Так как мы находимся под землей, здесь нет окон, но на бледно-желтой стене висит огромная картина маслом: пляж, ведущий к бескрайнему голубому океану. С этим видом не сравнился бы вид из окна, но эта картина и близко не так прекрасна, как кровать, – такая же роскошная, как кровать Варда. Ками танцующей походкой приближается к шкафу и распахивает дверцы – огромный выбор одежды, и вся она – для меня. Я не знаю, смеяться мне или плакать. Просто бездумно провожу рукой по водопаду из тканей.
– Больше никакой наволочки! – радостно сообщает мне Ками. Заметив мое выражение лица, она тихо спрашивает: – Слишком много нового сразу?
Я киваю, и она обвивает меня рукой, прижимая к себе.
– Не волнуйся, Джейн. Мы быстро вернем тебя в норму, и ты снова почувствуешь себя человеком. И вскоре все это будет казаться тебе совершенно нормальным, как и должно.
Возможно, она права, но как долго продлится это чувство? У меня всего пятнадцать дней, чтобы как-то оправдать свое дальнейшее присутствие в «Ленгарде». Все эти перемены, по сути, ничего не изменят, я не буду, не буду отвечать на их вопросы. Я просто не могу. А значит, мое время подходит к концу, и секундная стрелка тикает все громче, как будто это не часы, а детонатор. Все, что мне остается, – просто наслаждаться оставшимся временем и своим последним подарком, хотя я и подумать не могла, что когда-нибудь получу нечто подобное. И эта комната, и кровать, и одежда, и общество Ками – все это идеально. Впервые за два с половиной года я не чувствую себя одинокой, замерзшей или испуганной. Теперь мне будет удобно. И я очень хочу продлить это внезапное чувство свободы настолько, насколько смогу.
Точнее, насколько у меня это получится.
Глава 9
Прошло двенадцать дней, а Вард ни словом не обмолвился о том, что время подходит к концу. Каждый вечер я прихожу к нему, как всегда. Он вручает мне книгу, и я читаю. Иногда он говорит о чем-нибудь незначительном. Бывает, он что-то записывает, читает или просто сидит и смотрит в одну точку. Или на меня. Из-за последнего я все время чувствую себя не в своей тарелке. В такие минуты я нарочно отворачиваюсь, но все равно чувствую на себе его взгляд. От этого моя кожа покрывается льдом и полыхает одновременно.
Прошло уже двадцать шесть дней с нашей первой встречи, а я до сих пор почти ничего не знаю про Лэндона Варда. Что я знаю наверняка – все изменилось после того, как я провела ночь в его комнате. Не только Вард стал вести себя иначе, но и Энцо. Они оба стали усиленно заботиться обо мне. Например, на следующий день после ужина с семьей Фэлона Энцо вызвался проводить меня до комнаты и отослал охранников. Он ждал меня, пока я была в душе; а так как теперь у меня появилась личная ванная, я могла плескаться там сколько угодно. Это было просто божественно! После он пообедал вместе со мной, и на этот раз мне досталась не привычная баланда с протеинами, а остатки лазаньи и запеченных овощей, которые Эстер занесла нам с Ками тем же утром. Потом он просто валялся на нашем диване, а когда пришло время, лично отвел в лабораторию к Ванику. К тому же в тот раз не было ни охранников, ни наручников. И на этом он не остановился – в течение всего сеанса стоял, прислонившись спиной к стене и скрестив руки на груди, и наблюдал за ученым с таким зверским выражением лица, что даже у меня волосы встали дыбом.
– Вы с Вардом уже поговорили? – спросил он у Ваника, и тот недовольно кивнул в ответ. – Не думайте, что он просто шутил. Я останусь здесь и удостоверюсь, что вы его правильно поняли.
Ваник громко сглотнул.
Я наблюдала за ними, повторяла про себя слова Энцо и не могла понять, что такого Вард сказал моему мучителю. Прозвучало это так, словно Вард ему угрожал. Но с чего бы ему это делать да еще и ради меня?
Так или иначе, разговор с Вардом и присутствие Энцо сделали свое дело – в тот день я впервые за время в «Ленгарде» вышла из лаборатории Ваника без малейшей головной боли. Весь сеанс он обращался со мной, как с тряпичной куколкой, и то и дело нервно поглядывал на Энцо, который все два часа сеанса хмурился и поигрывал мускулами.
Когда я выходила из лаборатории, у меня на губах снова играла улыбка, и я не могла ее сдержать. Она не сходила у меня с губ и по дороге к Варду, к которому меня опять-таки вел Энцо. Да, я даже не пыталась как-то обуздать свои эмоции, но мне было все равно. Я просто была рада, что в тот раз никто не пытался опять разворошить мне мозг. Я была так благодарна Энцо и Варду, но дать им это понять могла только улыбкой. Она заменяла все слова, которые я не могла произнести вслух. И они это понимали.
С того дня в силу вступило мое новое расписание, согласно которому Энцо обедал со мной, тусовался в нашей с Ками квартирке и присутствовал на всех занятиях с Ваником. Последнего это жутко раздражало, и он с трудом себя сдерживал. Судя по опыту последних дней, он был уже на грани, но все равно придерживался сценария «тряпичной куклы» и обращался со мной предельно корректно. Не помню, когда мне в последний раз было так комфортно, но точно не в «Ленгарде». И за это нужно благодарить Варда и Энцо.
