Звезды здесь, высоко в горах Памира, ближе. Запрокинешь голову в ночное небо, стоишь и удивляешься, зачем их так много? Куда они торопятся, меняя свое положение по отрезкам времени дня и ночи, по дням месяца? Может быть, они нужны для того, чтобы понимать, который сейчас день, который час? Может быть, нужно вставать и трудиться, а может быть, нужно бросать работу и отходить ко сну?
Смотрит в темное, усыпанное звездами небо юный таджик и пытается найти в их сплетенных узорах созвездие Скорпиона. Оно довольно явно обозначено на небе, повторяя в гигантских размерах своего земного близнеца. Звездам всюду придавали большое значение древние, пытаясь разгадать смысл их видимого к земле движения, найти связи звездного неба с земными делами и судьбами. Юный таджик ищет созвездие Скорпиона и периодически заглядывает в специальную книгу «Соаткома» — книгу гадания по звездам, — здесь показано местоположение созвездия Скорпиона в разные дни года. Юноша давно уже приметил, что указания «Соаткома» не совпадают с тем, что он обнаружил в кишлаке Равмед, лежавшем в одноименном ущелье долины Бартанга. Здесь созвездие, которое, по мнению земледельцев, влияло на начало полевых работ, в первый, одиннадцатый и двадцать первый день месяца находилось на востоке, во второй, двенадцатый и двадцать второй день — посредине между восточным и северным краями неба. В третий, тринадцатый и двадцать третий оно уже было на севере. В четвертый, четырнадцатый и двадцать четвертый располагалось посредине между северной и западной областями неба. «В пятый, пятнадцатый и двадцать пятый, — воскликнул вслух юноша, — оно просто на севере». Так, через каждые десять дней у созвездия свое особое положение — это легко запомнить. Значит, в шестой, шестнадцатый и двадцать шестой оно уже добралось до середины между северной и южной частями небосвода. В седьмой, семнадцатый и двадцать седьмой день — на юге. Надо еще запомнить, что начинается месячный отсчет с востока, идет на север, оттуда — на запад, с запада — на юг, ну а с юга вновь движется к востоку. В восьмой, восемнадцатый и двадцать восьмой день созвездие будет уже между югом и востоком. Юный таджик усмехнулся, увидев закономерность и удивившись, что книга говорит о том же, что такой порядок подметили уже давно, хотя над кишлаком в движении Скорпиона есть и расхождение с картами книги. «Сегодня девятнадцатый день месяца», — вспомнил юноша и внимательно посмотрел в вышину. Он не нашел созвездия Скорпиона и растерялся. Он хорошо помнил, что вчера между югом и востоком оно было, а сегодня его нет на небе. «Нет в девятнадцатый день, как не бывает в девятый и двадцать девятый, когда оно под земным шаром, на той невидимой отсюда стороне, — всмотревшись в книгу, сообразил юноша и вновь громко добавил, — значит, завтра, в двадцатый день, как и в десятый и тридцатый, Скорпион встанет в зените неба прямо над моей головой».
Юноша в каникулы приехал в родной кишлак из далекого северного города страны, где звезды были очень далеко и их движение было иным, а может быть, это ему только казалось. Приближалось короткое и знойное горное лето, нужно было помочь обработать участок за домом для посева зерна и посадки овощей. Утром сегодня шел об этом разговор за завтраком, и дед сказал: «Вечером, внучек, посмотри, где будет завтра созвездие Скорпиона, если оно будет прямо перед твоими глазами, как бы смотреть тебе в лицо, то нельзя еще начинать полевые работы. Поверь мне, старики не зря так считали!»
Нет, завтра Скорпион будет над головой, а не прямо в лицо. Запоминать положение созвездия неграмотному крестьянину было трудно, но все же с помощью звезд можно было узнать день месяца и, сопоставив его с практикой сельскохозяйственных работ, выявить наиболее благоприятные дни для дел землепашца.
Не только Скорпион беспокоил горных таджиков, они следили также за поведением планет, считая их хозяевами дней недели, месяца, времени суток. Вокруг доброжелательной, в отличие от Скорпиона, Полярной звезды вращалось семь планет, семь звезд, бегущих по часовой стрелке и отмечающих дни недели. Солнце — воскресенье, Луна — понедельник, Марс — вторник, Меркурий — среда, Юпитер — четверг, Венера — пятница, Сатурн — суббота.
Юный таджик, которого звали Икромиддин, был из семьи Мухиддинов, он не только изучал созвездия и планеты, но, как и его сородичи, определял без часов время дня. Он писал в своем дневнике: «В воскресенье, в момент рассвета, появляется солнце. Этот период времени — считали горные таджики — целиком принадлежит ему. В этот отрезок времени можно, надеясь на успех, начинать любые сельскохозяйственные работы, отправляться в путь, вступать в брак, покупать или продавать что-либо, просить помощи. Нельзя в этот период лечиться от болезней, совершать над кем-нибудь насилие, проявлять жестокость. Если в это время суток рождается ребенок, то считается, что он будет долгожителем, умным и богатым.
В позднее воскресное утро, часов в десять-одиннадцать, появляется Венера. Этот период времени принадлежит ей. Это время — счастливый час для заключения брака, для интимных отношений с женщинами, для заготовления необходимых пищевых продуктов, для проявления щедрости. В этот период времени нельзя посылать детей в школу и вообще куда-нибудь. Нельзя проявлять насилие. Если в этот отрезок времени рождается ребенок, то, по поверью, он должен иметь беспечный характер, будет страстным и будет любить наслаждения.
