не почему-то по-прежнему не разрешают носить.
– Мы готовы, Лэнди! Мы готовы! – Эбби скачет вокруг нас. Итан и Айзек делают то же самое, пусть и не с такой скоростью, но их лица все равно светятся от радости.
– Не отходите от Лэндона и Джейн и слушайтесь их во всем, – говорит Эстер, одергивая на детях пальтишки и по очереди целуя их в лоб. – И ведите себя как следует, понятно?
Наши уши накрывает хор детских голосов: «Да, мамочка!» и «О’кей, мам!» Эстер удовлетворенно кивает.
– Присмотри за ними, Лэндон, – тихо говорит она Варду. Быстро взглядывает на меня и добавляет: – За всеми.
Ее слова согревают меня – трудно не понять, что именно она имела в виду. Я мягко и с благодарностью улыбаюсь ей, а она внезапно наклоняется ко мне и целует в лоб, точно так же, как целовала своих детей. Я часто-часто моргаю. Не помню, когда кто-либо проявлял ко мне такую нежность. У меня были причины закопать некоторые воспоминания как можно глубже, но все равно трудно отрицать их существование. Нежность материнского прикосновения способна пробиться даже сквозь самую укрепленную и непробиваемую защиту в памяти. Вдох, другой, третий – и я в порядке.
– Мы идем? – нетерпеливо спрашивает Итан.
– Идем, старина, – отзывается Вард, хотя сам не спускает с меня глаз. – Можете подождать в коридоре? Мы с Динь уже идем.
Дети выбегают в коридор, Эстер тихо прощается с нами и исчезает в соседней комнате. Как только мы остаемся наедине, я вопросительно смотрю на Варда: почему он отправил детей вперед? Он мнется, ему явно не по себе, и я не понимаю, в чем дело.
– Прости, Динь, мне очень жаль, но дядя согласился отпустить тебя наверх, только при условии, что ты наденешь это…
Он достает из-за спины наручники, и я печально вздыхаю. Как было бы здорово погулять там в последний раз и не чувствовать себя ни в чем ограниченной, но я понимаю, почему Фэлон принял такое решение, особенно если учесть, эм-м, все. Но я же все равно увижу солнце. Наручники не смогут его у меня отнять.
Я смыкаю руки и вытягиваю их перед собой, кивком показывая Варду – делай то, что должен. Он берет меня за левое запястье и застегивает вокруг него стальное кольцо, а второе почему-то пристегивает к своей правой руке.
– А я вот не хотел, чтобы ты их надевала, – продолжает Вард как ни в чем не бывало. – Так что я предложил компромисс.
Он встряхивает нашими сцепленными звенящими руками. Я молча пялюсь на него, потому что мне трудно понять, что в этот момент происходит у него в голове. Я и представить себе не могла, что между нами когда-нибудь будет такая связь. Но теперь…
– Мы пройдем это вместе, Динь. Неважно, скованные или свободные.
Я закрываю глаза, и его слова накрывают меня. Как же тяжело! Неужели он не понимает, что от этого мне только сложнее? Каждое доброе слово, прикосновение, любое проявление заботы – все это лишь больше и больше подчеркивает то, что вскоре все закончится и я все потеряю. Мои ресницы вздрагивают, а дыхание перехватывает, когда он переплетает пальцы наших скованных рук. Он увлекает меня за собой и мягко напоминает мне одернуть рукав, чтобы прикрыть наручники и не привлекать внимание. Эбби подбегает к нам и хватает меня за свободную руку – новый мучительный укол прямо в сердце.
– Мы отправляемся в плюключение! – радостно восклицает она, примерно в триста раз громче, чем следовало бы.
– Приключение, Эбб, – поправляет ее Итан, – прик-лю-че-ни-е.
– Я так и сказала! – Мы идем по коридору, и она раскачивает наши руки. – Плюключение!
Прежде чем они успевают поспорить, вклинивается Вард:
– Ребята, а вы помните три главных правила о том, как вести себя снаружи?
– Не говорить с чужими, – тут же выдает Эбби.
– Никуда не убегать, – добавляет Айзек.
– А последнее? – спрашивает Вард.
– Если что-нибудь случится и мы вдруг разделимся, идти прямо к башне и ждать, пока мы не найдемся, – послушно вспоминает Итан.
Я на секунду выныриваю из потока неприятных мыслей и с любопытством смотрю на старшего сына Эстер. Интересно, о какой башне речь?
– Хорошо, – говорит Вард.
Мы останавливаемся возле еще одной простенькой двери. Мне не терпится покинуть этот бункер не только из-за того, что ждет нас по ту сторону, но еще и потому, что, когда меня впервые привезли сюда, я была до такой степени накачана лекарствами, что не помнила вообще ничего, кроме бесцветных стен. Потом была пустота, а затем я просто очнулась в своей камере. Вот и все. Но теперь… Я наконец увижу, что там, за стенами.
В последний раз.
– Прости, Динь. – Вард достает из кармана длинную черную повязку. – Это тоже приказ директора.
Я не успеваю осмыслить эти слова, как он уже разворачивает меня спиной к себе и поднимает руки; моя левая тоже взлетает вверх. Он завязывает мне глаза быстро и мягко, но я все равно пребываю в состоянии легкого шока – и как я не догадалась, что они потребуют чего-то в этом духе? Конечно же никто не позволит мне увидеть, как можно выбраться из «Ленгарда». Я опасна. И должна была предугадать этот жест. Но это не значит, что я не злюсь.
