком состоянии обнаружены трупы, с них клятвы не брали.
– Нет кровавой пены? – с сомнением протянул кронпринц. – Что же тогда?
– Наемникам клясться в верности не с руки. Им плевать на идеалы, они дорожат лишь репутацией.
Хантер сделал паузу. Все же долгие разговоры давались ему нелегко, как бы он ни пытался создать иллюзию полного выздоровления.
Мы же с кронпринцем изнывали от любопытства, но молчали. Переведя дух, сиятельный продолжил:
– Четверых неизвестных сегодня нашли погибшими в результате взрыва на окраине Альбиона, – сухим казенным языком, словно зачитывал протокол, отчитался он.
У меня же в голове сложилась картинка. Мастер-бомбист мертв, но его творения живы. И сколько их еще? А те, кто затеяли игру, всегда опережают нас на шаг.
– И вновь мы оказались в самом начале, – резюмировал кронпринц.
– Отнюдь. – Возражение Хантера заставило меня удивленно вскинуть брови. А сиятельный развил мысль: – Вначале на нас нападали «из любви к искусству», так сказать. Дилетанты, революционеры. Последние же два покушения свидетельствуют – заговорщики обратились к профессионалам.
– И что с того? – не поняла я. – Ну поменяли шило на мыло. Нам-то от этого какой профит? Разве что теперь удар в печень будет более профессиональным…
От моей последней реплики муженек поежился, но не преминул возразить:
– Это говорит еще о двух вещах: во-первых, утечка информации уже произошла. И если раньше пытались в первую очередь достать у меня артефакт, то теперь они осведомлены, что душа кронпринца – в Тэсс. Оттого нас сразу пытаются убить, о чем свидетельствует взрыв в квартире.
– И наемникам заказали нас двоих, – тихо сообщила я о подслушанном в яме.
Под укоризненно-заинтересованными взглядами собеседников мне пришлось рассказывать и о том, что прошло мимо дознавательских протоколов.
После моего пересказа Хантер продолжил:
– …А во-вторых, смена исполнителей говорит еще и о том, что наших злоумышленников поджимает время, но не средства.
– Любую революцию всегда кто-то да финансирует: деньгами, отчаянием, надеждой, – веско обронил кронпринц. – Те, кому всего хватает: денег, счастья, – не полезут на баррикады.
– А вот чего недоставало нашим революционерам? – задал риторический вопрос сиятельный.
– Может быть, свободы? – Я машинально потерла шею, на которой столько лет болталось оседлое ярмо.
– Тэсс, открою тебе великую тайну. Свобода, как крылья, не всем нужна. Для рожденных под землей гораздо важнее широкие лапы, чтобы прорыть ход и побольше загрести. Один из тысячи задумывается об этой самой свободе. Вот скажи, сколько человек из твоей дыры мечтали сбросить оседлую метку?
Вопрос Хантера вызвал во мне сначала волну негодования, а потом заставил задуматься. А ведь и правда, не каждый в нашей Столице грезил о том, как бы сорвать ярмо. А тем, кто этого так уж сильно хотел, – это удавалось. Те же кочевники и бандиты не носили ошейников. И если на первых ярмо просто-напросто не смогли надеть (сели на своих ящеров и умчали в пески – только их клеймщики и видели), то вторые умудрялись избавиться от меток (и это стало одной из причин того, почему этих опасных типов объявили вне закона, ну, это не считая грабежей и разбоя, которые значились в анамнезе у многих из них).