— Я не ищу гостеприимства у сатанинского отродья, Дэйр-Дьявол. — Лестер употребил это выражение с таким мрачным удовольствием, что стало ясно, насколько он уверен в скором и несомненном поражении этого человека. — Я прибыл, чтобы вручить приказ нашего сюзерена, короля Генриха. В этом документе, скрепленном королевской печатью… — Он с торжествующим видом помахал пергаментом, словно это волшебное оружие чародея, способное сразить любого противника, имевшего глупость оказать сопротивление. — Этот документ разоблачает ваше предательство, и за ваши преступления Уайт конфискуется в пользу короны.
Последние слова он произнес особенно торжественно, с удовольствием предвкушая скорое падение человека, когда-то взявшего верх над ним.
Все было именно так, как ожидал Дэйр. Единственное, чего он не предвидел, так это того, что монарх пошлет именно этого жалкого человека, чтобы добиться его падения. Прищурив голубые глаза, Дэйр разглядывал своего самоуверенного недруга. После всех битв, в которых он сражался бок о бок с королем, как могла в голову Генриху прийти безрассудная мысль послать Лестера с таким поручением. Плохо же король знает своих вассалов! К сожалению, он сам не был ни тонким тактиком, ни хорошим воином. Холодная насмешливая улыбка мелькнула на губах Дэйра. Должно быть, Генрих увидел большие способности, до тех пор никем не замеченные, в сэре Лестере, когда рыцарь преуспел во взятии Кенивера и привез его барона в цепях. Дэйр сжал твердые губы, а в его глазах загорелся слабый огонек надежды. Он почувствовал возможность нанести поражение этому рыцарю, осмелившемуся противостоять несправедливо осужденному благородному лорду Кениверу, гораздо более сильному и опытному воину. Таким образом, он докажет королю, как глупо и недостойно его высокомерное решение.
— Какое зло я совершил, чтобы меня назвал предателем король, которому я много раз приходил на помощь и делу которого я отдал столько сил? — Дэйр снял шлем и тряхнул длинными волосами, как бы демонстрируя свое бесстрашие и мужество.
— Как вы смеете спрашивать, когда всем, даже людям, далеким от всяких интриг, очевидно ваше преступление? — В вопросе прозвучало хорошо разыгранное презрение. — Когда ваш приемный отец уже обвинен в том же преступлении на основании писем, где он отвечал на ваш призыв присоединиться к заговору изменников?
— Лорд Халберт не умеет читать и ничего не понимает в составлении послании, равно как и подписывать свое имя и прикладывать свою печать. Более того, он никого не подстрекал к написанию этих писем. Ни я и никто другой из моих близких не обращался к нему за помощью в таком ужасном деле. — Враждебное заявление сэра Лестера вызвало это смелое опровержение. — Я объявляю, что как я, так и мой приемный отец не виновны ни в каких злых деяниях.
Люди с обеих сторон, не двигаясь, следили, как слова, подобно тяжелым камням, падали между двумя противниками и оставались лежать мертвыми глыбами, непригодными к боевым действиям.
— Вы сойдете вниз и подчинитесь приказу своего сюзерена? — Резкий тон Лестера был вызван глупой непокорностью графа.
— Нет, никогда.
Презрительная усмешка, сопровождавшая быстрый ответ, подчеркивала его надменный, вызывающий характер.
Сэр Лестер заскрежетал зубами. Он не ожидал такого открытого сопротивления от человека, который, как он был уверен, не отличался находчивостью и не имел склонности к публичным выступлениям. Его реакция вызвала лишь насмешливую улыбку на загорелом лице графа и смягчила его сердитый взгляд.
— Вы не оставляете мне иного выбора, как только заставить вас силой, — свирепый взгляд, сопровождавший эти слова, обещал скорое возмездие.
— С такими малыми возможностями? — Голубые глаза прищурились, разглядывая людей, стоящих внизу, довольно значительный отряд, но вовсе не несметное полчище. Гораздо меньше того, с чем сталкивался Дэйр в прежних битвах, разбивая их наголову и значительно меньшими силами, чем те, что находились сейчас под его командой. Отгоняя от себя мысль о маловероятной возможности, что кое-кто из солдат гарнизона может не отозваться на его призыв к оружию, он изучал ряды противника. Его интересовало больше не то, кто стоял сейчас под стенами замка, а то, кого там не было.
— В количественном отношении вас, может быть, и больше, но это всего лишь иллюзия, так как большая часть ваших «сторонников», как мне хорошо известно, подчинится приказу короля и не будет сражаться за дело Дьявола.
Дэйр не ответил ни звука и не отвел немигающих глаз. Он будто превратился в камень. Противник ударил в самое уязвимое место. Дэйр принял это заявление как сильный выпад, так как знал, что это правда. Знал он это давно, с того момента, когда вернулся в Уайт. Ему было досадно, что слова причинили ему такую боль. То, что прихлебатели стоявшего перед ним врага умышленно сделали упор именно на это слабое место, говорило, что у них не было никаких сомнений в успехе своего предприятия. Дэйр выдавил из себя мрачную улыбку, но не стал тратить силы на возражения, которым никто бы не поверил, а прежде всего он сам.