Третий отрезок суток — это время Меркурия. Он наступает после предыдущего и длится до полудня включительно. В этот час можно посылать детей в школу (имеется в виду начало учебы), начинать творческую работу (писать книги, статьи, сочинять стихи), давать нищим милостыню. Нельзя сплетничать, нельзя действовать со злым умыслом.
Четвертый отрезок времени наступает после обеда, примерно в три часа дня. Это время Луны, счастливый час для того, чтобы навестить в старые времена правителя, а также духовных господ — сеидов, пиров. Можно лечиться, строить дом, производить сельскохозяйственные работы, кроить, шить, надевать новую одежду. Не дозволено в это время вступать в брак, обильно угощаться, иметь тайные злые намерения.
Затем наступает время Сатурна — период между двумя молитвами — послеобеденной молитвой и молитвой перед заходом солнца. В это время желательно приступить к приготовлению продуктов для свадебного застолья и проявлению щедрости. Запрещается проводить новые ирригационные каналы, заниматься полеводством, начинать строительство дома, сажать деревья, продавать или покупать что-либо, кроить, шить и надевать новую одежду. Если в этот час рождается ребенок, то он не будет счастливым. Аналогично созвездию Скорпиона звезда Сатурн появляется и днем, и ночью. Днем при солнце ее не видно, но люди должны знать ее местоположение на небосводе, иначе их постигнет неблагополучие: болезнь, неудачи в делах и т. д. Эта звезда опасна, когда она находится „под землей“ — на невидимой части небосклона. Она еще опаснее, если при выходе из дома лицо вышедшего будет повернуто в ее сторону.
Шестой отрезок времени принадлежит Юпитеру. Его время наступает после захода солнца, после двух молитв. Этот час благоприятен для отправления в далекий путь, для кройки, шитья и надевания новой одежды. Нельзя с кем-либо драться или иметь намерение подраться, навещать правителя или пира, пойти к ним решать какие-либо вопросы или начинать крупные дела.
Последний, седьмой период дневного времени принадлежит Марсу. Это время называется „конец дня“, когда темнеет. Считается благоприятным в этот период отправляться в путь, готовиться к ссоре, вражде, лечиться, принимать лекарства. Запрещается красить, шить, надевать новую одежду. Если в это время родится ребенок, из него вырастает злодей, приносящий людям несчастье.
За этим периодом наступает ночь — время Меркурия.
Следующий отрезок времени, когда люди собираются спать, принадлежит Луне, затем наступала полночь — снова время Сатурна. Период полнолуния — первый крик петуха — принадлежал Юпитеру, за ним следовало время Марса — две с половиной части ночи. Потом наступал рассвет — время Солнца, а затем — период утренней зари — время Венеры.
Так было в воскресенье, в будни же планеты отмечали отрезки времени, иногда не совпадающие с воскресными».
Икромиддин окончил переписывать записи на листочках в полевой дневник, вышел во двор, еще раз посмотрел на звездное небо, приближавшееся, опустившееся к кишлаку, подумал, что наступило уже время Юпитера, и пошел спать.
Всего в каких-то нескольких сотнях километров на северо-восток от горного Памира, в горной Туве, в тот же момент беспокойно ворочался в своем спальном мешке, брошенном на кошму юрты в гостевой ее половине, умудренный большим жизненным опытом этнограф профессор Потапов Леонид Павлович.
За плечами более трех десятков экспедиций, собранного материала уйма, но жажда знаний вновь и вновь зовет его в экспедиции, в дальние, ставшие родными края тувинских урочищ, долины горных пастбищ. Каждая экспедиция для него и труд, и отдых, и радость. Обычно сон у него крепкий. На саянских горных кручах, где стоит юрта, дышится легко, полной грудью, не то что в прокаленных жарким летом городских кварталах родного Ленинграда.
Что-то беспокоит Леонида Павловича во сне, а может быть, просто перетрудился он сегодня, отметив недавно середину седьмого десятка своей жизни и почти полвека из них в экспедициях и путешествиях. Жизнь торопит. Хочется именно теперь с особой силой подчеркнуть, что обогащало тувинскую народную культуру, тувинский народный быт рациональным, положительным знанием природы и общества. Уже достаточно собрано и записано данных о религиозных и дорелигиозных, доламаистских, дошаманских верованиях. Пора бы пополнить багаж наших знаний о народной метрологии (о народных мерах длины, времени и веса) и метеорологии, о зоотехнике и агрономии. Да разве мало бесписьменные народы создали полезного и мудрого в системе так называемого традиционного воспитания и образования? «Может быть, известное понятие „народный академик“ в большей степени подходит (как народный поэт — к старому акыну) к почтенному и знающему природу тувинскому арату?», — подумал во сне Леонид Павлович и проснулся. Вышел из юрты. Была еще глубокая ночь, правда, в просвете между двумя вершинами в восточной стороне уже показалась светлая полоска наступающего утра. Потапов вернулся в юрту и вновь улегся, но не в мешок, а на мешок и закрыл глаза. Сна не было. Здесь, в горах, даже короткий ночной сон быстро восстанавливал силы и бодрость.