– Мы будем играть в прятки, Лэнди? – спрашивает Эбби. – Я думала, мы пойдем гулять!
– Нет, не в прятки, малышка, – отвечает Вард, а затем откровенно врет: – Динь играет в свою любимую игру.
– Кажется, ей не нравится, – замечает Эбби. – Надо купить ей мороженое. С мороженым все становится хорошо.
– Хм, это просто великолепная идея, – говорит Вард. – Мы всем купим по мороженому, как вам такое?
Я вздыхаю, пытаясь подавить свое раздражение, чтобы все не испортить.
– Все готовы? – спрашивает Вард, и дети отвечают ему дружным, одобрительным воплем. – Тогда пошли отсюда!
Тихое бип, а затем дверь мягко отъезжает в сторону. Меня тянут за собой, и я ступаю вперед. Но мне удается сделать всего пару шагов. Почему мы остановились? Неожиданно пол у меня под ногами слегка трясется, – должно быть, мы зашли в лифт. Мы поднимаемся так быстро, что у меня дух захватывает.
Я пытаюсь сосчитать, сколько секунд мы поднимаемся, но это трудно сделать, когда рядом без умолку болтают дети. Кажется, проходит целая минута, прежде чем лифт наконец останавливается. Вард и Эбби легонько подталкивают меня вперед.
– Я как раз думал, когда вы снова соберетесь, – приглушенный мужской голос. – Директор сказал, что у вас разрешение на сегодня, но уже темнеет, и я решил, что вы передумали.
Пытаюсь вспомнить, где слышала этот голос. Должно быть, это один из многочисленных охранников.
– Фэлон говорил, что Шесть-Восемь-Четыре идет с вами. Вот дела, а? О чем он думает? Хотя, надо признать, одета по-человечески и выглядит, как человек. – Охранник оценивающе посвистывает, и я невольно напрягаюсь.
– Еще одно слово – и твоя карьера в «Ленгарде» закончится, – коротко говорит Вард. Повисает тяжелая тишина. Зато все предельно понятно.
– Я не хотел никого оскорбить, сэр, – говорит охранник совершенно другим тоном, осторожным и взвешенным.
Сэр? Когда я впервые встретила Фэлона, он упоминал о том, что далеко не всем так везет – заниматься с Вардом один на один. Но при чем тут охранник? Он так быстро пошел на попятную… Что за должность занимает здесь Вард? И почему он не носит форму? Почему проводит со мной так много времени и почему мы все время читаем? И почему Фэлон сказал, чтобы я попыталась выжать максимум полезного из этой возможности?
Нет конца и края вопросам и сомнениям.
– Надеюсь, это больше не повторится, – сухо говорит Вард.
– Да, сэр. Конечно.
– Хорошо. Мы уходим до девятнадцати ноль-ноль. Я дам знать, если наши планы изменятся.
– Но… эм-м, сэр…
– Охрана нам сегодня не потребуется. Я уверен, директор прояснил этот момент.
– Ну да, но…
– Тогда выполняйте приказ. Дайте нам пройти.
Секунда тишины – колебание, – а затем я слышу шипение очередной отъезжающей в сторону двери.
– Спасибо, – коротко отвечает Вард. – Мы закончили.
– Но…
– Вольно, рядовой.
– Какой-то противный дядька, – ворчит Итан, когда шаги охранника удаляются.
– Ага, – тут же подхватывает Айзек.
Эбби в их разговоре не участвует, идет себе и мурлычет под нос песенку. Я диву даюсь на эту малышку – что за волшебная способность у маленьких девочек нырять с головой в свою страну чудес и не обращать внимания на бурлящее вокруг напряжение.
– Сюда, – говорит Вард и снова тянет меня вперед.
Слепота дезориентирует. Мне не нравится, что приходится на слово верить Варду, что он предупреждает о ступеньке или какой-нибудь преграде впереди. Я уже на грани того, чтобы просто сорвать с глаз эту повязку. Но маленькая ручка Эбби по-прежнему сжимает мою, как и рука Варда. Так что все, что мне остается, – стискивать зубы и от души надеяться, что наше путешествие не закончится пропущенной ступенькой и сломанной лодыжкой.
Вскоре мы заходим в очередной лифт. Мягкий голос у нас над головами требует ввести пароль подтверждения безопасности. Вслух Вард ничего не произносит – скорее всего, просто прикладывает ладонь к сенсору в качестве подтверждения. Этот лифт тоже несется наверх. Как же глубоко находится «Ленгард»?
От нетерпения я вся в гусиной коже. Мы, должно быть, уже очень близко к поверхности. Раздается тихое динь, двери открываются, и нас затапливает шум. Это голоса. Множество голосов.
Эбби издает счастливый писк и крепко сжимает мою ладонь. Она дергает меня за собой с такой силой, что я спотыкаюсь и попадаю носком ботинка в щель между лифтом и этажом. Я понимаю, что вот-вот рухну на землю и вырываю руку из пальцев Эбби, чтобы и она тоже не упала, но от Варда так легко отцепиться не могу. Однако, прежде чем я сталкиваюсь с неизбежным и падаю, он подхватывает меня и удерживает, прижав к своему сильному телу.
– Держу, – шепчет Вард мне на ухо.
Это правда. Он держит меня во всех смыслах. И не отпускает, хотя мне бы очень этого хотелось. Или… или я просто пытаюсь себя в этом убедить. Пытаюсь вывернуться из его крепких объятий. Он разжимает руки – как будто через тысячу лет.