— Только позовите, сразу примчусь. У вас ведь есть мой адрес? Мой дом рядом с домом мисс Грант, прачки.
Продолжая путь, Ливи чувствовала себя удивительно успокоенной. В миссис Грум было что-то надежное, здоровое и прямое. Она управлялась со всеми своими несчастьями, как с оснащенным парусником в открытом море. Ее муж, работавший шофером в фирме Беренжеров, погиб в автомобильной катастрофе. Младший сын, несчастный Чарли, страдал болезнью Дауна, и Ливи разрешила миссис Грум приводить его в свой сад, чтобы он мог посидеть у озера.
Когда Клайв узнал об этом, разгорелся скандал, но Ливи впервые удалось настоять на своем: до тех пор, пока Чарли с матерью не попадаются на глаза Клайву, его это не касается.
Теперь Чарли уже не было в живых, двое оставшихся детей работали на фабрике в Линчестере, и миссис Грум надо было чем-то заняться, чтобы отвлечь свои мысли от двойной потери. Ливи знала: благодарная за то немногое, что она смогла сделать для не умевшего говорить мальчика, миссис Грум со слепой и пылкой преданностью будет стоять за нее против деревенского злословия.
— Я свяжусь с вами сразу, как только решу переехать, — пообещала Ливи на прощание. Ну что ж, зачем откладывать? Она не может всю жизнь оставаться у Адрианы. В данной ситуации самое разумное — сделать решительный шаг, сразу же уложить чемодан и уехать, не давая себе времени на раздумья.
Так она и поступила. Этим же вечером сообщила Адриане о своем решении.
— Я все время этого боялась. Понимаешь, мне будет недоставать тебя, Ливи.
— Я тоже буду скучать по нашей жизни вдвоем. Но надо же мне когда-нибудь уезжать.
— Ты не будешь бояться одна ночевать в Ларне?
— Может быть. Не знаю. Если подумать, то, наверное, буду. Но когда я туда вернусь, мне все покажется таким знакомым, что жизнь быстро войдет в обычную колею, будто… будто все в порядке.
— Но сейчас и так все в порядке, — возразила Адриана.
— Разве? Не знаю. Во всяком случае, Саймон будет недалеко…
— Да, недалеко… — проговорила Адриана, разглядывая свои тонкие руки. — И, разумеется, Мэгги напротив тебя, через пустырь.
— Думаю, мы с Мэгги будем нечасто видеться.
— Да, ты права. — Адриана с сомнением посмотрела на Ливи, будто собиралась что-то сказать, но не знала, с чего начать разговор. — Помнишь, мы с тобой говорили о Мэгги, о ее странном отношении к тебе. Я думала об этом… может быть, она решила, что ты знаешь о ее ссоре с Клайвом. — Она наблюдала за Ливи из-под темно-золотых ресниц. — Может быть, она считает, что ты слишком много знаешь, и боится…
— Чего ей бояться? Что я могу знать? — не поняла ее Ливи.
— Я предполагаю, что ссора произошла из-за денег…
— Но у Мэгги нет никаких проблем с деньгами. У нее есть свой пай в деле. Кажется, когда с Кейтом произошел несчастный случай, Клайв выделил ему часть акций или назначил пенсию. Я точно не знаю, он не любил обсуждать со мной свои дела.
— Тогда, возможно, — вдруг проговорила Адриана, — причина таких отношений между тобой и Мэгги чисто эмоциональная.
— Ты имеешь в виду Кейта?
— Возможно, и другое. Любовь, например, — мягко добавила она.
— Любовь? — удивленно переспросила Ливи, и вдруг поняла, что имеет в виду Адриана. — Ты хочешь сказать, Мэгги любит Рока? Но мои отношения с Роком давно закончились, сейчас между нами ничего нет, и Мэгги должна знать об этом!
— Она знает, что кто-то послал телеграмму от твоего имени, и Рок сразу же приехал. Может быть, она думает так же, как… — Адриана умолкла.
— Так же, как и все в Ардене? Что Рок приехал из любви ко мне? Но я же говорила тебе, говорила Саймону — это неправда. Рок будет здесь, пока не найдут убийцу Клайва. Он хочет знать, кто его впутал в это дело и почему.
Адриана потянулась.
— Думаю, это так и останется тайной. Дни идут, следы зарастают. Скоро инспектора Марбина переведут на другое, более легкое дело. Вот увидишь! — Она вынула из ящика кофейного стола коробку с шоколадными мятными конфетами. — Вот, съешь конфетку и ни о чем не беспокойся. Продай свою долю в деле и уезжай. Это мой совет тебе, Ливи. Заживи на эти деньги по-королевски.
— Возможно, мне не разрешат уехать.
— Тогда оставайся и забудь о прошлом, — чуть раздраженно проговорила Адриана. — Все хорошо, Ливи. Ты слишком много думаешь о том, что уже прошло.
Слишком много? Ливи встала, вышла на веранду и оперлась руками о теплое дерево. Но кто-то уже пытался причинить ей зло, не исключена и новая попытка.
Ей надо быть всегда настороже, сказал Рок. Да, нужно быть осторожной, потому что от этого зависит ее жизнь…
ГЛАВА 14
Нельзя было сказать, что Ливи вернулась в пустой дом. Когда через два дня она переехала в Ларн, миссис Грум уже прекрасно освоилась на кухне. Она повесила на видное место свой яркий желто-красный передник, распахнула все окна и двери, проветривая помещение, все перемыла и перетерла и сейчас тихо, но отчетливо напевала «На знакомом лугу». Она будто сообщала всему дому, что приехала с юга и не допустит скоплений пыли под коврами.
