Тот кивнул.
– Хорошая новость, что она мягкая и гибкая. Не придется ее вымачивать, прежде чем снять отпечатки.
Я почувствовал взгляд Гарднера и понял, что он уже сложил два и два. Но Джейкобсен была в шоке.
– Вы можете снять вот с этого отпечатки?
– Конечно, – ответил ей эксперт. – Обычно она высохшая и хрупкая, и приходится ее вымачивать в воде.
Затем натягиваешь ее, как перчатку, и делаешь отпечатки пальцев, как обычно.
Он поднял руку и пошевелил пальцами, чтобы проиллюстрировать свои слова.
– Не позволяй нам тебя отвлекать, Дики, – сказал Гарднер. Агент опустил руку, слегка смутившись, и вернулся к машине. Гарднер постучал конвертом по бедру и посмотрел на меня чуть ли не сердито.
– Ну? Вы ей скажете или я?
– Скажете что? – поинтересовалась Джейкобсен.
Губы Гарднера сжались в ниточку.
– Скажите ей.
Она повернулась ко мне. Я указал на машину.
– Мы не могли понять, как Йорку удалось оставить на месте преступления отпечатки пальцев своих жертв после их смерти. Теперь мы это знаем.
Лицо Джейкобсен просветлело.
– Вы хотите сказать, он использовал кожу с их рук? Надевал ее как перчатки?
– Я никогда раньше не слышал о таком способе, но похоже, он делал именно так. И скорее всего поэтому тело Ноя Харпера так сильно разложилось. Йорк хотел получить кожу с кистей его рук до подмены трупа Уиллиса Декстера.
А потом, подождав еще несколько дней, вернулся в ельник и снял отторгнутую кожу и с кистей рук Декстера. Животных не интересуют отвалившиеся куски, когда в их распоряжении целое тело. А если бы и заинтересовали…
Ну, тогда он просто использовал бы еще чьи-нибудь.
Я вдруг разозлился на себя за то, что не сообразил этого раньше. И ведь было ощущение дежавю от моих сморщенных рук, когда я снял латексные перчатки, – но я проигнорировал подсказку. И Том говорил, что мне нужно почаще прислушиваться к своим инстинктам.
К Тому мне бы тоже следовало прислушаться.
Джейкобсен взяла у меня пакетик для улик и принялась разглядывать содержимое с выражением одновременно брезгливым и зачарованным.
– Дики сказал, что она не высохшая. Это значит, что она отделилась от тела совсем недавно?
Я подумал, что она скорее всего вспомнила об Ирвинге. Хотя об этом вслух не говорили, все отлично понимали, что профайлер наверняка мертв. Но даже если его убили прямо в день похищения, для отторжения кожи нужно больше времени. Кому бы эта кожа ни принадлежала, это не Ирвинг.
– Сомневаюсь. Такое впечатление, что ее специально смазывали маслом для сохранности и чтобы оставалась мягкой…
Я осекся и посмотрел на ветровое стекло, на жирные пятна, оставленные кожей на стекле.
– Детское масло.
Гарднер с Джейкобсен уставились на меня.
– Отпечаток на кассете, найденной в коттедже, был в детском масле, – сказал я. – Ирвинг считал, что это доказательство сексуального мотива убийства, но это не так. Йорк пользовался детским маслом, чтобы отторгнутая кожа оставалась мягкой. Имеющиеся в ней натуральные масла высохли, а он хотел, чтобы отпечатки получились четкими и ясными. И поэтому натирал ее, как обычную старую кожу.
Я вспомнил издевательский комментарий Ирвинга «если, конечно, он не питает слабости к увлажняющим средствам». Профайлер оказался ближе к истине, чем сам думал.
– Если Йорк коллекционировал отпечатки пальцев своих жертв, то почему тогда не забрал кожу с рук и Терри Лумиса тоже? – поинтересовалась Джейкобсен. – Она осталась на теле в том коттедже.
– Если бы ее не было, мы бы догадались, что к чему. – От отвращения к себе голос Гарднера звучал грубо. – А Йорк хотел сам выбрать время, чтобы просветить нас, чем он занимается.
Я смотрел, как эксперты аккуратно обрабатывают специальным порошком для выявления отпечатков очередную часть машины. Работали они очень тщательно.
– Так почему именно сейчас? – спросил я.
Гарднер покосился на Джейкобсен. Та пожала плечами.
– Он опять бахвалится – сообщает нам, что не боится быть пойманным. Он явно не считает, что это поможет нам его поймать. Рано или поздно мы все равно бы поняли, чем он занимается. А действуя таким вот образом, он по-прежнему контролирует ситуацию.
Другой вопрос остался незаданным: почему я? Но я боялся, что уже и так знаю ответ.
Гарднер посмотрел на конверт, который держал в руке. Он явно принял какое-то решение.
– Диана отвезет вас в гостиницу. Оставайтесь там, пока я не позвоню. Никого к себе не впускайте. Если кто-то скажет, что это обслуживание номеров, убедитесь в этом, прежде чем открыть дверь.
– А что с моей машиной?
– Мы вам сообщим, когда закончим. – Он повернулся к Джейкобсен. – Диана, на пару слов.
Они отошли в сторонку, за пределы слышимости. Говорил только Гарднер. Я видел, как Джейкобсен кивнула, когда он передал ей конверт. Интересно, что в нем такое, подумал я, но как-то без особого интереса.
