овсем в духе Густава:
Юноша, я не танцую,
Нет, юноша, я не танцую.
Хватит улыбаться!
Я после операции!
Сказала чистую правду: у меня ведь лодыжка еще до конца не зажила. На что тут же получила предложение прогуляться. Вот ведь!
Положение спас подоспевший Хантер, заверивший, что муж сам в состоянии сопроводить свою жену подышать свежим воздухом. Адепту пришлось откланяться. Я лишь успела почувствовать, как в руку молниеносно сунули записку. Времени смотреть, что именно мне передали, не было, но выкинуть… мало ли зорких сплетников вокруг. Поднимут, прочтут, а потом еще и извратят. Нет уж.
– Наверху все готово. Ты как?
Я, передернув плечами, то ли от сквозняка, то ли от грядущего, лишь сглотнула.
– Давай уже покончим с этим. Так или иначе, но мне надоело ощущать себя мишенью.
– Моя маленькая отчаянная и смелая… – невесть с чего сказал сиятельный, пока мы поднимались по каменной лестнице все выше и выше.
Но вот над макушкой прошелся порыв ветра. Еще ступенька – и в лицо дыхнуло холодком. Я задрала голову и увидела, что выше – только звездное небо да три полные луны. Не иначе им стало интересно, что за действо развернется сейчас так близко, почти под ними.
Каменная площадка. Не слишком большая, но достаточно широкая для того, чтобы на ней поместилось пятеро здоровенных ездовых ящеров (если кому в голову придет такая дурная идея – приволочь рептилий сюда). А в центре – пентаграмма, по который пробегали сполохи пламени. Были здесь и архимаг, застывший в предвкушении, и лорд Тейрин, чуть поодаль, у самых каменных зубцов, что служили своеобразным ограждением смотровой площадки башни. А еще – несколько незнакомых сиятельных, в облачении стражей.
– Ложитесь в центр пентаграммы, леди, – маг указал на свою напольную живопись.
Закравшаяся было ко мне в голову мысль о том, что я подхвачу на этих камнях пневмонию, разбилась о жар под ногами. Даже через подошву балеток я почувствовала: если кладка у лестницы холодила, то горячие камни под пентаграммой, навевали воспоминания о песках Анчара.
Я зашла в центр магического рисунка и начала присаживаться, когда прозвучало сварливое мага:
– Лучше бы раздеться, чтобы голой кожей…
На что тут же отозвался муженек:
– Если ваши расчеты верны, то и дюйм ткани не помеха, а если нет, то отсутствие платья ритуал не спасет… – А под конец реплики не упустил возможности поддеть: – Или вам так хочется увидеть леди обнаженной…
Недосказанность оказалась столь провокационной, что архимаг закашлялся, а потом с удвоенным рвением начал выводить пассы руками.
Последнее, что я увидела, перед тем, как мои плечи коснулись гранита, стало лицо Хантера. Решительное. Сосредоточенное. А потом лишь чернильную синь неба, да созвездия, знакомые с детства. И три луны-насмешницы.
Архимаг что-то завывал, кастуя заклинания, вливая энергию в пентаграмму. Я чувствовала, как и до того горячие камни и вовсе наливаются огнем, словно песок под полуденным солнцем, так и норовя обжечь. С последним выкриком мага меня скрутила резкая боль. Словно разом бросили в самое жерло вулкана. Огонь оказался повсюду, и даже внутри меня. Я захлебывалась в жарком воздухе, как в зыбучих блуждающих песках. Это уже была не просто выворачивающая наизнанку боль, а агония.
Крик Хантера «Остановите!», как и его глухой удар об энергетический барьер, возникший вокруг пентаграммы, успел пробиться в мой затуманенный разум, когда я могла еще что-то осознавать и понимать.
Пытка. Самая настоящая пытка, в которой каждая секунда – вечность. А таких целых семь… Или тринадцать. Я выгнулась дугою. Вместе со мною кричал еще кто-то…
Микаэль – скорее не поняла разумом, а угадала.
Глаза невольно распахнулись, и я увидела луч, бивший из моей груди.
Продержаться еще немного…
Семь…
Восемь…
Девять…
Десять…
Боль разрывала на части.
Одиннадцать…
Не было сил даже на вдох.
Двенадцать…
Все плыло перед глазами…
Тринадцать…
Не знаю, откуда у меня взялись силы, чтобы перекатиться из центра пентаграммы. Едва я сместилась – боль резко ушла. Схлынула, словно ее и не бывало. Я закашлялась, словно заново учась дышать. О том, что ритуал проведен, свидетельствовали только теплые камни. Раздалось удивленное:
– Нить ведет не в город! Тело спрятано здесь…
Приказ Хантера:
– Обыскать цитадель!
Дружный топот сапог. Ну вот и все. Сейчас они найдут тело кронпринца, и дух Микаэля сможет его занять. А меня же выставят как приманку. Пустышку, про которую Эрик Хейри будет думать, что она еще полна…
Круги плыли перед глазами, но я упорно пыталась сесть. Отчего-то сейчас мне это казалось особенно важным.
– Какая же ты настойчивая, – послышался голос, в котором смешались и восхищение, и насмешка, и отчего-то сожаление. – Даже жаль, что мы встретились при таких обстоятельствах.
Неужели дипломат пришел так быстро? А ведь все наверняка убежали искать тело Микаэля… Хотя нет. Должен же был кто-то остаться со мной? Хоть кто-то.