С Ками мы виделись нечасто, только во время завтрака в начале дня и после читательских марафонов с ее братом – в конце. Но все равно то время, которое мы проводили вместе, озаряло последние двенадцать дней. Я еще никогда не встречала никого, настолько переполненного жизненной силой и готового делиться ею с другими. Понятия не имею, как нам удалось завязать такие крепкие отношения за такой короткий срок, но тем не менее это случилось. И я понимаю, что это очень опасно.
– Думаю, пришло время слегка изменить наши планы. – Голос Варда вырывает меня из моих мыслей и возвращает обратно в библиотеку. – Сегодня мы посвятим остаток дня кое-чему другому.
Я закрываю книгу и поднимаю любопытный взгляд. Наши с ним занятия никогда не менялись, даже после того, как все изменилось. Мне интересно и немного тревожно: что же он скажет?
– Хорошо, что на тебе нормальная одежда, потому что иначе ты бы там сильно выделялась из толпы.
Я хлопаю ресницами, глядя на него, а про себя повторяю: «Там? Где – там?»
– Пойдем, Эстер уже ждет.
Вард открывает дверь и жестом зовет за собой. Я не просто насторожена, мне очень не по себе. С Эстер мы виделись в последний раз за тем ужином, а с ее детьми тогда, когда они все уснули на мне. Я не в восторге от перспективы встретиться и с ее мужем; только не теперь, когда осталось всего три дня до окончания срока. Но, похоже, выбора у меня нет. В этом отношении ничего не изменилось.
– Давай, Динь, время не ждет.
Вард как будто прочитал мои мысли. Бесшумно вздыхаю и выхожу следом за ним в коридор.
Эстер встречает нас очень тепло. Нам навстречу выбегают дети – сияющие лица, улыбки во весь рот. Когда я вижу их, мгновенно успокаиваюсь. И Фэлона нигде не видно.
– Вы готовы? – спрашивает Вард. – Все обулись? Оделись?
Эстер перехватывает мой растерянный взгляд и приподнимает бровь.
– Ты ей не сказал? – спрашивает она Варда.
Он пожимает плечами и улыбается.
– Я подумал, что будет лучше, если это будет сюрприз.
– Ты просто невозможен, – говорит Эстер. – Хватит терзать бедную девочку, расскажи ей все, а я пока одену ребят.
Она уводит малышей, раздавая указания на ходу. Я все еще жду, когда кто-нибудь наконец объяснит мне, что я здесь делаю, и нетерпеливо постукиваю ногой по полу. Надеюсь, Вард понимает, что мое терпение на пределе. Его улыбка почему-то становится все шире. Хотя мой намек он понял.
– Моя позиция в «Ленгарде» позволяет мне время от времени выбираться наружу, – говорит он. – Ты пробыла здесь уже слишком долго, так что я подумал, что ты будешь рада выбраться наверх. Ненадолго вырваться из рутины.
Он выглядит так, словно ему и самому не по себе от собственной гиперопеки. Или, возможно, это просто реакция на мой шок. Но я ничего не могу с этим поделать. С таким же успехом он мог бы во всеуслышание объявить, что пасхальный кролик реален.
Наверх.
Наружу.
Я не была снаружи девятьсот пятьдесят один день, восемь часов и пятьдесят четыре минуты. Не видела неба, не чувствовала свежего дыхания ветра и теплого прикосновения солнечного света. Мое сердце бешено колотится, мне тяжело дышать. Не знаю, что сильнее: восторг или ужас от мысли, что я покину эти безопасные стены и выберусь из своего заточения.
– Дети не так часто выбираются за пределы «Ленгарда», так что я пообещал Эстер взять их с собой, – продолжает Вард, потирая шею. – Я… я надеюсь, ты не против, все нормально?
Нормально? Едва ли. Все это пугает меня до чертиков. И в то же время… Похоже, это будет просто идеальный день. Ведь у меня их осталось всего три. И все. Возможность выбраться наружу – это наилучший подарок из всех возможных. Благодаря Варду я смогу попрощаться с миром. Кажется, он тоже это понимает, поэтому и прячет глаза. Он тоже знает, что ждет меня впереди.
– Вот, Джейн, возьми. – Эстер возвращается к нам с черной курткой в руках. – До заката еще далеко, но там все равно прохладно. Осень, ветер и все такое.
Я натягиваю куртку, радуясь, что после тренировки надела джинсы и простую белую футболку. Когда я в последний раз была наверху, такая одежда считалась вполне нормальной. Эстер разглядывает меня, слегка наклонив голову.
– А знаешь что, оставь ее себе. Тебе она очень идет.
Я широко распахиваю глаза и мотаю головой. У меня есть масса причин отказаться, и главная – мне осталось не так уж много, и я не смогу ее носить. Эстер протягивает руку и снимает невидимую соринку с моего плеча.
– Я настаиваю. Считай, что это – плата за то, что ты сегодня присмотришь за моими детьми.
Хотелось бы мне сказать ей, что я очень давно не была снаружи и это ее дети, скорее всего, будут присматривать за мной.
– А еще тебе понадобится это. – Эстер вручает мне пару черных ботинок.
Я принимаю их с огромной благодарностью. Несмотря на обилие одежды в моем новом гардеробе, обувь м