— Ваше право так думать, но я буду сопротивляться до тех пор, пока лживые обвинения не будут признаны таковыми или пока вы не убьете меня.
— Даже если у вас не останется никого, кто бы стоял за вас до конца? — В словах сэра Лестера звучала явная насмешка, но за ними скрывалось откровенное опасение, что придется сражаться с этим прославленным воином в открытом поединке.
— Если вы делаете ставку на такую шаткую стратегию, то вы проиграете.
Граф удивился неожиданной поддержке со стороны стоявшего рядом с ним человека не меньше, чем его противник внизу. Дэйра удивил не тот факт, что кто-то еще вступил в словесную перепалку. Поразительны были слова. Твердо и отчетливо их произнес рыжеволосый стражник, мужественно вставший против агрессора.
— Покажем сэру Лестеру, что нас нельзя безнаказанно оскорблять и подвергать сомнению верность нашему господину.
По всем правилам, атакой должен был командовать граф, но стрелки мгновенно подчинились четкому приказу Арлена и выстроились плотной линией вдоль стены.
Стрелы тучей взлетели в воздух. В то же мгновение, как будто сами небеса пришли им на помощь, тучи разразились долго собиравшимся ливнем. Стройные до этого ряды смешались в «вавилонском столпотворении». Толпясь в беспорядке, прикрываясь щитами и унося раненых товарищей, непрошеные гости поспешно отступили на расстояние, не доступное даже для самых искусных лучников.
Согретый неожиданной поддержкой солдат, полученной именно в тот момент, когда его сердце замерло в предчувствии поражения, Дэйр задержался на бруствере и следил, как отряд сэра Лестера устраивается лагерем, готовясь к длительной борьбе. Они разбивали палатки посреди поля, покрытого стерней от сжатой пшеницы и быстро превращающейся в грязь под их ногами. Вскоре сэр Лестер удалился с несколькими помощниками в поставленный шатер, очевидно для того чтобы обсудить план дальнейших действий в смертельной военной игре.
Каждый обитатель и замка, и деревни знал, что графу брошено в лицо страшное обвинение, представлявшее опасность и для них тоже. Над всеми нависла напряженная тишина.
Пока Сибиллин пряталась в своей спальне, сокрушаясь, что вторично попадает в схватку между предателем и его королем, Элис бросилась со зловещим известием к матери Дэйра. Они перекинулись несколькими словами, полными понимания и взаимоподдержки, и каждая отправилась найти себе какое-нибудь дело, чтобы занять руки и обрести душевное равновесие. Поэтому Элис спустилась в большой зал, ища забвения в домашних заботах.
В большом зале, в обычное время полном звуков кипучей жизни, сейчас слышалось лишь потрескивание огня, который поддерживали оставшиеся дома самые юные из слуг, да шипение жира, капавшего с жарящегося мяса… да вкрадчивый шепот лживых сплетен. Группа праздных слуг теснилась за столом, в поисках тепла придвинутым к огромному очагу. Подойдя незамеченной, Элис успела достаточно услышать из того, что здесь говорилось. Ее щеки ярко вспыхнули, и решимость наполнила ее. Пока Дэйр сражается с врагом снаружи, она будет вести не менее беспощадную борьбу внутри.
Не отрывая решительного взгляда сверкающих зеленых глаз от спины женщины, низко склонившейся над столом и многозначительным шепотом рассказывающей что-то, Элис остановилась на мгновение. Никто не обратил на нее внимания, так как слушатели были поглощены предметом разговора. Кто-то прищелкивал языком с возмущением, широко раскрыв глаза, кто-то молчал, охваченный волнением и страхом, который возрастал с каждой минутой.
— Распространяешь новую ложь, Тэсс? — звонкий голос Элис наполнил тишину комнаты и привлек всеобщее внимание. — Я думаю, это тебя нужно раздеть и поискать на тебе тот след раздвоенного копыта, с которым ты так близко знакома. Клянусь перед лицом Всемогущего Господа, что мой достойный супруг не носит на себе никаких дьявольских меток.
— Вы лжете!
Пряди спутанных волос взметнулись вокруг злобного лица, когда Тэсс резко оглянулась и встретила твердый взгляд своей обвинительницы.
— Я сама видела метку, видела вчера вечером.
— В спальне графа ты действительно была, но с кем? Клянусь, не с милордом, моим супругом. Он предвидел такое предательство и был со мной в комнате, которую я занимала до свадьбы.
Лицо Тэсс покрылось яркой краской, а глаза потускнели от ненависти к той, которая разоблачила ее перед таким количеством свидетелей. Было время, когда она честно хотела положить конец своему вранью. Но люди, слышавшие что-то от других людей, обращались к ней, чтобы узнать все подробности из первых рук. Никогда прежде не видела она столько внимания к своей особе. Не в силах противостоять искушению повторять свои выдумки еще и еще, она, конечно, не ожидала такого позорного разоблачения. Это был конец ее популярности. Это убивало всякую надежду на счастье, которого она мечтала добиться в будущем. Никого люди так не избегают, как злостного лгуна, уличенного во лжи.