Я с трудом сфокусировала взгляд и увидела перед собой… Тейрина? Как?
– А к-к-клятва к-к-крови? – заикаясь, брякнула я первое пришедшее на ум.
Меня и вправду остались охранять. Архимаг и двое стражников. Все они сейчас мирно спали. Как и Корнелия, улегшаяся прямо на каменном полу, носом вниз. Вот это я понимаю: уснула с разбега! Причем ее поза казалась столь знакомой. Совсем как у леди Евы, когда она чуть не тюкнулась носом в суп, или того бомбиста, что умер, запнувшись об угол стола… И все благодаря зелью Кристофера.
– Клятва крови? – насмешливо передразнил меня Тейрин и, пользуясь тем, что я еще не пришла в себя, ловко связал мне руки широким шарфом. Предусмотрительная сволочь! Узкая веревка оставит на коже следы, а вот такая полоса ткани…
Сиятельный прищелкнул пальцами, создавая на смотровой площадке полог тишины, а я запоздало сообразила, что шанс криком привлечь внимание бездарно упущен. Лорд стихий меж тем продолжал:
– А кто сказал, что я ее нарушаю? Дословно в ней значится: «Делать все ради процветания и блага отечества, невзирая ни на что». Вот я и делаю…
– Убивая кронпринца и поддерживая революционеров, что расшатывают трон? – Я не кричала и не кидалась обвинениями. Напротив, мой голос был спокоен, убийственно спокоен. – Это разве «для блага отечества»?
Алан на мгновение даже замер, а потом повернулся ко мне и присел так, что наши лица оказались на одном уровне. Рыжая бровь скептически изогнулась.
– Смелая, отчаянная, верная своим принципам. Даже жаль убивать тебя, но так надо.
С этими словами он вскинул Корнелию на плечо и понес к краю площадки. Опасно уложив красавицу на каменный парапет, сиятельный направился в угол. Там, в тени, под черной парусиной оказалось скрыто еще одно недвижимое тело. Когда лорд вынес его в центр и аккуратно уложил на камни, я поняла: Эрик Хейри, в отличие от Корнелии, что еще дышала, был мертв. Основательно так мертв. Ибо живых и здоровых людей с аккуратным отверстием от пули посреди лба я еще не встречала.
Рыжий аккуратно уложил дипломата, раскинул ему руки и ноги, а в ладонь всунул револьвер. Во внутренний же карман вложил какой-то конверт. Полюбовался получившейся композицией, а потом достал из кармана пробирку с кровью и дополнил свой натюрморт несколькими мазками багрянца.
Движение руки – и пробирка улетела в пустоту за парапет.
А за ней, судя по тому, что Тейрин подошел ближе, настала и моя очередь.
– Зачем? – только и смогла я вымолвить. Думала, вопрос останется без ответа, но лорд, подхватив меня, потащил туда же, куда до этого – черноволосую красотку, и пробубнил:
– У нас еще есть несколько минут, и я думаю, что ты заслужила право узнать правду перед смертью. А мне, несмотря на мои поступки, благородство тоже не чуждо.
Я, вися вниз головой, позволила себе в этом усомниться.
– Видишь ли, дорогая Тэсс. Наверняка ты успела заметить, что из Микаэля, хоть он и славный малый, политик не очень. Слишком юный, увлекающийся, а ему через год садиться на трон: сила, которая была у его отца, благодаря которой держится стена, почти на исходе. А революционеры… их тайные и не очень общества уже давно назревают, как язвы на больном теле нашей империи. Только вскроешь одну, как тут же появляется другая. Оттого мне даже создавать никакого тайного общества не пришлось – поддержал одно из тех, что уже были. Кстати, эти ребята стремились свергнуть императора, выпить магический дар у всех сиятельных и надеть на нас оседлые ошейники. А дух Аврила навечно вмуровать в стену, чтобы та не пала. Так сказать, поменять верхи и низы местами. И подобных им кружков революционеров не один и не два. Добавь к этому дружественных соседей нашей державы, которые спят и видят гражданскую войну в империи…
Слушая лорда, я еще раз убедилась: если правитель хочет мира и процветания в свой стране, он порою вынужден идти по трупам. И пусть Алан – не император, но он искренне верит в то, что своими действиями спасет Отечество. В противном бы случае кара от неисполнения кровной клятвы его убила.
Вот только мне от его благородных целей легче не становилось. Я жить хотела.
А лорд стихий решил добить меня вопросом:
– Вот как ты думаешь, удержит ли слабая рука Микаэля власть, которой так многие жаждут?
Его слова заставили меня взглянуть на ехидного, язвительного Мика в другом ключе. Не как на почти друга, а как на державца.
– Оттого я придумал изящный план: поменяться с кронпринцем душами. Вот только как провести такой ритуал, чтобы подмену тут же не обнаружили? Магический всплеск, изменение ауры, странности поведения кронпринца… Но если этому предшествует похищение да еще разделение души и тела… все спишут именно на это. И все бы ничего, не вмешайся Хантер.
Вот так вот. Все эти революционеры – лишь пешки, что отвлекали внимание. Разменные монеты. И пусть говорят, что перевороты совершают безумцы и наемники… Если вторых, купленных за деньги, не жаль, то первые… они наверняка верили, что умирают за идею великой и свободной империи. А на деле… Да и этот дипломат. Он тоже, как выяснилось, оказался лишь ширмой.