— Я ее не знаю. Впервые ее сегодня увидел. Она не сказала, как ее зовут.
Я кивнул:
— Хорошо. Вот это и расскажешь моим коллегам. Мне нужно знать, куда побежала эта женщина. Скажешь мне?
На вид парню было двадцать с небольшим. Интересно, где его родители, знают ли они, чем он занимается? Многие родители слишком мало внимания уделяют своим детям. Здесь мне нечего сказать, я и сам не лучший пример. И все-таки хорошо, что моя дочь никогда не попадала в такие компании, как этот парень.
— У нее ключи, — выдавил парень.
— Какие ключи?
Он сцепил руки.
— Мы договорились, что я приму удар на себя, если что-то пойдет не так. Я должен был украсть бумажник и телефон, а она — ключи, чтобы передать их тем, кто сидел в машине. Дальше они поедут в дом и вскроют сейф.
Я схватил его за руку. Еще раз крепко ее сжал.
— Ты знаешь адрес?
Он кивнул и написал адрес на листке блокнота, который я ему протянул.
— Ты все сделал правильно, — сказал я. — Спасибо за приятную беседу.
У него в глазах появился страх.
— Не бойся, — сказал я. — Все не так уж и страшно.
— Я дурак! — воскликнул он. — Я думал, я совсем другой человек, ну, хотел стать настоящим бандитом… Как там тот мужик?
— Он в больнице.
Я повернулся, чтобы уйти, но парень кашлянул.
— Спасибо, — пробурчал он.
Я повернулся и улыбнулся ему.
Захлопнув за собой дверь, я ринулся к ближайшему полицейскому.
— Это скрытое ограбление. Нам нужно срочно попасть в дом этого мужчины.
Полицейский закричал указания в рацию и бросился в свою машину. Сверре ждал меня в нашей.
— Похоже, что мужчина в больнице — это Халвор Брюнсет, владелец фирмы «Брюнсет шиппинг», — сказал он.
— Знаю. Нужно ехать.
Я дал ему адрес, и Сверре забил его в навигатор.
— Клоккерсюнде, — сказал он и показал мне спутниковую фотографию дома размером с три таунхауса.
Я схватил рацию.
— Машина два, следуйте за мной. Машина три, поезжайте в участок, а оттуда к нам.
Оба экипажа подтвердили, что задача принята. Я попросил Сверре зачитать адрес по рации и направился по улице Родстугате к выезду на шоссе. И снова нам пришлось продираться сквозь футбольных фанатов, спешащих на матч. Стадион «Колор Лайн» был забит до предела, а сквозь облака проглядывало солнце. Я пожелал игрокам удачи и пронесся мимо машин, которые сворачивали на обочину, пропуская нас. Если нам повезет, они ушли недалеко, но наверняка сказать невозможно.
Ехали мы недолго. Вскоре я свернул у Боргунна, проехал поворот к музею Суннмёре и двинулся дальше к Клоккерсунне. Подъезжая к месту, выключил сирену. Наконец мы выехали на большую пустующую парковку, половина которой была окружена огромным домом. Света в окнах не было. Сверре выпрыгнул из машины еще до того, как я успел заглушить мотор, а вторая машина остановилась возле нас. Мы бросились к входной лестнице. Сверре уже стоял там, прижав палец к дверному звонку.
— Заходим! — скомандовал я. — Вперед!
Сверре надел перчатки и взялся за дверную ручку. Дверь сразу же поддалась. Полицейские вошли внутрь и разошлись по всему дому, чтобы осмотреть его полностью. Мы со Сверре двинулись направо и обнаружили кухню размером с небольшую квартиру, гостиную, две ванные комнаты и четыре огромные спальни. Пока проверяли второй этаж, по рации поступило сообщение о том, что к нам движется третья машина. Это было кстати, ведь осмотреть такой дом в одиночку невозможно. Когда мы спускались вниз по лестнице, рация снова ожила.
— Кабинет на втором этаже, левое крыло, — сказал один из полицейских. — Сейф открыт. Он пуст.
Лив
Олесунн
Суббота, 16 апреля 2005 года
Может, я чересчур укутала Аврору, или она проголодалась, или злилась из-за того, что я ее пристегнула. Ее вопли заполнили всю мою голову. Больно и тяжело. Проигнорировав знак «Уступи дорогу!» на круговом движении, я резко свернула и чуть не сбила пьяного футбольного болельщика, замешкавшегося на переходе. Аврора вопила, кажется, даже не переводя дыхание. Разве можно так долго вопить, не дыша?
— Заткнись! — закричала я. — Заткнись, я пытаюсь думать!
Мне показалось, что Аврора заорала еще громче. Я поехала дальше в сторону района Скарбёвика, где машин было меньше, и я могла бы прибавить скорость, чтобы на поворотах меня вдавило в сиденье. Промчалась мимо домов, дальше, дальше. То, что оставалось позади, не существовало для меня, как и то, что ждало впереди. Единственная реальность — вопящее существо на заднем сиденье, младенец, который даже дыхания не переводит, а еще мысль об Ингваре, у которого прямо сейчас эпилептический припадок, а он совсем один.
Я остановилась на парковке возле дома. Аврора была закреплена так основательно, что отстегнуть все эти ремни оказалось чуть ли не сложнее, чем застегнуть. Я перекинула рыдающего младенца через плечо и что было сил понеслась в дом. Перепрыгивая через каменные ступеньки, подумала, что могла бы успокоить девочку, но не сейчас — на это просто нет времени. Надо срочно выяснить, что происходит.
Входная дверь открыта. Воздух внутри спертый, стены дрожат от музыки, которой теперь вторит детский плач. Музыка все та же.