Я поглядел на экспертов в белых комбинезонах у моей машины. Пыльца, которой они обрабатывали поверхности в поисках отпечатков пальцев, приглушила цвет автомобиля, отчего он тоже стал похож на что-то мертвое.
Я почувствовал горечь во рту и провел пальцем по шраму на ладони.
Сознайся. Ты перепуган.
Меня уже однажды преследовал убийца. Но я было понадеялся, что это осталось в прошлом.
И вот теперь это случилось снова.
Когда мы ехали в гостиницу, начался дождь. «Дворники» убирали толстые капли, стекавшие по лобовому стеклу машины неровными полосками, но они тут же появлялись снова. За пределами территории госпиталя дороги и бары были еще заполнены. Яркие огни и оживленные улицы успокаивали, но казались какими-то нереальными. Возникло чувство, что меня отделяет от них не только стекло машинного окна. Я ощущал, что безопасность, которую они предлагают, иллюзорна.
На этот раз меня не волновало даже близкое соседство Джейкобсен – я вспомнил о ее присутствии, только когда она заговорила.
– Дэн говорит, Лумиса и Харпера задушили какой-то удавкой, – сказала она.
Я потянулся, удивленный таким началом разговора.
– Скорее всего штукой, известной как «испанский ворот». Это своего рода турникет.
Я объяснил ей, как он работает.
– Это совпадает с тем, что нам известно о Йорке. Ему наверняка должна нравиться власть, которую дает подобная штуковина. Власть над жизнью и смертью в буквальном смысле; она приносит куда большее удовлетворение, чем просто убийство, позволяет ему контролировать процесс, самому решать, когда и как увеличить давление, чтобы убить жертву. – Джейкобсен быстро глянула на меня. – Извините, не очень тактично с моей стороны.
Я пожал плечами.
– Ничего. Я видел, что делает Йорк. И не собираюсь падать от этого в обморок.
– И что же, по-вашему, означает его сегодняшний демарш?
– Если бы он всерьез решил заняться мной, то зачем предупреждать об этом заранее? – Но, уже договаривая эту фразу, я осознал, что та, другая убийца поступила точно так же.
Джейкобсен мои слова не убедили.
– Йорку необходимо самоутверждаться. Для такого нарциссиста, как он, то, что случилось с доктором Либерманом, – это потеря лица. И для восстановления самоуважения ему необходимо предпринять что-то еще более зрелищное. Как, например, заранее предупредить следующую жертву.
– И все же я не понимаю, с чего вдруг Йорк выбрал следующей жертвой меня. И Том, и Ирвинг весьма известные люди. Зачем менять цель и с известных лиц переключаться на иностранца, о котором тут никто никогда не слышал? Это полная бессмыслица.
– А для него, возможно, смысл есть, – бесстрастно сказала она, глядя на дорогу. – Не забывайте: он видел, что вы работаете вместе с доктором Либерманом. И вы англичанин, гость станции. Йорк может считать, что убийство такого человека, как вы, вызовет еще больший резонанс, чем смерть кого-то из местных.
Об этом я как-то не подумал.
– Полагаю, мне это должно польстить, – попытался я свести все к шутке.
Но улыбки не удостоился.
– Не думаю, что вам следует относиться к этому легкомысленно.
Уж поверь, я и не отношусь.
– Могу я кое-что спросить? – сказал я, желая сменить тему. – Не пришли ли, случайно, результаты анализа крови, найденной в коттедже?
Она чуть помедлила, прежде чем ответить.
– На полный анализ ДНК уходят недели.
Я спрашивал не об этом, но ее уклончивый ответ подсказал, что я на верном пути.
– Да, но они уже должны были определить, человеческая это кровь или нет.
При других обстоятельствах я бы порадовался ее удивлению.
– Откуда вы знаете?
– Скажем, обоснованное предположение. Значит, это кровь какого-то животного, да?
Джейкобсен кивнула.
– Результат мы получили только сегодня днем, но и до этого уже знали, что тут что-то не так. У экспертов были сомнения насчет расположения пятен в коттедже, хотя Йорк имитировал кровопотерю отлично. В лаборатории провели предварительный анализ, показавший, что кровь не принадлежит человеку. Но нам пришлось ждать, пока они извлекут ДНК, чтобы сказать более точно.
– И что же это? Свиная кровь?
Я увидел в темноте, как сверкнули белым ее зубы, когда она улыбнулась.
– Ну а теперь вы определенно красуетесь!
Ну может, немножко.
– Это не так сложно, как кажется, – сознался я. – Как только мы удостоверились, что Терри Лумис был задушен, стало совершенно очевидно, что кровь в коттедже не могла принадлежать ему. Следовательно, резаные раны были ему нанесены посмертно, а в этом случае большая часть найденной в коттедже крови должна быть откуда-то еще.
– И все равно я по-прежнему не понимаю, откуда вы знаете, что это свиная кровь… – начала она и тут же сама себе и ответила: – О! Зубы, которые мы нашли рядом с останками Уиллиса Декстера.
– У меня были подозрения еще до этого. Но когда увидел зубы, то предположил, что и кровь скорее всего тоже свиная, – пояснил я. – Похоже, такое развлечение тоже Йорку по вкусу.