Еще несколько ударов по кнопкам, и на экранах замелькали новости о без вести пропавших самолетах, поездах, сошедших с рельсов, сбоях ядерных ракет, цунами, вулканах, сверхъячейках ураганов. Все события произошли как раз за те несколько лет, которые я провела в изоляции. И всюду одно и то же: пропал без вести, пропала без вести, пропал, пропала, пропали…
– Многим охранникам «Ленгарда» промыли мозги, – тихо говорит Кайл, наблюдая за моим пронзенным ужасом лицом. – Ванику ведь нужен постоянный приток свежего мяса… а еще возможность тестировать своих генномодифицированных Вещих. Двух зайцев одним ударом, так сказать. Его искусственные временные Вещие вызывают катастрофы, а всех выживших Ваник загребает себе, чтобы опять… обработать.
Не думала, что когда-нибудь смогу ненавидеть Ваника еще больше, но тем не менее.
– Это… это… я просто не знаю, что сказать.
– Такова правда, – говорит Кайл низким голосом. – Но это еще не все плохие новости. Нам удалось наладить работу, мы отслеживаем всех новых Вещих, перехватываем их и доставляем сюда, до того как Ваник наложит на них лапы. Ну и освобождаем всех, кого можем, из его лабораторий. Эти катакомбы – наша земля обетованная, мы вольны приходить и уходить, когда захотим. Это – наше убежище. И даже больше. Здесь мы готовим сопротивление «Ленгарду».
После его рассказа у меня возникла целая куча вопросов, но среди них есть один, главный.
– Иеремия, твой отец… он тоже здесь?
Мне сказали, что он умер десять лет назад, но я уже не знаю, во что верить, а во что нет.
Кайл коротко встряхивает головой и отвечает:
– Главное, что он больше не с нами.
– Мне жаль, – говорю я тихо и совершенно искренне.
Мне хорошо известно, каково это – потерять отца. Никому бы такого не пожелала. Но моя грусть связана еще и с тем, что нас с Иеремией связывает нечто большее, чем всех остальных Вещих. Будучи Творцом, он, как никто другой, мог бы понять, что за буря бушует у меня внутри. Как тяжело вести постоянную, неутихающую борьбу с собственными мыслями и контролировать их. И как трудно не иметь возможности говорить так же свободно, как все нормальные…
– Погоди… – Я оглядываюсь по сторонам, но не вижу и следа угля. – Я знаю, есть вещи и поважнее, но… я говорю здесь! Почему я просто говорю, как все, и ничего не происходит?
– А… – Кайл откидывается на спинку стула. – Это все я.
Я поднимаю брови. Он смотрит на меня со странным самодовольным выражением на лице.
– Ты, может, и Творец, принцесса, но я… я – Разрушитель.
У меня в памяти всплывает голос Энцо: Творцы всесильны, у них нет слабостей, и единственные Вещие, которые могут сравниться с ними по силе, – это Разрушители. Но их больше не осталось.
Похоже, он ошибался.
– И что же это значит? – спрашиваю я.
Кайл окидывает меня долгим взглядом.
– Я отвечу. Но только потому, что тебя и так приволокли сюда силой. Немного доверия не помешает, правда?
Я скептически смотрю на него: мол, по-твоему, это поможет? Но все же жду, когда он заговорит.
– Я могу разрушать слова Вещих, – говорит Кайл. – Могу вовремя обнулить все сказанное Творцом до того, как его слова как-то повлияют на мир. Что я, собственно, и делаю сейчас.
Вот это новости! Выходит, я, как Творец, могу абсолютно все, Вард может держать сказанное мной под контролем, а Кайл просто… растворит в небытии сказанное, лишая слова силы.
– Но есть еще кое-что, о чем большинство людей просто не знает, – добавляет он. – Я могу разрушить не только слова, но и изменить скрытое в них намерение.
Я силюсь осмыслить сказанное и разобраться наконец, кто и что умеет.
– Вспомни своего друга Крюка, – говорит Кайл, поняв, что я совсем запуталась. – Он может словом разрезать чье-то колено. Но я могу изменить его намерение в последний момент и вместо пореза на колене сломать кому-нибудь руку. Единственная слабость в том, что я ограничен способностями Вещего. Я не могу изменить намерения Крюка, чтобы кого-нибудь исцелить, так же как не могу изменить намерение Ками, чтобы кого-нибудь ранить.
– Это просто безумие, – шепчу я, ошеломленная его возможностями. А затем до меня неожиданно доходит, зачем я здесь. У меня резко перехватывает дыхание, я срываюсь со стула и отступаю назад.
Он смотрит на меня, слегка приподняв бровь.
– Что это с тобой?
– Я – Творец. Моя сила безгранична, – говорю я, хотя это он и так знает. – И ты можешь сделать с ней что угодно. И со мной тоже.
Он поднимается и подступает ко мне, подходит все ближе и ближе, пока я не вжимаюсь спиной в стену.
– Могу, – шепотом признает он. – А еще могу не делать этого. Чтобы ты мне доверяла.
Он наклоняется еще ближе, хотя, казалось бы, это невозможно, и его дыхание опаляет мое лицо.
– Не забывай, кто мой отец, принцесса. Я видел, что с ним происходит, как он каждый день борется с собой, пытается контролировать каждую свою мысль. Он не принимал помощь, но я надеюсь, ты так не поступишь. Ты должна увидеть весь спектр своих возможностей. И я могу тебе в этом помочь. Но взамен ты должна помочь мне остановить Ваника и не дать ему причинить вред кому-нибудь еще.