— Ингвар? Ингвар!
Музыка гремела слишком громко, Аврора отчаянно рыдала, и я не могла сосредоточиться. Качая девочку на руках — «тссс! тссс!» — бросилась в гостиную, откуда доносилась музыка, и выключила проигрыватель. Аврора икнула от страха, но потом снова принялась рыдать. Я положила ее на кресло и побежала в комнату Ингвара — дверь туда была распахнута.
Он лежал на кровати с закрытыми глазами, телефон зажат в руке. На тумбочке рядом с кроватью стоял стакан с чем-то вроде виски и пепельница с косяком, запах которого чувствовался даже от двери. Мне не было видно, дышит Ингвар или нет; он был совсем неподвижен. Я подбежала к нему, схватила его за руку, начала трясти, но он не отзывался — до того момента, пока я не наклонилась над ним и не зажала ладонью ему рот и нос, чтобы почувствовать, дышит ли он. Ингвар выпучил глаза, на его худощавом лице расплылась улыбка.
— Что за херня? — вырвалось у меня.
Инвар сел, рассмеялся и показал мне ладони.
— Подожди, не взрывайся…
— Что значит «не взрывайся»?
Я соскочила с кровати, куда присела было, словно встревоженная старшая сестричка.
— Это идея Эгиля. Я тебе звоню-звоню, а ты не берешь трубку. Эгиль сказал, что если ты будешь знать, что его нет дома, а я тебе в этот момент позвоню, если ты будешь знать, что он занят, шанс, что ты ответишь, увеличится. Ты подумаешь, что у меня приступ, и испугаешься. Он предложил, чтобы я позвонил тебе, при этом ничего не говоря, и тогда ты типа точно приедешь. И мы сможем поговорить.
— То есть я несусь сюда, потому что боюсь, что ты умираешь, — и это прикольно? — выдавила я.
— Извини, я…
— Нет, — отрезала я. — Извинения не принимаются. Ты совсем охренел.
— Я просто хотел…
Я хлопнула дверью, не дослушав.
— Молодец! — прокричала из-за закрытой двери. — Молодец! Теперь я знаю, что могу тебе доверять!
Я прислушалась, хотя и знала, что ответа не последует. Слабак! Теперь будет сидеть там до тех пор, пока я не уйду.
Я ударила ногой по сушилке для одежды, так что та перевернулась, а перекладины зазвенели. И замерла.
Слишком тихо. Я почти слышала, как в голове зашевелились мысли, как заколотилось сердце. Сделала несколько осторожных шагов к двери в гостиную. Может, Аврора наконец заснула? Меня захлестнуло облегчение, смешанное с ужасом. Я медленно преодолела оставшееся до гостиной расстояние. И замерла на пороге, пытаясь понять, что же именно я вижу.
Я спрятался под большим предметом мебели, на котором обычно сидят люди, уложил голову на живот и заснул. Из-за многих недель голода я совсем ослаб, надежды у меня не было; казалось, я утратил власть над Теплой женщиной. Люди мужского пола тоже ничего мне не давали. Поднимать и носить меня на себе они хотели, а вот кормить — нет. Так что мне оставалось лишь прятаться.
То, что меня разбудило, не было похоже на обычную вибрацию, которой так любили заполнять комнаты самцы человека. К ней я уже привык — ну или так устал, что сон победил. В этот раз меня разбудил запах. Из своего убежища я попробовал воздух на вкус, и мои вкусовые рецепторы словно загорелись. Сладкий запах, похожий на запах Теплой женщины, но еще чище, еще благороднее. Запах, который воплощал все мои мечты.
Я выполз наружу, лизнул воздух, и меня поразил этот прекрасный запах. Он шел от кресла. Снизу мне ничего не было видно, так что пришлось собраться с силами и заползти наверх на кресло, чтобы посмотреть на то, что на нем лежит. Маленький человек, совсем новый. Никогда раньше не видел такого беззащитного, но такого человеческого существа. От него исходил мягкий свет. Казалось, что оно чем-то возмущено. Мощная невидимая сила исходила из его маленького рта; от этого звука кресло вибрировало.
У меня зачесались зубы. На секунду я замер, чтобы полностью проникнуться счастьем от обладания такой фантастической добычей, — и бросился. Всадил зубы в маленькую шейку и почувствовал, как сладкая кровь потекла по моему горлу…
Ронья
Кристиансунн
Среда, 23 августа 2017 года
Шесть часов утра, а я уже в участке. Никто из следователей еще не пришел. Я так устала, что едва в обморок не падала, однако действовала уверенно. На столе рядом с компьютером, двойным латте и пакетом с булочками из киоска лежал блокнот. Я занесла в него описание мужчины, который разговаривал с Ибен на причале в пятницу, как рассказал Роберт Киркебю.
И как я раньше не догадалась? Сегодня утром, мучась от бессонницы, я думала о том, как же жаль, что Роберт не может толком рассказать о том, что именно он видел. Как бы мне хотелось, чтобы у нас был еще один свидетель или хоть какие-то улики! Что-нибудь, чтобы подтвердить его показания, что-нибудь, чтобы он стал не просто каким-то мужчиной, который непонятно зачем бьет себя по голове. Я бы хотела этого и для самого Роберта; хотела бы, чтобы он хоть раз в жизни смог почувствовать себя важным. Человеком, от которого многое зависит. И тут вспомнила кое-что из того, что он сказал. Пакет из магазина «Кубус» в руках мужчины. В районе причала Стуркайа, где видели этого мужчину, других магазинов «Кубус» нет.