После длинного трудного дня в Монтан-Хаусе приятно было вернуться домой к ужину, приготовленному миссис Грум к ее приходу. В вазах, не слишком безвкусно подобранные, стояли цветы, а на подносе в гостиной ждал графин с хересом и стакан. Миссис Грум так никогда и не привыкла к тому, что Ливи предпочитала джин с тоником.
Спальней Ливи стала бывшая комната для гостей: слишком много воспоминаний связывало Ливи с ее прежней прекрасной комнатой, расположенной в передней части дома. Иногда Ливи приходила туда и молча стояла, вспоминая свою жизнь с Клайвом, его холодную страсть без любви, его собственническое отношение к ней как к предмету мебели, его обвинения в ее адрес, презрение к ее работе в детском доме, желание видеть ее в качестве своей вывески. «Посмотрите-ка, какой прелестный у меня дом, какая красивая у меня жена. До того, как я подобрал ее, она не представляла из себя ничего, и вот что я из нее сделал. Вот регалии моего успеха!» Клайв… Человек с пустым сердцем…
Приводя себя в порядок и переодеваясь во второй вечер пребывания миссис Грум в Ларне, Ливи задумалась, почему она это делает. Частично, разумеется, чтобы взбодриться, но для этого необязательно было подкрашиваться. Зачем? Чтобы весь вечер просидеть за чтением или у телевизора? Или это на тот случай, если позвонит Саймон и захочет навестить ее? Или инспектор Марбин явится с последним визитом и обманчиво мягким голосом пригласит ее проследовать за собой в полицейское отделение Линчестера? А может, просто потому, что она была еще очень молода и гордилась своей внешностью?
Она отперла маленькую шкатулку с драгоценностями и достала из нее жемчужные серьги. Луч света упал на кольцо с зеленым камнем, тем перидотом, который, по утверждению миссис Стар, она видела в ярком свете молнии в ночь убийства.
Ливи задумчиво вертела кольцо в руках. Раньше она с ним не расставалась, потому что любила его сверкающую зелень. Когда полиция пришла в «Поющий лебедь», чтобы сообщить ей о смерти Клайва, кольцо было у нее на пальце. Тогда она не предполагала, что оно могло послужить причиной ее ареста, да и может еще послужить, если полиции удастся опровергнуть свидетельство Билла Крея.
Всю неделю Ливи была так занята, что если бы в субботу вечером кто-то случайно не обмолвился о том, что завтра состоится третья годовщина существования детского дома в Монтан-Хаусе, она бы не вспомнила об этом. К празднику она обещала подарить детям великолепный, выбранный ею самой, фарфоровый сервиз, сделанный в мастерских Беренжеров — с розовыми цветами по бледно-зеленому полю. Она отдала распоряжение по поводу сервиза еще несколько недель назад и сказала, что сама займется доставкой — из детского желания видеть радость на лицах, когда она будет снимать обертку с очаровательных вещиц. Поэтому она просила упаковать все в несколько небольших свертков, чтобы ей было несложно отнести их в машину, и оставить для нее в конторе.
Надо было спешить: в субботу на фирме неполный рабочий день, а к утру сервиз должен быть здесь.
Часы в розовом вестибюле пробили шесть. Ливи уже надевала пальто, когда раздался сигнал тревоги. Оказалось, пропал новенький — маленький арабский мальчик, Богги Сорайя. Несколько месяцев назад его подобрали в небольшой деревушке в Южной Африке. Он был один, очень напуган, истощен, с синяками под глазами. Он не знал своего имени, не знал, кем были его родители, поэтому ему дали фамилию по названию того места, где его нашли — Сорайя.
В последний раз его видели час назад во время игр. Все кинулись на поиски.
Нашли его только к семи. Он, словно заправский разбойник, сидел на дереве в соседнем лесу, завернувшись в лучший верблюжий плед заведующей.
Когда его уже уложили в постель, Ливи зашла проведать малыша. Обняв его за плечи, она несколько минут объясняла ему по-английски, что в Англии часто бывают дожди, что он мог промокнуть и заболеть.
— Больше никогда не прячься на деревьях. — Она поднялась с его кровати в длинной общей спальне, взъерошила ему волосы и пожелала спокойной ночи, а потом сказала по-арабски ту фразу, которой научил ее другой арабский мальчик. — Салам алейкум, — прошептала она.
Несмотря на ее плохое произношение, он понял, и его красивое энергичное маленькое личико осветилось, а рот расплылся в улыбке. Мальчик сел на постели и начал возбужденно говорить что-то по-арабски.
Ливи поспешила утихомирить его, заметив, как другие дети начали высовывать головки из-под одеял.
— Лучше говори по-английски, Богги, потому что по-арабски я знаю только эти два слова. Но как прекрасно их значение, на каком бы языке их не произносили! А сейчас постарайся уснуть. — Она выговаривала слова четко и медленно, чтобы он понял. — Завтра мы вместе поиграем в крикет.
Успокоив его и возвращаясь через окрашенный в бежевый цвет коридор, она чувствовала, что каким-то непостижимым образом слова «Салам алейкум» — «Мир вам!» — и ей принесли покой. Впервые после смерти Клайва у нее появилось ощущение, что она прошла полный круг и из темноты снова возвратилась к свету. Вот это называется истинным видением: понимать, что ничто не вечно. Ужасные недели остались в прошлом…