Тишина сгущается, я пытаюсь собраться с мыслями и сформулировать ответ. Но не могу. Я просто не знаю, с чего начать. Мне так хочется, чтобы все это было неправдой, но оливковая ветвь, протянутая Кайлом, кажется такой соблазнительной. Вард ложью втянул меня в эту игру, украл мое доверие и потом плюнул им мне в лицо. Кайл самым буквальным образом похитил меня, и ему я должна доверять в последнюю очередь, но, насколько можно судить, он ни разу не солгал мне. И именно поэтому я могу ему доверять.
Однако, прежде чем мне удается привести мысли в порядок и ответить, Кайл снова заговаривает:
– Тебе есть о чем подумать. Думаю, на сегодня с тебя хватит. А еще я не сомневаюсь, что как только ты выйдешь отсюда и увидишь лица своих ленгардских друзей, их улыбки, то начнешь сомневаться в каждом моем слове. Так что я больше ничего не скажу. Тебе пора убедиться во всем лично.
Он опять наклоняется ко мне слишком близко, и моя грудь сжимается, потому что я не могу дышать. Однако он всего лишь стучит в дверь у меня за спиной. А потом притягивает меня к себе, когда она открывается, чтобы не ударило. Остальные члены его команды возвращаются в комнату.
– Дора, теперь ты, – говорит Кайл Пандоре явно о чем-то известном.
– Хм-м, – отзывается она, выплывая в центр комнаты. – Пора заглянуть в мой волшебный ящик.
– Ну сколько можно? – стонет Данте. – Сколько еще раз надо пошутить про ящик, чтобы это наконец стало смешно?
– Она эту шутку еще не слышала. – Пандора указывает на меня. – Дайте воспользоваться случаем.
– Дора, время, – говорит Кайл, напоминая, в том числе и мне, что пора возвращаться наверх.
– Ну ла-адно, – ворчит Пандора и достает коробку, спрятанную под полукруглой скамейкой. Порывшись в ней, она передает мне какие-то предметы.
– Это перчатка? – Я перебираю тряпичные пальчики.
– В десятку, юный гений, – хихикает она.
– Почему ты дала мне перчатку? И только одну?
Пандора резко поворачивается к Кайлу, и фиолетовые косички бьют ее по плечам.
– Ты что, ей ничего не сказал?
– Я сказал достаточно.
– Ну-ну, – насмешливо фыркает Данте.
– В этом вся соль, Лис, – говорит Пандора, и мне дико не нравится это дурацкое прозвище. – Мой дар позволяет мне наполнять или переправлять материю. Например, я могу скопировать ДНК или отпечатки пальцев какого-нибудь директора при помощи перчатки. Вроде той, которая у тебя в руках.
До меня доходит: она только что передала мне универсальный ключ к «Ленгарду». Ко всем замкам, за исключением…
– А еще тебе понадобится вот это, – добавляет Пандора и вручает мне пару безвкусных фиолетово-розовых очков. – Надень их, и они помогут тебе обмануть сканер сетчатки глаза. Слепок материи продержится всего три дня, но за это время ты сможешь побывать везде, где захочешь, и тебя никто не поймает.
– Но где…
– У Фэлона в кабинете есть потайная дверь, – говорит Кайл. – Ты знаешь о ней?
Я киваю, перебирая предметы у себя в руках.
– Когда он впервые отвел меня в тренировочный зал и рассказал о Вещих, мы заходили в ту дверь. Она вела в коридор, а затем – в лифт.
– Да, это именно то место, – говорит Кайл. – Тебе нужно проникнуть в его кабинет, а затем и в лифт, но не спуститься на нем, а подняться. Он доставит тебя в скрытую лабораторию Ваника. Там ты найдешь доказательства того, что в этой истории плохие парни и террористы – вовсе не мы. А еще убедишься в том, что в будущем сможешь нам доверять.
– Ты говорил, что Фэлон ничего не знает про дела Ваника, – говорю я, нарочно игнорируя его слова о доверии.
Какие бы доказательства я там ни нашла, этого еще недостаточно, чтобы им поверить. – Как это возможно, если ему достаточно просто подняться на лифте на один этаж выше и все увидеть своими глазами?
– Я не говорил, что Фэлон не знает. – Кайл встряхивает головой. – Я сказал, что он не осознает.
– Нам кажется, что на Ваника работает Вещий, который может модифицировать воспоминания, – поясняет Пандора в ответ на мое недоумение. – Охрана на случай… непрошеных гостей.
– Мы считаем, что именно так ему удавалось столько лет замыливать Фэлону глаза, – вставляет Данте. – Да, у директора немало грешков за душой, но он бы никогда не позволял Ванику продолжать эти эксперименты, если бы знал, как далеко тот готов зайти.
Я жду, когда кто-нибудь из них скажет еще что-нибудь, но они молчат.
– Простите, конечно, но, если у Ваника сидит на поводке такой Вещий, что помешает ему отнять все эти воспоминания и у меня?
Пандора громко фыркает:
– Ты же Творец. Прояви капельку фантазии.
Судя по тому, с каким ожиданием на меня смотрят все эти люди, они верят в мои способности куда больше, чем следовало бы.
– Может, я и Творец… – медленно говорю я, – но с самоконтролем у меня не очень, и я не смогу сразиться с другим Вещим. Мне может не хватить фантазии, чтобы мы оба остались целыми и невредимыми.